Джон Толкин - Сильмариллион
Но это не спасло Моргота. Балроги были уничтожены, и лишь малое число их бежало и скрылось в недоступных пещерах у самых корней земли; а бессчетные легионы орков гибли, как солома в огне, либо были сметены, как сухие листья огненным ветром. Немногие уцелели, дабы после тревожить мир. Те Друзья Эльфов, Праотцы Людей, что еще были живы, сражались на стороне валаров; и в те дни были отмщены Барагунд и Барахир, Галдор и Гундор, Хуор и Хурин, и многие другие вожди. Но множество людей из племени Ульдора, либо прочие пришельцы с востока, присоединились к Врагу; и эльфы этого не забыли.
Видя, что войска его разбиты и мощь низвергнута, Моргот пал духом и не осмелился сам выйти в бой. Однако он обрушил на своих врагов последнее оружие, что еще у него оставалось, и из бездн Ангбанда изверглись не виданные прежде крылатые драконы; так внезапен и гибелен был полет этой ужасной стаи, что воинство валаров отступило, ибо появление драконов сопровождалось великом громом, молниями и огневой бурей.
Но примчался, пылая белоснежным пламенем, Эарендиль, а вокруг Вингилота летели все большие небесные птицы, и вел их Торондор; и была битва в воздухе весь день и всю темную ночь. Перед рассветом Эарендиль сразил Анкалагона Черного, самого сильного во всем драконьем войске, и низверг его с небес; а тот, падая, рухнул на пики Тангородрима и в предсмертном биении сокрушил их. Затем взошло солнце, и воинство валаров стало одолевать, и почти все драконы были перебиты; и разрушились все темницы Моргота, и крыши с них были сорваны, и мощь валаров проникла в глубь земли. Моргот был побежден, и доблести не нашлось в нем. Он бежал в глубочайшую из своих копей и просил милосердия и мира, но был обезножен и низвергнут на лицо свое. Тогда его сковали цепью Ангайнор, которую он носил некогда, а железную его корону, разбив, обратили в ошейник, и голова его склонилась на колени. И те два Сильмариля, что были еще у Моргота, вынули из его короны, и они сияли, незапятнанные, под небесами. И Эонвэ взял их и берег.
Так пришел конец власти Ангбанда на Севере, и царство зла было изничтожено, а из глубоких темниц вышло множество рабов, уже не надеявшихся когда-либо увидеть дневной свет; и открылся их взору измененный мир. Ибо столь велика оказалась ярость сражавшихся, что северная часть западного мира раскололась, и в трещины с ревом врывалось море, и было сотрясение и великий грохот; реки же сгинули, либо потекли по новым руслам, долины поднялись, а горы опустились; и Сириона более не существовало.
Тогда Эонвэ, как герольд Старейшины, призвал эльфов Белерианда покинуть Средиземье. Однако Маэдрос и Маглор не вняли ему и готовились, хоть и с горечью и проклятиями, сделать отчаянную попытку исполнить свою клятву; ибо, буде им откажут, они готовы были биться за Сильмариль даже с победоносным воинством валаров, даже если б оказались одни против всего света. И потому они послали к Эонвэ, требуя отдать алмазы, которые некогда сотворил их отец Феанор и которые были у него похищены Морготом.
Эонвэ, однако, отвечал, что право на творение своего отца, которым когда-то обладали сыны Феанора, ныне утеряно ими, ибо они, ослепленные клятвой, натворили немало жестокостей, и, что самое тяжкое, убили Диора и разорили Гавани. Свет Сильмарилей уйдет теперь на Запад, откуда он пришел; Маэдрос же и Маглор должны вернуться в Валинор и там ждать суда валаров, по чьему лишь велению может Эонвэ отдать камни. Маглор искренне желал подчиниться, ибо в сердце его жила печаль, и сказал он:
— Клятва не утверждает, что мы не можем ждать, а в Валиноре, быть может, все будет прощено и забыто, и мы обретем мирно то, что нам принадлежит.
Маэдрос, однако, отвечал, что если они вернутся в Аман, лишенные милости валаров, то их клятва по-прежнему будет тяготеть над ними, но исполненье ее окажется невозможно, и добавил:
— Кто может знать, какая страшная судьба ждет нас, если мы не подчинимся Стихиям в их же владениях, или вознамеримся вновь привести войну в их священное царство?
Однако Маглор все еще колебался и говорил так:
— Но если сами Манвэ и Варда откажут в исполнении клятвы, что была произнесена с их именами, разве не потеряет она силу?
Маэдрос же ответил:
— Но достигнут ли наши голоса Илуватара за Кругами Мира? А ведь именно Илуватаром поклялись мы в своем безумии и призвали на себя Вечную Тьму, если не сдержим слова. Кто же освободит нас?
— Если некому освободить нас, — молвил Маглор, — то сдержим мы клятву или нарушим, Вечная Тьма — наш удел; но меньшее зло совершим мы, нарушив ее.
Однако в конце концов он сдался на уговоры Маэдроса, и вместе они придумали, как заполучить Сильмарили. Они изменили облик, и ночью проникли в лагерь Эонвэ, и прокрались туда, где хранились Сильмарили; и они перебили стражей и захватили камни. Тогда весь лагерь поднялся против них, и они приготовились дорого продать свою жизнь. Однако Эонвэ не дозволил убивать сыновей Феанора, и они, невредимые, бежали прочь. Каждый из них взял Сильмариль, ибо решили они: "Если один камень для нас потерян, и остались лишь два, и лишь мы двое живы из всех наших братьев, то ясно, что судьба предназначила нам разделить наследство нашего отца."
Но камень сжигал длань Маэдроса невыносимой болью; и понял он, что правду говорил Эонвэ: право его на Сильмариль потеряло силу и клятва была напрасна. В муке и отчаянии бросился он в зияющую пропасть, что дышала огнем, и так встретил свой конец; а Сильмариль, что был с ним, сокрылся в недрах земных.
О Маглоре же говорят, что он не мог снести боли, которую причинял ему Сильмариль, и в конце концов бросил его в Море, и с тех пор всегда бродил вдоль берегов, слагая над волнами скорбные песни. Ибо Маглор был лучшим песнопевцем древности, не считая лишь Даэрона из Дориафа; но он никогда не вернулся к эльфам. Так Сильмарили нашли себе пристанища: один в небесной выси, один в огненном сердце мира и один в глубинах вод.
В те дни на побережье западного моря строилось великое множество кораблей. На тех кораблях эльдары уплывали на запад, чтобы никогда уже не вернуться в те края, где они страдали и воевали. Возвращались ваниары под белыми своими стягами, и были с почестями приняты в Валиноре; однако радость их была неполной, ибо они вернулись без Сильмарилей, отнятых у Моргота; и знали они, что нельзя эти камни ни отыскать, ни собрать вместе, пока мир не будет разрушен и пересоздан вновь.
Когда же приплыли они на запад, эльфы Белерианда поселились на Тол Эрессэа, Одиноком Острове, что был обращен на запад и на восток; оттуда могли они прийти и в Валинор. Им вновь дарованы были любовь Манвэ и прощенье валаров; и тэлери забыли свою древнюю скорбь, и проклятие потеряло силу.
