Виктор Некрас - Дажьбожьи внуки Свиток второй. Земля последней надежды
И вновь как и тогда, летом…
— Мальчишки! — сказал наставник Ясь громко и звонко и умолк, словно собирался с духом.
— "Волчата"! — сказал наставник Хмель и тоже смолк.
— Для нашей, кривской земли настало тяжёлое время, — наставник Ясь поднял голову, глаза его блеснули молодо и грозно. — Ярославичи вторглись в Белую Русь и разорили Менск. Про то вы все знаете…
— Сказать нужно об ином, — вступил наставник Хмель. — Это не такая война, которую вели раньше русские князья друг с другом… Воевали дружины, а не рати… Всеслав Брячиславич ни Нова Города, ни Нова Городка в Чёрной Руси не пограбил, не разорил…
— Теперь же — иначе, — наставник Ясь скрипнул зубами. — Рать Ярославичей в Менске ни единого живого мужа не оставила… ни челядина, ни скотины… баб да детей в рабство продали как скотину, за море…
— Непростая война нам предстоит, "волчата", — наставник Хмель обвёл мальчишек взглядом. — Потому решили мы провести Посвящение раньше срока. Завтра.
Сейчас, когда почти две дюжины мальчишек-отроков оказалась в затворе, средь них текли тонкие едва слышные шепотки. Мальчишки сбились в отдельные кучки по двое-трое — кто с кем сдружился за время учения. А кто из них и ни с кем не сошёлся и сейчас сидел один опричь. Тем — Перун-весть — не было ли ещё тяжелее.
Невзор тоже сидел один, обняв колени, прислонясь к холодной стене и не чуя холода. Ему не было ни скучно, ни тоскливо, нет. Не хватало только привычного тепла от Серого, но пса Старые велели запереть на всё время испытания.
— Невзоре! — услышал он шёпот у самого плеча. Скосил глаза.
Милюта. И Урюпа. После прошлогоднего примирения прошло уже не меньше восьми месяцев, и теперь, пожалуй, Невзор мог бы назвать их своими друзьями.
— Чего? — почти так же неслышно отозвался сын Несмеяна.
— Страшно?
Невзор честно прислушался к себе самому и с лёгким удивлением мотнул головой.
— Не-а.
— А меня вот немного трясёт, — признался Милюта. Невзор пожал плечами.
— Тебе-то хорошо, — прошептал Урюпа. — Ты — сын кметя, вряд ли тебя будут строго судить… а вот мы…
— А что — сын кметя? — не обижаясь, ответил Невзор спокойно. — Кто про то знает-то? Только вы да Старые.
Урюпа кивнул. Помолчали.
— Слышь, Невзоре… — опять зашептал Милюта, уже хитро улыбаясь (а то и ехидно даже).
— Ну чего? — снедовольничал Невзор, предчувствуя подвох. И правильно предчувствовал.
— Красивая она? — всё так же ехидно спросил Милюта.
— К-кто? — Невзор слегка похолодел.
— Девчонка та… к которой ты каждый месяц бегаешь… а то и чаще…
Прознали-таки… Невзор покраснел и отворотился, чувствуя, что губы сами собой разъезжаются в дурацкой улыбке.
Да.
С Красой Невзор виделся постоянно. И правда раз в месяц, а то и чаще… хотя чаще одного раза в три седмицы из войского дома вырвешься навряд.
И знал теперь уже, ОТЧЕГО она так бледна и печальна… равно как знал и про месть молодого новогородского боярина Крамаря плесковичам, разорившим родную весь Красы.
— Ну так что? — вновь подзудил было Милюта, но получил весомый тычок в бок от Урюпы, икнул и смолк.
— Покинь, смола липучая! — прошипел Урюпа.
И почти тут же где-то за стеной звонкоголосо пропел петух. Третий за эту ночь.
Наступало утро. Утро Испытания.
Первым выпало Невзору.
Он невольно испытал двойное чувство — облегчения и досады. И почти тут же забыл про них, когда Старый протянул ему меч. Доброе железо надёжной тяжестью легло в ладони, холодок стального лёза сообщил мальчишке спокойствие. Дрожь мгновенно сгинула, словно меч передал ему часть своей силы, своей войской уверенности. Да так оно и было.
Невзор вздел щит на левую руку и уверено шагнул внутрь ещё незамкнутого большого круга. Кинул взгляды направо-налево и сжал в ладони мечевую рукоять.
Чуть посторонь стояли Старые, весело (впервой за полгода после разорения Менска весело!) щурясь на солнце над самым окоёмом и на него, отрока Невзора. В кругу его уже ждали вои с копьями. Все семеро.
Невзор оборотился лицом к солнцу, поклонился, не видя одобрительных улыбок, и уверенно шагнул навстречь копейным рожнам, слыша, как сзади, замыкая круг, черкнуло по земле остриё меча.
Били не все семеро враз — такого не снести никому. По двое. Но всё одно всё испытание для Невзора слилось в один сплошной свистящий вихрь стремительных ударов, мелькание копейных рожнов у груди, а то и перед глазами. Два и ли три раза его ударили по щиту. Невзор вертелся, как мог, ловил удары щитом и мечом, ускользал.
Вдруг всё окончилось.
Невзор остановился, тяжело дыша, Старые хохотали, а вои замерли в недоумении. Мальчишка перевёл глаза вниз. Под ногами валялся срубленный копейный рожон.
Наставник Хмель молча качнул головой — выходи, мол, из круга-то.
Невзор шёл и не чуял под собой ног. Душу стремительно заполняло ликование, смешанное сто страхом. Ни одно копьё не коснулось его, но вдруг скажут, что Испытания не выдержал из-за срубленного копья? Копья-то священные!
— Такого ещё не было пока, — добродушно прогудел кто-то из Старых — Невзор не смел поднять на них глаз и только по голосу угадал наставника Яся. — Добро. Молодец, отрок Невзор.
Руки сами собой разжались, выпуская и попятнанный ударами щит, и меч.
Клеть на сей раз была иная. Но такая же холодная. Хотелось есть.
Нельзя.
Любое испытание следует проходить так, чтобы полный желудок не отягощал собой душу. А войское — тем более. Воин взыскан и любим богами, потому и Испытание ему — самое строгое.
Снаружи слышался лязг и звон, тупой стук бьющегося в щиты железа — Испытание продолжалось.
И один за другим ныряли в клеть отроки.
Не было ни одной неудачи. Первое испытание прошли все.
Только у Урюпы всё так же негромко и почти неслышно спросил Невзор:
— Ну?
— Один раз… зацепили, — горячечно-весело ответил друг. — В руку. Кожу ободрали. Но прошёл.
И тут же задохнулся от весёлого дружеского удара меж лопаток.
Милюта тоже прошёл Испытание удачно.
На другой день из клети одного за другим увели четверых. На этот раз Невзору не повезло — не всегда же быть первым. Он не унывал. Только становилось немного скучновато — третьим бегать по лесу выпало Урюпе, пятым — Милюте, и Невзор вновь остался один. Снова начала кусать неуверенность — а ну как не пройду?
Невзорова очередь на второе Испытание (умение скрываться) настала на третий день. Он вновь был первым.
Отрок вынырнул в дверь. Солнце радостно и больно грянуло в глаза, словно сняли чёрную повязку. Невзор зажмурился, потом протёр слезящиеся глаза.
