Герман Корнаков - Капли корсара
— Генерал, консул вновь заперся в своей лаборатории, и вряд ли будет присутствовать на малом совете, — доклад капрала в очередной раз всколыхнул в душе Снейка копившуюся обиду. "Вышвырнуть из Ада все это адамово племя и тогда он, может быть, задумается и о нас, а не будет все время проводить с рабами, обучая их премудростям жизни" — раздраженно думал Снейк, тупо смотря на застывшего в ожидании распоряжений капрала.
— Ты еще здесь? — словно прозрев, прокричал генерал. — Созывай совет, у меня есть, что сказать людям, в отличие от этого генетического червя, — последние слова он просто проревел, как зверомаст попавший в охотничий капкан.
В командном кубрике было тесно и жарко. Уперевшись руками в стол так, что возникало ощущение, словно он завис в невесомости, Снейк выкрикивал все наболевшее в адрес ставшего невыносимым для него консула: "Пусть явится к нам и все объяснит, а иначе я готов принять на себя командование и вышвырнуть этого творца прочь". (Однажды кто-то назвал Элохима "творцом" и это прозвище так к нему и приклеилось, как осенний лист к гусенице землехода.)
Кубрик наполнился голосами споривших и надрывавших голосовые связки офицеров.
— Депортировать его в Рай…
— Но он обещал…
— Плевать на обещания, пусть забирает своих рабов и катится, куда хочет, — напряжение в кубрике нарастало, когда все заметили консула, молча стоящего на пороге и оценивающе глядящего на разгоряченного речью генерала.
Не повиновение, революция, бунт, в какие бы времена и где бы то не происходило — это всегда вызов, брошенный власти и только реки крови способны остудить взбунтовавшийся разум и заставить его вновь подчиниться силе. Вразумлять толпу бессмысленно — это как бензином тушить пожар, но Элохим все же решил проверить справедливость этих человеческих законов.
— Я благодарю генерала Снейка за столь лестное предложение и даже готов принять его с большим удовольствием, — начал Элохим еле слышно произнося слова, от чего в кубрике воцарилась полная тишина, и только зависший над столом генерал напоминал о недавней баталии. — Присаживайтесь Снейк, — годы службы приучили генерала беспрекословно подчиняться чужим приказам, и сегодня это сыграло с ним злую шутку — Снейк, как подкошенный упал на кресло, учтиво подставленное ему Элохимом. — Я повторяю, я готов принять ваше предложение генерал и уйти, но, — Элохим выдержал паузу, наблюдая, как в глазах людей борется извечный страх перед верховной властью и живой интерес к любым переменам, — но, - продолжил консул, — я думаю, что приняв ваше предложение я не смогу выполнить данное мной обещание и вернуть всех желающих на Родину, но…, - Элохим вновь сделал паузу, — но если это ни кого не интересует, то я готов уступить свое место храброму генералу, может он сможет сделать то, чего не удалось мне, — консул замолчал и в полной тишине стал внимательно наблюдать за лицами собравшихся офицеров, пауза затянулась.
— Консул, разрешите вопрос? — поднявшись со своего места, обратился широкоплечий капитан, бывший второй пилот ковчега.
— Не возражаю.
— Когда и на чем вы планируете отправить нас на Родину? — черный цвет кожи капитана говорил о его Африканском происхождении, а в его вопросе сквозила не прикрытая издевка.
— Насколько мне известно, я не обещал ни кому возвращения на Африку, тем более что от этой планеты осталась только пыль, думаю, что это известно пилоту лучше, чем мне. Ну, а к вопросу на чем, то тут я вас могу удивить капитан, но не сейчас, — попытка атаковать, явно провалилась и в кубрике повисла давящая тишина. Желающих задавать вопросы больше не было. Все ждали, что скажет генерал, затаившийся в своем кресле. Элохим еще некоторое время выжидающе молчал. — Ну, если так, то с этой минуты, — решив положить конец всему, произнес Элохим, — я снимаю с вас обязанности генерал Снейк и депортирую к проконсулу Дарку. Ваше место займет центурион Девил. Прошу всех разойтись по своим местам и приступить к выполнению прямых обязанностей, — офицеры, молча, словно извиняясь, покидали командный кубрик, так и не услышав от консула ответа на основные вопросы: как и когда?
Депортация была не таким простым делом — капсульные лифты в Аду были только что смонтированы, но не испытаны. Такой поворот событий запросто мог стоить жизни первопроходцу и генерал прекрасно понимал, что его депортация равносильна смертному приговору. Подавленный и униженный он бесцельно бродил по коридорам. Его ни кто не охранял, да и какой в этом был смысл, если куда-то сбежать или спрятаться он не мог. Все кто встречали его в полутемных коридорах Ада, уклонялись от любых разговоров, отводили взгляд или просто убегали, едва заметив опального генерала. Большего оскорбления он и не мог себе представить. Те, кто еще вчера склоняли перед ним голову, предали его, не видят и не слышат, словно он исчез, растворился, превратился в звездную пыль и затерялся в бесконечном космосе. Если бы он мог все это предположить вчера, он наверняка перерезал бы себе горло лазерным кортиком, только бы….. Единственные, кто не изменил почтительного отношения к Снейку, и так же как и всегда, учтиво кланялись и отвечали на любые его вопросы это — рабы, для них он по-прежнему был человеком — высшим разумным существом. Вчера он был готов вышвырнуть их вон, а сегодня обрадовался возможности хоть с кем-то поговорить.
Если человека предает человек, то он готов искать поддержки у любого живого существа — так было и так будет — и в этом скрыта вся не логичность грубой человеческой сущности — вначале собаку бьют, а затем ее гладят и разговаривают, как с человеком, зная, что она никогда не предаст, будет любить и преданно смотреть в глаза.
— Как тебя зовут? — испытывая желание услышать хоть чей-то голос, произнес Снейк.
— Адам Љ 666 — так меня называет создатель Элохим, — услышав имя консула, Снейк побледнел и рефлекторно сжал кулаки, готовый бросится на презренного раба. Сжав до боли зубы, он едва сумел сдержаться. В его глазах горела не прикрытая ненависть и злоба, готовая в любую минуту выплеснуться наружу.
— Ты говоришь создатель, но он не Бог, а жалкий ремесленник, собравший тебя из того, что дал ему в руки Всевышний. А….кому я это говорю? — генерал хотел уже уйти, но какая-то мысль его остановила. — А знаешь ли ты раб, что тебя ждет? — вопрос, был не понятен для шестьсот шестьдесят шестого, он нахмурил брови и, казалось, пытался думать. Снейк впервые за этот день криво улыбнулся. — Я спрашиваю, что с тобой и такими как ты будет, когда вы закончите строительство Ада? Что с вами сделает ваш создатель?
