Сергей Волков - Пастыри. Черные бабочки
Печатка долго не хотела слезать с толстого волосатого азербайджанского пальца, но Припух нашел простой и верный способ. По его команде двое за ноги подтащили отъехавшую бабцу поближе к кулем лежащему попрек разложенного переднего сиденья кавалеру, развели бедра пошире, и Припух сунул палец с печаткой туда, куда до этого любитель блондинок погружал свой двадцать первый палец.
Со смазкой печатка свинтилась легко и быстро.
– Ну все, валим! – распорядился бригадир, и шесть быстрых теней бесшумно растворились во мраке...
...Свою часть добычи загнали сразу – барыги не поскупились. Взяв по дозе на каждого и еще по одной – на потом, Припух повел торчков обратно в переход. Там, в конце длинного вокзального тоннеля, возле поворота, переходящего в другой коридор, у бригады была «заляга». Место теплое, спокойное. Пованивало, правда, но к запахам все в шайке Припуха давно привыкли и не замечали их.
С тех пор, как круглолицый, но полный необычайной внутренней силы мужичок спас бригаду от милицейской облавы, а потом в одиночку размазал по стенке товарного вагона шайку Длинного Анзора, постоянно прижимавшую припуховцев, часть добытого в ночных рейдах бригада отдавала ему – в обмен на помощь и странное чувство уверенности и покоя, исходящее от незнакомца.
Представился он Темным Мастером, не раз намекал, что впереди всю компанию Припуха ждут большие дела, нужно только немного подождать.
Оставив глазастого Мэнсона на атасе, бригада дружно накатила «по баяну», и в ожидании вожделенного «прихода» торчки разлеглись на толстых картонках. Кто-то натянул на голову наушники, кто-то закрыл глаза...
Мэнсон, которого зелье «торкало» не так, как всех, сычом пялился в полумрак ночной «Атлантиды», а сизые губы его шептали слова на неведомых никому на Земле языках. Сам торчок был уверен – он разговаривает с древними богами индейцев майя...
Увлекшись толковищем с солнечноликим Ахаукином, в жертву которому майя приносили только свежевырванные из груди пленников сердца, Мэнсон пропустил момент, когда в переходе появилась эта странная парочка.
Редкие тусклые лампы, спрятанные под железные дырчатые колпаки, плохо освещали грязный туннель, по которому, взявшись за руки, быстро шагали высокий белобрысый пацан лет двенадцати и его же лет девчонка в круглой кожаной шапочке, надвинутой на самые брови.
Сперва Мэнсон решил, что это малолетки из кодлы вокзальных проституток Индуса возвращаются от какого-нибудь любителя запретной клубнички. Но приглядевшись, торчок охнул и кинулся расталкивать бригадира.
– Ты че, припух? – не раскрывая глаз, недовольно буркнул главарь любимое словечко, за что и получил в свое время чудное погоняло.
– Там лох какой-то сопливый, с биксой! Прикинуты – на три косых минимум! – горячо зачастил Мэнсон, дергая Припуха за рукав.
Тот наконец разлепил склеившиеся веки, тупо посмотрел перед собой мутными глазами:
– Ну, бля, если фуфло гонишь...
Вдвоем торчки выглянули из-за угла. Малолетняя парочка тем временем подошла совсем близко. До «заляги» им оставалось каких-нибудь двадцать – тридцать шагов.
– Ни хрена себе... – только и смог выговорить Припух, разглядев, каких гостей занесло посреди ночи в «Атлантиду».
И мальчишка, и его спутница вырядились, словно для байк-шоу. Кожаные штаны, широкие ремни с металлическими блямбами, какими-то непонятными чехольчиками и поясными сумочками, проклепанные кожаные же куртки, все в шипах и кольчужных нашивках. Под куртками угадывались жилетки, тоже поблескивающие металлом, за спинами горбились квадратные рюкзачки-ранцы. И самое главное – весь этот удивительный прикид выглядел настолько настоящим, естественным и основательным, что не оставляло никаких сомнений в его «фирмовости», а следовательно – немалой стоимости.
Одежда байкеров, рокеров и прочих неформалов только на первый взгляд кажется небрежной и самодельно-вычурной. На самом деле хорошая, «правильная» косуха стоит далеко за тысячу, а то и за несколько тысяч долларов. Под стать этой сумме и цены на кожаные штаны, жилетки, банданы, перчатки-краги и разные шипасто-клепаные атрибуты. Настоящий, продвинутый байкер носит на себе целое состояние. Конечно, это не цепочки-сережки, но барыги, Припух это знал наверняка, за фирмовые кожаные шмотки отвалят немало. И главное, вдруг вспомнил торчок: Темный Мастер просил вот таких, прикинутых в кожу и железо, брать быстро и жестко – он в накладе не останется.
– Уд-дачный сегодня денек-ночек, – сцепив челюсти, сквозь зубы процедил бригадир, хищно прищурясь. И тут же окрысился на Мэнсона: – Че припух!? Бригаду поднимай!
Когда пацан с девчонкой, по-прежнему держась за руки, поравнялись с «залягой», им навстречу высыпало шестеро зевающих и поеживающихся торчков с сердитыми взглядами.
– Хэллоу, детки! – резиново улыбнулся Припух, поигрывая ножом-балисонгом, – а вам мама-папа разве не говорили, что ночью гулять – это плохо? Ай-я-яй, по глазам вижу, что говорили. Как же не стыдно! Не слушаться старших – это плохо. Вери бэд! Придется вас наказать...
Начав «за здравие», закончил бригадир откровенно «за упокой». Припуха смутили глаза малолеток. Серые, спокойные у пацана, и желтые, какие-то блудливо-игривые – у девчонки. В глазах этих прочитал бывалый вокзальный торчок досаду на непредвиденную задержку, нетерпение и откровенную скуку.
Не увидел он там только одного. Того, что, по идее, должно, просто обязано было затмить собой все остальные чувства – Припух не увидел страха.
И испугался сам. Испугался, хотя знал – за спиной стоят пятеро реальных, проверенных в деле отморозков с ножами, цепями, кастетами и прочими игрушками. Испугался – и разозлился...
– Ну че, припухли?! – визгливо завопил он на всю «Атлантиду». – А ну, снимай шмотье, недоделки! Быстро, бля, а то дырок в горле насверлю!!
– Морось, – не поворачивая головы непонятно сказала девочка красивым, певучим голосом. Сказала – и сдернула с головы кожаную шапочку. Придвинувшиеся торчки ошалело уставились на бритый череп малолетки, украшенный роскошной татуировкой: развернув капюшон, на них зло глядела, оскалив длинные клыки, до жути настоящая королевская кобра.
– Шибало, – досадливо буркнул белобрысый спутник татуированной и сделал быстрый, неуловимый шаг в сторону, одновременно взмахнув руками, в которых, словно по волшебству, возникли короткие и широкие тесаки с блестящими лезвиями.
– Чойко перынко зачила, ой, гуляй-гуляй! – весело пропела девчонка, и из рукавов ее куртки с лязгом выдвинулись вороненые трехгранные лезвия.
– Вы че, сопляки... – начал кто-то из бригады за спиной у Припуха. Там тоже лязгало и шуршало – торчки вынимали оружие, уж слишком жутко поблескивали кривые клинки в руках у белобрысого и уж слишком веселой была его желтоглазая подружка.
