Дарья Афанасьева - Дом дураков
- Вот тут ты ошибаешься. - Единый подошел ко мне вплотную и я разглядел темные пятна на его лице. - Дверь есть. И ты мне ее откроешь.
- Ладно, - я развел руками. - Тебя мне не переубедить. Делай, что должно. Подведи меня к двери, покажи замок и скажи, что делать. Только поторопись. Это твое тело скоро осыпется, будто трухлявый мешок, а меня и вовсе вот-вот прибьют.
- Не прибьют, там уже мои люди. До встречи в Темгорале!
Я вернулся в тело настолько быстро, что физически ощутил ребрами и локтем удар о деревянное дно повозки. Попытки пошевелиться ни к чему особо не привели: руки и ноги были связаны, ящик, в котором я находился, был узким, будто гроб, а сверху меня забросали шкурами. Изрядно поворочавшись, я сумел ухватиться за край ящика и выглянуть наружу. Моя импровизированная постель стояла в центре широких саней, больше напоминавших передвижной блиндаж. Восьмерка рыцарских коней без видимого усилия тащила бревенчатое сооружение через какое-то поле. Рыцари Золотой Сотни. Шесть всадников ехали рядом, еще четверка рыл пристально следила за мной из углов саней. Арбалеты, лежавшие на коленях, были взведены и нацелены на ящик. Я предпочел лечь на дно и не дергаться.
Не могу сказать, что со мной плохо обращались. Меня кормили, поили и всячески заботились о моем удобстве. Можно заботиться о пленнике, если уверен, что тот никуда не сбежит. Знали они о моей магической недееспособности или нет, но мой уютный ящик был обит не только шкурами изнутри, но и амулетами блокировки снаружи. На ночь меня накрывали решеткой, днем позволяли сидеть в ящике, но арбалеты не разряжались. Я не пытался заговорить с рыцарями, поскольку не был уверен, что не получу прикладом арбалета в зубы, а голова мне могла еще пригодиться. Не то, чтобы я строил планы побега. Если только в качестве зарядки для ума. Пока я решил доехать с этими милыми людьми до столицы Теморана, а там уже придумать что-то более убедительное, чем забег по снегу в одних штанах.
Куда больше меня занимали открывавшиеся из ящика виды. Упряжка, запряженная рыцарскими конями, позволяла передвигаться по снегу, не разбирая дороги, но все же иногда мы проезжали мимо пепелищ, некогда бывших деревнями или даже поселками. Что-то в Теморане было неладно. Более неладно, чем просто покровительство божества, мечтающего уничтожить этот мир. В чем-то я с Единым был и согласен, но глядя на эту репетицию конца света я все больше понимал, что нужно хотя бы попытаться изменить ситуацию. Тут все было тоже только умозрительно, потому что мне предстоял поединок с почти всемогущим божеством, а сам я пока по-прежнему сидел в ящике, похожем на гроб и, возможно, готовился к бою не столько потому, что хотел этого, а потому, что никуда бы я от этого не делся. Если бы меня не везли в Темгорал слуги Истинного, меня бы пригнали туда подручные грандмастера. Словом, пространные рассуждения, бесконечная дорога, пресная похлебка и унылые пейзажи.
Пару раз я пытался обратиться к Лоте, но то ли какой-то из амулетов, украшавших мой гроб, не пускал ее, то ли она сама не жаждала проявляться на территории Единого, но я так и оставался без собеседника до самого Темгорала.
Столица встретила нас тоскливым молчанием. Город, обычно угрюмый, но шумный, теперь и вовсе превратился в кладбище. Решетку на этот раз не убрали, так что я видел только верхние этажи домов, но гробовая тишина, запах гари и гниющего мяса сказали мне не меньше, чем сказали бы глаза: в Темгорал пришла чума. Трагедия, разыгравшаяся в деревне Лоты, повторилась здесь. Я до звона в ушах вслушивался, пытаясь уловить любой звук, свидетельствовавший о том, что в городе остался еще хоть кто-то живой, но услышал только, как полозья саней заскребли по камню и сани остановились. Из-за края ящика я мог видеть верхушку шпиля ратуши: до храма Единого оставалось всего с десяток кварталов.
На этот раз мне соизволили выдать сапоги, но заковали в такие неподъемные кандалы, что самостоятельно идти я все равно не смог: два рыцаря волокли меня по улицам, будто мешок. Город был мертв, грязен, страшен. За пределами Темгорала еще царила зима, а здесь, хоть мороз ощутимо щипал голое тело, снег уже вовсю таял. Стало ясно, почему лошадей пришлось оставить у саней: запах гниющего мяса усилился. Самое время было помолиться. Не верилось, что Лота или Морок оставят меня вот так. С трудом переставляя ноги, я пытался расслышать хоть что-то, кроме звяканья своих цепей, но тревогу первым поднял один из рыцарей. Все замерли и прислушались. От перекрестка, где мы оставили сани, доносился неясный шум, и он приближался. Угол доходного дома, будто нос баржи, перегораживал улицу, так что мы не могли видеть источник шума, но у меня на шее ощутимо шевелились волоски - этот звук напоминал шорох прибрежной волны. Когда из-за угла дома выметнулась мелкая собачонка, каких носят на руках богатые айнэ, я едва не захохотал в голос. Собачонка летела в перед, бантик у нее на макушке развевался на ветру. Поддерживающий меня сотник хмыкнул и даже открыл рот, чтобы как-то прокомментировать это зрелище, но тут собачонка остановилась, присела и взвыла не хуже волка.
Они неслись молча, единой лавиной. Должно быть, здесь были собаки не только со всего Темгорала, но и с округи. Большие и маленькие, породистые и дворняги - им не нужно было бы кусать и рвать. Нас бы просто убило этой волной. Мои конвоиры приготовились, похоже, встретить стаю в мечи, но мне стало не до того. Я забыл о Едином, конце света, морозе и кандалах. Дернувшись, будто лиса из капкана, я вывернулся из рук рыцарей, даже не удивившись тому, как осыпались сковывавшие меня цепи. Оскальзываясь, падая, раня ладони об острый, как битое стекло, талый снег, я бежал, не разбирая дороги, не думая, куда я вообще бегу. Будь у меня в тот момент хоть капля рассудка, я забежал бы в какой-нибудь дом, забаррикадировался там, но меня несло вперед, будто полоумную корову.
Я понял, что бегу куда-то не туда, только когда ноги вынесли меня на широкую площадь перед Главным Храмом Единого. В ошеломлении я встал, будто вкопанный, посреди площади, но правая нога поехала по льду вперед и я рухнул навзничь за секунду до громогласного:
- Пли!
"Вечереет" - безучастно подумал я, рассматривая росчерки горящих стрел и разводы от заклинаний, ясно видневшиеся на темном небе. Вся эта иллюминация двигалась влево. Там громыхнуло, небо стало чуть светлее, и на его фоне так же отчетливо стал виден летящий вправо сапог с торчащей из него ногой. Провожая его взглядом, я повернул голову и обнаружил примерно в ста шагах от себя строй лучников. Помянув Шата, посмотрел в противоположном направлении и увидел точно такой же строй, разве только слегка поредевший.
