Анна Гурова - Мельница желаний
Внутри горенки было темно, тепло и душно, пахло цветочным воском и сеном. Ильмо застыл, прислушиваясь в темноте.
— Я тебя ждала, — раздался рядом слабый голосок. — Почему так долго не приходил?
Ильмо ощупью нашел постель, сел на край и нашарил руку девушки. Как исхудали ее запястья, какими тонкими и холодными стали пальцы!
— Прости, — прошептал он, целуя ее в лоб. — Я не хотел говорить о тебе с Антеро. Если бы я хоть раз о тебе упомянул, он бы велел холопам или матери караулить дом. Пусть думают, что я от тебя отказался.
— Я всё слышала. И как они тебя заперли, и как костер готовили… Кричала, звала отца — а меня слушать никто не хотел…
Пальцы Айникки вцепились в руку Ильмо.
— Мне уже лучше. Больше бреда нет, только слабость. Я всё равно отсюда убегу, как только окрепну. Все решено, и ничего не меняется. Ахти нас приютит?
— Понимаешь… Ахти-то сам не против, но его мать…
— Понятно. Твоя стоянка по-прежнему на Браге? Я уйду туда и буду там ждать. Я леса не боюсь.
— Этой осенью меня не будет на Браге, — с трудом произнес Ильмо. «Ах, все равно ей скажут — так уж лучше пусть узнает от меня!» — Сегодня ночью Вяйно призвал предка… и тот отправил меня…
— Мать уже сказала. В Похъёлу.
В голосе Айникки вовсе не было той безнадежности, которую испытывал сам Ильмо. Тем не менее он добавил с жаром:
— Ты только скажи, и я никуда не пойду! Останусь с тобой, пока ты не поправишься, а потом убежим отсюда подальше, куда-нибудь на юг…
В темноте зашелестело одеяло — Айникки села в постели.
— Послушай, Ильмо. Я видела того похъёльского оборотня и говорила с ним, — горячо заговорила она. — Мы с подружками подобрали его на тропе, едва живого — а он нам вот чем отплатил! Мне не говорят, но подружек ведь так и не нашли, верно? Он зачаровал нас похъёльскими песнями, вызвал шишигу из реки… Мы умирали от страха, а ему было весело, он развлекался! Как хорошо, что ты его убил! Но этого мало! Отец говорит, что ты убил одного, а вернется множество. Нельзя допустить, чтобы они снова летали здесь, как у себя дома, и нападали на беззащитных девушек! Да будь я мужчиной — даже если бы не воля предка, я бы все равно не успокоилась, пока не прогнала этих тварей в их логова!
Голос Айникки стал хриплым. Она обняла Ильмо и устало приникла головой к его плечу.
— Милый, я понимаю, что тебе страшно…
— Мне не…
— Послушай еще. В ту ночь я видела богиню. Я видела, как злился колдун, как он вилял и трусил, когда понял, кто перед ним стоит! Ильмо, похъёльцы не боги и даже не хийси, их можно победить или перехитрить, и наш предок это наверняка понимает, иначе бы не посылал тебя…
— Так ты хочешь, чтобы я отправился в Похъёлу? — изумленно спросил Ильмо.
— Конечно! Я бы и сама пошла с тобой, если бы не проклятая болезнь…
Ильмо тихо рассмеялся. Воинственность невесты его скорее позабавила, но все же именно слова Айникки — сильнее, чем все увещевания Вяйно, — подбодрили его. Если бы еще не думать постоянно о собственной беспомощности…
— Вот что, Айникки, — сказал он вслух — Как окрепнешь, уходи к Вяйно и живи там. Я поставлю ему условие. Если он хочет, чтобы я отправился в Похъёлу, пусть он приютит тебя до моего возвращения.
Ильмо хотел встать, но Айникки крепче обняла его, не давая подняться.
— Уже уходишь? Подожди, побудь со мной еще немного…
Устав сидеть, она легла на спину. Ильмо примостился рядом с ней, уткнулся лицом ей в волосы. «Так бы и остаться, — подумал он. — Никуда не ходить, ни о чем не думать — спать до весны…»
Запах воска и трав убаюкивал, далекий шум на улице постепенно затихал — пока тишина не стала абсолютной.
…Ильмо открыл глаза.
Все вокруг него было белым. Стены, пол, потолок… Ильмо коснулся рукой стены, и белизна осыпалась обломками ледяных кристаллов. Комната была покрыта инеем. На миг Ильмо почудилось, что он снова в избе Тииры после того, как Рауни применил заклинание ледяного взрыва. Айникки рядом с ним не было. И в доме, и снаружи царила полная тишина.
Холода он не чувствовал. Он не ощущал вообще ничего, словно умер и стал призраком. Снова кто-то насылает на него видения зимы? Вяйно сказал, что это не он. В таком случае, кто?
Ильмо раскрыл рот, собираясь позвать Айникки, но не услышал собственного голоса. Тогда он встал и спустился по лестнице. Дом Антеро был пуст и выморожен. Ильмо видел, как в инее на полу остаются отпечатки его следов, но по-прежнему не слышал ни звука.
А когда он вышел на крыльцо, ему стало по-настоящему жутко.
Нет, это была не зима! Весь мир выглядел так, словно его поразило замораживающее заклинание Рауни. Деревья, дома стояли во льду, каждая травинка топорщилась острыми иглами инея. Зеленые листья рябин сохранили свой цвет, как будто нечто мгновенно заморозило их. Ледяное царство — красивое, но бесконечно страшное…
Ильмо опустил взгляд и увидел, что на земле лежат люди. Как мертвый Тиира, они казались ледяными статуями. Мужчины, женщины, дети застыли так, как их застал мороз. Ильмо мог вдеть их лица — едва ли они успели понять, что случилось. В небе сияли огромные, нездешние звезды. Вода на реке блестела, как черное стекло. Ничто живое не могло уцелеть в этом застывшем мире. Теперь здесь повсюду — царство Калмы. И почему-то Ильмо был уверен — так и будет навечно.
— Я не хочу это видеть! — вырвалось у него. Рядом с ним раздался детский голос:
— Я тоже.
Ильмо обернулся и увидел девочку в жемчужной повязке. По ее щекам текли слезы. Девочка взглянула на него, закрыла лицо руками — и в то же мгновение на мир упала темнота. Сначала вернулось тепло… потом звуки… потом запахи. Тепло Айникки рядом, ее рука, обнимающая его за шею, звук ее дыхания. Затихающие уже звуки веселья снаружи, отсветы угасающих костров.
Ильмо осторожно убрал руку Айникки и сел в постели. Перевел дух — конечно, это был сон. Точнее, видение. Теперь он догадывался, кто его наслал… и был ей благодарен.
Теперь у Ильмо пропали сомнения и страх. Не потому, что он ощутил себя всесильным. Просто ему стало всё равно, убьют его или нет. «У меня в самом деле нет выбора, — подумал он, и теперь ему не нужно было себя убеждать. — Я обязан туда пойти и сделать всё, что от меня зависит, чтобы этого не случилось. Боги говорят, что это зависит от меня. Не от Ахти и не от Йокахайнена — а именно от меня. Не понимаю, почему… но все равно пойду».
На душе Ильмо вдруг стало ясно и спокойно, даже весело. Значит, Похъёла?
Он выбрался из постели, поцеловал спящую Айникки и вылез из окна. Вскоре он вернулся в дом дяди. Там уже все спали. Разбуженный Куйво ворчливо сообщил:
