Виктор Исьемини - Весенние грозы
Так продолжалось два дня. На третий эльфов стало больше, они все наглей подступали к баррикадам. Отец Брак велел запереть местных жителей в соборе и неусыпно стеречь, викарий боялся предательства. Если эти северяне жили с эльфами в мире и подчинялись нелюдям, то не исключено, что могут и ударить в спину братьям, чтоб услужить новым хозяевам. А собор - большое здание, единственное, где можно разместить всех. Горожане просили позволить им выйти, заверяли и клялись, что не желают зла воинству Белого Круга, но Брак оставался непреклонен. На войне не бывает доверия, только расчет.
- Я бы велел казнить вас всех, до единого, - заявил легат арестантам, - будь у меня доказательства измены. Малейшего, самого слабого доказательства было бы достаточно. А сейчас, когда вы бессильны совершить подлость, я не смогу такого доказательства получить. Терпите - и сохраните и тело, и душу в целости. Молитесь.
Так что днем и ночью из собора доносился стон, причитания и детский плач. К тому же арестантам требовалось справлять нужду, а они не могли этого делать в храме. Под присмотром солдат мужчины вырыли яму подле выхода, соорудили толчок. Каменщики быстро возвели кирпичные стены, так что выход из собора по-прежнему оставался только один-единственный, но внутри ограды теперь оказался нужник.
А еще через неделю эльфы нагрянули к Феллиосту с большим войском - и прямо с марша, в покрытых дорожной пылью плащах, атаковали. Густо посылая стрелы, они подступили к баррикаде. Не обращая внимания на потери, растащили заграждения и ворвались на улицу. Брак сам повел в контратаку резерв и вооруженную обозную прислугу. В тесноте переулков быстрота и меткость не могли помочь эльфам, но они дрались отчаянно, и, умирая, смеялись. Тогда Брак велел братьям подойти по соседним улицам и поджечь дома за спиной у нелюдей. Бойня продолжалась в дыму, среди рушащихся стен и пламени. Огонь отрезал место битвы, и эльфы не могли больше подтягивать подкрепления. Схватка закончилась, когда пали последние нелюди, проникшие в Феллиост, и наступила передышка. У Брака осталось меньше половины людей...
***На следующий день эльфы не возобновили штурм. Должно быть, отдыхали. Но после - снова пошли в атаку. В этот раз нелюди нападали не так решительно, обстреливали баррикады издали, то подкрадывались поближе, то отступали... Люди сидели в укрытиях, стискивая оружие и слушали, как колотят стрелы по заграждениям над головой. К полудню притворные атаки и отходы участились. Отец Брак велел объявить всем: эльфы усыпляют бдительность, скоро начнется настоящий приступ. Любая атака может оказаться настоящей...
Разумеется, главный удар нелюдей пришелся по тем улицам, что сгорели во время первого штурма. Повторно поджечь город вместе с атакующими эльфами не удастся - братья приготовились к последней схватке. Все были полны решимости стоять до конца. Эльфы двигались рассыпным строем, стрелы летели над ними шуршащим потоком, колотили в щиты и обугленные доски баррикад. Задние ряды нелюдей, вооруженные луками, вели навесную стрельбу, да так ловко, что люди так и не смогли ответить стрелами, прятались. Только когда началась рукопашная, стих обстрел. Едва завязалась схватка на баррикадах, нелюди массой кинулись на помощь передовому отряду. Отец Брак опустил забрало и с мечом в руке поспешил на помощь братьям, что держали оборону на пожарище. Резервов не было, помощи ждать не приходилось.
Когда нелюди были атакованы с тыла, никто не заметил. Но напор штурмующих вдруг ослаб, а сквозь шум битвы донесся гимн в честь Гилфинга Воина, исполняемый не в лад сотней хриплых голосов. Осажденные завопили, потрясая оружием. Помощь идет! Помощь идет! Эльфы дрогнули и попятились... затем побежали. В просвете, открывшемся между отрядами нелюдей, мелькнули белые щиты и плащи. Братьям, запертым в Феллиосте, одеяния атакующих показались сверкающими неестественной чистотой, и только когда сомкнутый строй невесть откуда взявшихся воинов достиг баррикады, стало видно, что солдаты, спешащие в город - грязны, оборваны и едва не падают с ног от усталости. Многие, едва оказавшись в тени остовов сгоревших зданий, падали на землю, не глядя, что пачкают углем и золой белые одежды. Полторы сотни пехотинцев, изнуренных, с опустевшими колчанами и затупившимся от ударов оружием, с проломленными щитами, утыканными обломками стрел, и шатающиеся от голода - вступили в осажденный город.
Сквозь забрало и слезы радости, выступившие на глазах, отец Брак не видел подробностей, он хотел вскричать, что, хвала Светлому, прибыло войско Белого Круга, и гарнизон Феллиоста спасен! Спасен!
Тут один из вновь прибывших, пехотинец в драном плаще, опустился на колени и плаксивым голосом протянул:
- Спасены! Дошли! Спасены! Спасены!..
Легат стащил шлем, утер рукавом слезы, размазывая по лицу пот и сажу. Оглядел братьев, вступивших в Феллиост. Это не войско победителей, увы. Командовал пехотинцами юноша, который назвался Велем, оруженосцем покойного отца Лайсена. Даже не брат в Белом Круге, а всего лишь послушник. Но солдаты глядели на паренька с обожанием и твердили в один голос, что выжили лишь благодаря ему. Его отваге и осмотрительности. Они верили этому послушнику. Они верили в него. Что оставалось отцу Браку? Он тоже уверовал вдруг, что юноша - своего рода талисман. Он выведет их отсюда, как вывел отряд пехотинцев из ловушки. Вера - великая сила.
Вновь прибывших накормили. По крайней мере, в продовольствии гарнизон Феллиоста не нуждался, здесь остался обоз армии - еда для тысяч братьев, которые более не нуждаются в земной пище. Юношу Веля отец Брак тут же произвел в сотники, сделал своим заместителем. Вдвоем они обошли городские окраины - улицу за улицей.
- Что за крики? - поинтересовался послушник, когда они подошли к собору.
- Местные.
- Пусть уходят, - твердо сказал Вель. Так твердо, что легат его высокопреосвященства даже не сразу сумел возразить.
- Но... они присоединятся к нелюдям...
- Нет, они не захотят. А если бы и хотели, эльфы не станут им доверять. Пусть идут. Может, устроятся где-то, выживут.
Брак не смог спорить. Жителей Феллиоста вывели из собора. Вель сказал:
- Уходите. Ступайте не спеша, чтобы эльфы не приняли за воинов. Белого не надевайте.
- Куда же мы пойдем? - вздохнула женщина.
- Отсюда уйдете, - ответил парень. - Здесь вам смерть. Везде будет лучше. Идите.
Эти тоже поверили Велю. Странный паренек говорил так, что ему невозможно было не поверить. Он говорил правду.
ГЛАВА 42 Вейвер в Сантлаке
Что бывает с вассалом, осмелившимся поднять руку на господина? Ответить несложно... А если вассал - это город? Не Гилфинг весть какой город, но, однако же, без малого тысяча человек. Тысячу голов не срубишь одним ударом... Да и две тысячи рук - тоже сила.
