Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – граф
Она призадумалась, затем медленно подняла голову, взгляд ее скользнул в сторону, но я не осмелился зыркнуть туда же, а она вдруг вздохнула, сдвинула брови.
– Кристалл… у меня только один, но лучше попробовать чего-нибудь попроще. В Кристалле я чувствую великую силу, не хотелось бы так рисковать, пока сама не пойму, как он отзывается…
Я подавил разочарование, а ведь чуть-чуть было не показала, где он хранится, но сказал поспешно:
– Вам виднее, ваша милость!.. Вы ведь такая мудрая, такая мудрая!.. Кристалл, поди, блестящий?
Она спросила холодно:
– Это ты к чему?
– Великую силу имеет, – ответил я с почтением. – Ух, великую!
– Дурак, – бросила она беззлобно. – Подай вон тот поднос. К вещам не прикасаться, понял? Я выложу на поднос кое-что, а ты понесешь в мои покои. Понял? Очень осторожно понесешь, держась за самые края. Очень осторожно!
– Тогда, – предложил я пугливо, – лучше прямо в сундучке? Я про вон тот маленький…
Она оглянулась, взгляд упал на игрушечный сундучок.
– А ты думаешь, почему крышка поднята?.. То-то. Он не терпит ничего над собой ниже, чем в человеческий рост.
– Враз крышу сорвет? – спросил я с пониманием. – Серьезная штука.
Она перебирала вещи, наконец бросила резко:
– Возьми поднос!
Я осторожно прошел, взял за края так, словно на нем огромная капля взрывающейся ртути, застыл в ожидании. Леди Элинор в последний момент передумала показывать колдуну затейливую штуку в виде гантели со светящейся рукоятью, снова начала копаться в чародейских вещах, а я скосил глаза на зеркало.
Отсюда показалось в первый миг сколом горной породы, такое же узорчатое, но тут же увидел, что в нем все движется, узоры меняются, соединяются, образовывают другие комбинации. Ошалелый, я всматривался до рези в глазах и в лобных долях, иногда казалось, что рассматриваю под микроскопом лист дерева, там так же в древесном соке двигаются митохондрии, плавают сгущения, но в следующую секунду видел движения галактик и рождение вселенных, но стоило мигнуть или чуть шевельнуть головой, я понимал, что это фагоциты выстраивают защиту против прорывающихся вирусов…
– Пожалуй, – сказала она, – вот это.
Я тупо смотрел, как она осторожно положила на поднос украшенную золотом брошь размером с блюдце. Крупные и мелкие рубины, изумруды, сапфиры и прочие бриллианты стреляют в глаза мелкими острыми лучиками. Поднос заметно потяжелел, словно брошь весит по крайней мере как полный рыцарский панцирь.
– Это? – переспросил я.
– Да, – ответила она с раздражением, – неси!
– Факел здесь оставить? – спросил я.
– Да! – рявкнула она.
– Как скажете… – промямлил я и едва не сорвался с места, настолько окрик властный и безапелляционный, сделал пару шагов к двери, волшебница тоже поднялась, готовая идти следом и смотреть, чтобы этот деревенский дурак не уронил, я взмолился: – Ваша милость!.. Умоляю, возьмите что-нить еще!.. Я здоровый, донесу. Ну не посмотрит колдун на эту брошь, не посмотрит!
– Это не колдун, – огрызнулась она, – а чародей.
– Все равно мужик, – сказал я почти плаксиво и посмотрел на нее очень преданно, – ваша милость, возьмите че-нить еще!.. Ну возьмите, умоляю! Вы умная, но он все равно самец, хоть и чародей, у него ж другой гендер!
Она остановилась, ошеломленная таким напором, в глазах проступила нерешительность, я переступал с ноги на ногу, словно в очереди к мужскому туалету, на моем лице страстное желание быть полезным госпоже, хозяйке, высшему существу, которого люблю и охотно повинуюсь, как большой преданный и глупый пес.
– Что? – спросила она свирепо. – Что взять еще?
Я почти наугад ткнул в нечто похожее на увеличенную копию консервного ножа, он мог быть одновременно как сломанным эпилятором, так и брелком для контроля спутника в небе.
– Вот это!
Она взяла и положила рядом с золотой брошью. Глаза хищно сузились, а голос показался больше похожим на змеиное шипение:
– Раб, ты осмелился подсказывать… но если чародей не обратит внимания на эту вещь, я твое сердце вырву! И брошу собакам.
Я заспешил к дверям и, когда вышли и поднимались по ступенькам, сказал умоляюще:
– Всего-то на попытку больше! Что мне, тяжело нести, что ли? Я и еще что-нить понес бы…
– Дурак, – сказала она брезгливо. – Я же не на базаре, когда раскладывают товар перед покупателем. Чародей не должен знать, что я стараюсь привлечь его внимание.
Я все равно не понял этой женской логики, но и не старался понять, это же прямой путь свихнуться, шел с подносом на вытянутых руках, теперь уже и я начал ощущать смутную угрозу от золотой броши, как от противотанковой гранаты с проржавленной чекой.
Леди Элинор незримо держится за моей спиной, я чувствовал ее тепло и запах, не поворачивая головы. Медленно поднялись по ступенькам, прошли через все помещения, а когда приблизились к нужной двери, за спиной прозвучало всего одно слово, дверь распахнулась, словно ее отстрелили.
В покои леди Элинор вошел все так же осторожно, страшась на последнем шаге споткнуться, кто знает, как это рванет. В огромном зеркале отражается зеленоватая малахитовая стена, хотя ее, конечно же, здесь нет. Оставив поднос с эпилятором на столе, я перевел дыхание, зашел с одного боку от зеркала, с другого – да, именно отражается малахит, хотя на той стороне этой комнаты стена в гобеленах и с дорогими панелями из темного дерева. Леди Элинор посматривала с понятным презрением человека, что все это уже проделал давным-давно и жестоко обломался.
Брошь после некоторого колебания надела на грудь, это вообще не брошь, а медальон, просто цепочка тоньше паутины, я начал опасаться, что прорежет нежную кожу, если только волшебница не сделала ее заклинаниями толще носорожьей.
Эпилятор, сбросив поднос, положила на середину стола. Я тихохонько вякнул от двери:
– Ваша милость, теперь уже точно продаем эту штуку…
Она огрызнулась зло:
– Вижу.
– Надо бы…
– Что надо?
– Не знаю, вы уж сами решайте. Но как-то иначе…
– Ну-ну, давай, дурак, бейся сам в стену, я посмотрю.
– Иначе, – повторил я. – Брошь – вещь красивая, должна быть у вас на шее, это вы придумали мудро, вы же у нас мудрая, ваша милость!.. Хоть и красивая, что вообще-то странно. А эта штука – вроде бы стрэ-мент хитрый. Если осмелюсь предложить вслух, что значит в голос, то я бы взял его в руку, этот стру-мент… как будто понимаю и что-то делаю…
Она сперва нахмурилась, потом вдруг коротко и зло хохотнула.
– Бери! Только не сломай своими толстыми лапами.
