Джулс Бичем - На краю бездны (СИ)
– Да, – голос эльфа был хриплым. Бредя, он сорвал его, отбиваясь от призраков пустоши. Гай не знал, что задевает его сильнее – то, что он самого начала не догадался, или же то, что от него столько скрывали, обманывали. Он всегда знал о преданности Шолто, и теперь, узнав, что тот не был с ним искренен, Гай ощущал себя уязвленным.
– Ты дал мне свою кровь? – Сухо поинтересовался он.
– Я связал Вас с собой, чтобы исцелить, – отозвался Шолто.
– Почему ты ничего не сказал мне ничего, Шолто? – Гай не знал, что цена за окрашенный эмоциями мир – это уязвленность, осознание невозможности быть рядом с тем, к кому зовет инстинкт. Он понял, что в какой-то степени всегда относился к Шолто как к более близкому ему. Ближе, чем к Аноэлю. И он неожиданно осознал, что просто использовал Шолто, порой переходя границы настолько, что было даже вспоминать было тошно. Гай сжал кулаки и отвернулся к окну.
Позади него раздался странный звук, словно что-то с треском взлетело, заставляя стены вздрогнуть. Гай обернулся, выхватывая из наручных ножен кинжал, готовый отразить нападение.
– Боги, – выдохнул он, отступая непроизвольно на пару шагов назад.
Раскинув кожистые крылья, казавшиеся невероятно огромными, посреди комнаты, стоял некто незнакомый Гаю. И выглядел он так, что у Гая невольно перехватило дыхание от изумления и неожиданности. Он был страшен. Какое там, он был ужасающ.
Вместо глаз, обычных или не совсем обычных глаз со зрачками, он смотрел на Гая двумя светящимися зеленоватым светом провалами. Казалось, что половина его лица наполовину обожжена, изъязвлена и покрыта рубцами и незаживающими ранами. Тогда как вторая половина…
– Шолто, – произнёс Гай, впервые за всю жизнь не в силах поверить своим глаз не потому, что перед ним было то, что не поддавалось объяснению, а потому, что это был Шолто, которого он знал.
Крылья дрогнули, и он увидел, что каждое из них оканчивается острыми шипами. Гай смотрел на того, кто словно переместился прямо из преисподней, и у него невольно поднимались волосы дыбом.
– Что я должен был тебе сказать? – голос, похожий на шумное дуновение ветра, сминающего деревья, почти разрывал барабанные перепонки, – Или же ты принял бы меня таким, какой я есть?
Гай был невысокого мнения о себе, но он не думал, что кто-то может посчитать его тем, кто будет судить о других лишь по тому, сколько клыков или чешуи они носят на себе.
– Ты думаешь, что меня волнует то, что ты есть? – Заорал он, отшвыривая прочь кинжал и, собирая всю силу, какую только мог найти, – ты действительно так думаешь?
– Я только на половину эльф. А на вторую – то, что ты видишь, – светящиеся глаза словно заглядывали в каждый угол разума Гая, вытесняя его самого, заглядывая во всем его скрытые уголки. Гай чувствовал, как воздух сгущается вокруг него настолько, что он уже мог начать изменяться. От силы, которая заполняла комнату, дрожало и ходило ходуном абсолютно всё.
– Ты слишком невысокого мнения о себе, – зарычал Гай, ощущая начинающиеся изменения, – но ты не знаешь, что когда связал меня с собой, я смог заглядывать в чужие мысли, играя ими так, как мне заблагорассудится. И я был в твоих мыслях, помнишь те призраки в библиотеке? Помнишь их? Право быть омерзительным и стыдиться самого себя принадлежит явно не тебе, не обольщайся!
Он видел, как свет в глазах Шолто стал ярче, а затем по его разуму пронеслась сметающая всё на своем пути волна, словно он пытался атаковать Гая. В ту же секунду Гай растворился и переместился за спину ангела из ада.
– Я всегда думал, что могу доверять тебе, Шолто, – он слышал горечь в собственном голосе и знал, что она появилась в нём из-за того, что он смотрит на самого себя со стороны. И это приводит его в ужас.
Распахнутые и подрагивающие в воздухе крылья внезапно перетекли, меняя форму, в обычные человеческие руки. А затем Шолто, зажимая рану на животе рукой, упал на пол, явно обессиленный. Гай бросился к нему, чтобы помочь, но он вытянул другую руку, заставляя его остановиться.
– Я позову Аноэля, – Гай вернулся к двери, толкнул её и оглянулся, ища соседа. Тот словно знал, что будет нужен, и стоял неподалеку от комнаты с невозмутимо-безразличным лицом, несмотря на то, что явно слышал всё происходящее. По его лицу было непонятно, о чем Аноэль думает, но сейчас Гай был не расположен рассуждать о мыслях своего напарника. Увидев его, Аноэль так же молча прошествовал в комнату, словно знал, что тот собирается позвать его. Наклонился над Шолто, помогая ему подняться и вернуться в постель.
Гай ощущал себя отвратительно и понимал, что сейчас ему лучше убраться подальше. Поэтому он вышел из комнаты, оставляя Шолто и запрещая себе думать, что с сегодняшнего дня потерял его преданность.
***
Джил оглядела кабинет Стоуна, который неожиданно показался ей абсолютно незнакомым. Она действительно отвыкла за две недели от всего, что связывало её с работой. И теперь, словно заново знакомилась с нею.
Вот только прежнего рвения трудиться и удовлетворения от работы не было.
– С возвращением, – голос Стоуна, полный приветливости, вернул её из мира размышлений, – Вас очень не хватало. Я убедился, что без Вас всё шло кувырком.
Джил улыбнулась. Она прекрасно понимала, что её отсутствие заставило его потрудиться вдвое больше, чем обычно. Стоун достал телефон, вибрировавший от входящего звонка, и оглянул кабинет с видом человека, слегка ошалевшего от работы и заблудившегося в четырех стенах. Джил подавила смешок, представляя – какими словами её честили в те моменты, когда дела погружались в хаос и неразбериху.
Спустя час она разбирала тот беспорядок, в который превратились дела, бумаги и всевозможные документы. Кажется, для прокурора эти две недели были действительно сложными. Она систематизировала все дела и довольно оглядела кабинет, получая удовольствие от результатов. Подхватив папку, которую Стоун забыл убрать на место, Джил подошла к небольшому шкафу, стоящему рядом с его столом. Средняя полка была уставлена несколькими фотографиями Стоуна в разные годы. Джил с интересом рассматривала его, выступающим на каком-то слушании, затем, ставшим более старше, на фотографии со встречи с министром юстиции.
Разглядывая вторую фотографию, Джил внезапно поняла, что предыдущая показалась ей почему-то знакомой. Она вернулась к первому изображению и с удивлением обнаружила, что судья, слушающий выступление Стоуна, знаком ей. Это был судья Додж, мистер Додж, приходивший к её отцу посмотреть вместе очередной футбольный матч. Судья Додж, которого она увидела, когда ей исполнилось десять лет, в судейской мантии и осталась надолго под впечатлением от того, как он важно выглядит в ней. Но что делал Стоун в её городе? И почему она не знала об этом, особенно учитывая то, что отец был всегда в курсе всех назначений, новостей и перемен города? Возможно, дело было в том, что она не интересовалась биографией Стоуна. Но в любом случае, Джил должна была его помнить хоть как-то. Даже если он пробыл в городе недолго.
