Марина Казанцева - Жребий Судьбы
Кирилл Никонович был в курсе, что шеф прибыл в школу проверять его, и уже бежал навстречу с великолепной новостью.
— Павел Андреич! — Базилевский запыхался. — Я хотел вам рассказать… Тут такое обнаружилось! Представьте себе, тут, прямо в этой школе учится такой парень! Такие явные магические способности!
— Ну, что такое, Кирилл? — недовольно отозвался мэтр. — К чему такой шум? Да что такое можно обнаружить в обыкновенной средне-образовательной школе?
— Честное слово, магистр! Это настоящий талант! Я сам сначала не поверил, думал — фокусы! Но парень в самом деле мощный маг! Только практика у него какая-то другая. Я не мог обнаружить ни одного пассажа из наших пособий!
— Тебе не померещилось? Знаешь, средне-статическая школа — это такая яма! Тебя, наверно, ученики замучили. Мне тут директриса рассказала, какие страдания они испытывают с современной молодёжью.
— Да нет! Я совсем про другое! Ну, Павел Андреич, вы слушаете меня?! Я же говорю вам: необыкновенные способности!
— Послушай, Кирилл, мне некогда. Я здесь по делу. Надо шефам показать наши достижения. Я думаю, что эта школа — только первый шаг в деле внедрения магической науки в образовательный процесс. И…
— Ну что такое! — Базилевский даже застонал. — Ну вы прямо, как завуч эта — Кренделючка! С одной стороны: учитесь, дети. А с другой: зачем вам это надо?
— Вот именно. — возобновил свой бег магистр. — Ты слушай Кренделючку, Кира, слушай. Большого опыта и редкой мудрости мадам. С чего ты взял, что школе магов нужны такие вундеркинды, как этот парень? Ты хоть понимаешь, что с нами будет, если среди таких, как ты, как я, появятся настоящие таланты? Да-да, мой милый, не делай такие дивные глаза! Ты абсолютный бездарь, Кира. И вся твоя магия — одна сплошная лажа. Как, впрочем, и учебники, по которым ты с таким усердием штурмуешь основы трансцендентального. Да и сама трансцендентальность — полное фуфло. Но она нас с тобою кормит. И получше, чем среднестатистическая школа кормит свой педагогический состав. Всё образование, чему бы оно там ни учило — большая, сытная кормушка. Я думал, ты давно всё понял. Я поставил тебя на эту должность не для того, чтобы ты учил учеников. И не затем, чтобы ты искал таланты. Помни, Кира, таланты — наша гибель! Что буду делать я в качестве магистра, приди в наш Центр какой-нибудь волшебник со своей, как ты говоришь, отдельной практикой? А что будешь делать ты? Смотреть ему в рот и записывать изречения? А может, будешь мыть пробирки? А потом ко мне придут мои ученики и спросят: как же так, наш уважаемый, чего ради мы кидали деньги в вашу кассу? К чему-де всё это множество аксессуаров? Да и попрут меня с высокой кафедры. А я на это дело жизнь угрохал. Сколько пыли в нос пускал, с оппонентами ругался, ездил по конференциям международным, у меня награды, звания и степени. А кто тебя, Базиль, от армии отмазал? К тому же лавка здешняя у нас прекрасно прижилась. Доход приносит. Так что забудь, мой милый, про всякие там самородные таланты. От них одно лишь беспокойство.
— Вот как? — невесело удивился Базилевский. — Скажите, Павел Андреич, только честно, а вы сами-то верите в существование астрала?
— Вот до чего мы, значит, докатились! — усмехнулся мэтр. — Ну ладно, так и быть, скажу: не верю. И тебе советую не увлекаться. Не ровен час, с ума сойдёшь. Впрочем, я понимаю: это возраст. Я сам вначале всё пытался духов вызывать. Ну а потом понял, что к чему. Послушай своего наставника, Кирилл. И запомни: это не игрушки. Если бы ты был хоть чуть умнее, то сразу бы сообразил: наше счастье, что астрал не существует!
— Как?! — отшатнулся поражённый до глубины души Кирилл.
— Соображай сам, ученик чародея! Если существует чёрт, то простая логика подсказывает: должен быть и Бог! А в таком раскладе мы с тобой за наше ремесло должны гореть в аду! Да ладно, не пугайся, всё нормально. Никто за нами с неба не следит и никто на нас досье не пишет. Так что забудь про этого Косицына. Дураком не будь и не хвали его, особенно прилюдно. Он ещё год отучится, а там избавимся мы от него. Десятый класс ему заказан.
Магистр резво покатился на своих коротких ножках, радушно раскрыв объятия возникшему на горизонте спонсору, а Кирилл Никонович остался стоять с растерянным лицом.
* * *— Так, это невозможно. — Вероника Марковна устало прикрыла пальцами глаза. — Он нам испортит все показатели. Вы слышали, что говорили сегодня о нём в школе?
— Да мало ли, что треплют ученики? — отвечала недовольная выволочкой руководитель восьмого «Б» Осипова. — Все просто с ума сходят на тему юных волшебников-самоучек. Вот и фантазируют.
— Любовь Богдановна. — раздражённо ответила директор. — Вы в курсе, что он хвалился холодным оружием?
— Как это?! — даже вспотела учительница.
— Вот так — здоровенный нож, заточенный до блеска. И ещё он сказал, что собирается кого-то наказать.
— Да это же бандит какой-то! — воскликнула торчащая в дверях пожилая секретарша Валентина — она с интересом слушала разговор.
— Ещё бы! — иронически ответила директор. — Вам не известно, Любовь Богдановна, что он замечен в уличной драке с местным хулиганьём?
— Нет… — растерянно проронила Осипова.
— А почему мне известно?! — рассердилась Вероника. — Почему я должна всё за вас знать? Теряете квалификацию, Любовь Богдановна. Эх, куда девалась старая гвардия! То ли дело историк Наталья Владимировна — вот где была разведка! — всё знала, всё помнила, всё держала в ежовых рукавицах!
— Вероника Марковна, я боюсь. — призналась учительница. — Он и в классе мне хамил, я просто опасаюсь не сладить с ним. А теперь ещё и нож…
— Да, вы правы. — подумав, ответила директор. — Пожалуй, было бы неправильно взваливать эту проблему лишь на вас. Это дело должно расследоваться в РОВД. Ему уже есть четырнадцать лет? Значит, он уже уголовно ответственен. Так, вот что, Любовь Богдановна, начнём со сбора характеристики. Всё, что есть у вас на него — всё пишите.
— Легко. — отчеканила Любовь Богдановна, моментально придя в хорошее настроение.
— А я оповещу учителей, чтобы и они написали на него. — планировала директриса. — направим дело участковому. Раз инцидент с избиением Мордвинова был, значит, они не могут отказаться. Все прошлогодние его заслуги вспомним, и про попытку поджога школы напишем. И про пьянство в школе.
— А про дуб писать? — спросила из дверей Валентина, уже засовывая в пишущую машинку два листа с копиркой.
— Вы что меня — с ума свести хотите?! — рассердилась Вероника. — Только факты, больше ничего.
* * *Участковым теперь был новый милиционер. Вместо Семёнова за его столом сидел долговязый конопатый дядя с блёкло-рыжими волосами и острыми светлыми глазами, как будто видел он насквозь каждого на своём участке, всех подозревал и никому не верил. Был он тут новым человеком и оттого старался выделиться. Это дело оказалось ему очень кстати, и Воропаев охотно за него взялся. На первый взгляд оно того стоило.
