Виктор Исьемини - Весенние грозы
Клиент был знакомый, можно сказать, постоянный. Лавочник из крошечного городишки, лежащего километрах в двадцати к востоку от Ливды. Сейчас это владение ок-Рейселей. Мужчине нужно было обменять довольно большую сумму. Хромой, разглядывая разнообразные монеты, поинтересовался, откуда столь пестрое сочетание цветов и форм. Просто так спросил, не особо рассчитывая на ответ. Люди далеко не всегда любят делиться происхождением их монет. Но этот ответил: по поручению общины распродает все, что можно, и обращает сбережения земляков в единообразную монету. Они сейчас в Ливду большой обоз снарядили. Сеньор совсем озверел, требует внеурочных выплат и даней. Это конечно, не по закону, а куда бедным горожанам деваться? Господин - он и есть господин. Вот и собрали все, что было. Даже старье выгребли, древние медяки, которыми только детишки забавлялись - авось, и это барахло удастся пристроить.
Хромой покачал головой - ясно, ок-Рейсель собирает выкуп за сына. Господин богат, он владеет поместьями, а также сеньоратом над этим несчастным городишкой, а его союзники? Те, наверное, и вовсе зверствуют, выжимая последнее из вассалов. Великая победа барона Леверкоя обернулась разорением округи. Пока меняла взвешивал и обмерял монеты, горожанин и сам рассказал, для чего господину нужны деньги. Хромой ощутил что-то вроде раскаяния. Ну, то есть, он-то не виноват, что помощь, которую оказал Эрствину, принесла такие беды, но все же... Пересчитав еще раз, меняла отложил то, что уж точно вышло из употребления... прикинул свои комиссионные и мысленно убавил их раза в два. Потом подумал, слушая, как горожанин монотонно расписывает беды земляков, и скинул еще немного. Хватит, он и так немало заработал на этом деле. Когда клиент услышал сумму, то просиял. Он рассчитывал на значительно меньшее!
- Ох, мастер Хромой! Не зря я вас дожидался!
- Дожидался?
- Ну да. Я-то привык здесь деньги менять. Но наведался к воротам раз, другой - вас нет! Пока наши на рынке торгуют, мы в Ливде, а потом ждать уже нельзя будет, я же с караваном - обратно. Ну, расспросил на постоялом дворе, где еще меняют, мне дали адрес. Далеко, почти у самого порта. Нашел, однако. Большое красивое здание, вывеска роскошная, но люди там скверные.
Хромой понимающе улыбнулся.
- Контора Тотриника?
- Именно так! Эх, сколько мне там молодой мастер посулил, я и повторять не буду. Сволочи они там, грабители! Спаси вас Гилфинг, мастер, вы справедливо оценили! Я всем расскажу, что есть в Ливде лишь один меняла, который деньги по совести считает!
Хромому стало неловко, он-то знал, из-за кого у земляков собеседника этакие бедствия. Потом еще сообразил, что клиент помнит его по прозвищу, а он не знает, как того звать. Приезжий представился: Аспет Гнедик. Аспет Гнедик из Сухого Горба.
Да, Сухой Горб! Там они ночевали с Томеном Тротом, когда везли отраву в Леверкой... Меняла покачал головой и сказал:
- Мастер Аспет, я не знаю, долго ли буду владеть этой лавкой...
Тот искренне расстроился. Как же так? Придется ходить на поклон к тем, которые у порта? У тех ни сердца, ни совести... Нос держат высоко, а души черные... Вот мастер Хромой - иное дело, человек достойный, знающий. Даже книжки читает.
- Книжки? А, это о Семи Башнях.
- Семь Башен? Говорят, наш господин, чтоб его Гангмар...гм... говорят, сэр ок-Рейсель собирается самолично найти золото эльфов. Хорошо бы, он в самом деле отправился в Семь Башен, да поскорей! Оттуда не возвращаются. Так-то.
- А сколько ваш господин отвалит за истинную историю Семи Башен?
Аспет Гнедик задумался. В самом деле... господин ок-Рейсель, хоть и стеснен в средствах, а это может его заинтересовать!
***Оказалось, пока Хромой высчитывал стоимость монет из Сухой Балки, к лавке выстроилась очередь. Трое крестьян неспешно обсуждали погоду и будущий урожай.
- Ох и долгонько вы, мастер... - сказал Аспету тот, что стоял вторым. Сказал без зла, просто чтобы с человеком словом перемолвиться.
У крестьян были обычные вопросы - сколько стоит вот эта монетка, а такая? А вот эта, вроде, подпилена? Толку от таких вот людишек немного, но именно они и составляют клиентуру у Восточных ворот. Хромой терпеливо выслушивал, объяснял, давал советы... и так до двух часов пополудни. Среди прочих был и некий приезжий издалека - обменял несколько тогерских монеток и, между прочим, поинтересовался Семью Башнями. Потом поток клиентов иссяк. Крестьяне - те, кто нынче покинет город, не будет оставаться в Ливде на ночлег - спешат в дорогу, чтобы добраться засветло.
Хромой вышел на крыльцо. В воротах уже не было толчеи, как утром - путники поочередно входили в город и покидали его. Пожалуй, на сегодня все. Можно запирать. Меняла еще сходил к воротам, потрепался несколько минут со знакомыми стражниками, выслушал порцию колкостей по поводу его долгой отлучки.
- Вы все мне просто завидуете! Я скоро буду казначеем его светлости, а вы так и останетесь торчать в воротах. Уж я тогда позабочусь, чтобы жалованье страже выдавали самыми кривым и грязными медяками. Припомню, как беспощадно разили вы меня насмешками!
- Да нам давно уж не платят, Хромой! Ни грязными медяками, ни чеканным золотом! Может, в самом деле, ты порядок наведешь? Нам хоть бы и медью, да поскорей!
Посмеялись и простились. Хромой отправился в контору Тотриника, ту самую, где не понравилось мастеру Аспету из Сухого Горба. Хромого тоже как-то пытался обсчитать молодой приказчик, но меняла знал, как следует себя держать. Стоит намекнуть юнцам, что собираешься пожаловаться самому Тотринику, они вмиг становились сговорчивей.
Заведение Тотриника - большое, солидное. Купцы, которые отправляются морем в дальние города, запасаются тамошней монетой именно здесь (дешевле выходит, чем на месте), а приезжие - меняют здесь же свое серебро на местное, и контора зарабатывает на разнице курсов. Хромой сбыл с рук сбережения сухогорбцев. Почти без навара, разумеется. Даже драная книжка старьевщика принесла больше. До вечера было далеко, меняла решил снова наведаться к Шугелю. Старьевщик отчаянно торговался с бедно одетой пожилой женщиной, визжал, кричал, брызгал слюной. Тетка не сдавалась. Медленно, можно сказать - монументально - цедила слова, но цену держала. И сама была похожа на монумент, плотная, округлая, серая.
- А, Хромой! - на миг отвлекся от спора Шугель.
- Я вижу, ты занят, поэтому скажу вместо тебя: давно я сюда не заходил.
- А... погоди, я сейчас! - и снова набросился на непоколебимую тетку.
Торг продолжался еще минут десять. Наконец стороны пришли к соглашению, и тетка выплыла из лавки, даже не глянув на Хромого.
- Видел? - тяжело выдохнул старьевщик. - Не поддается, зараза. Ничего, все равно выйдет по-моему. Сегодня должен был прийти морем груз тканей из Верна, но говорят - опять морские разбойники перехватили. Значит, мой товар опять вырастет в цене. А эта особа - из вдовьего сестринства при монастыре блаженной Ателиты... ну, будто бы монашки подкармливают скорбных вдовиц. На самом деле эти скорбные шьют и отбивают заработок у цеха портных. У них свой интерес в армейских поставках, понял? А монастырь их покрывает. А ты что скажешь?
