Анна Дашевская - Лицо под маской (СИ)
— Да уж, — кивнула госпожа Редфилд. — Признаться, мне он надоел. Все-таки злодеям не следует быть такими занудами.
Пьетро откашлялся:
— Надо же, практически то же самое слово в слово пару дней назад говорила мне Нора…
Лафиния усмехнулась. переглянувшись со мной, а Контарини продолжил:
— Итак, вчера попыток пройти наши щиты зафиксировано почти не было. Ну, журналистов мы ведь не считаем?
— С журналистами в нашем мире следует дружить, — сказала Лавиния.
— Они получили свой кусок мяса — всем были вручены снимки, описание платья невесты и адрес портнихи, которая его шила. Но им все равно очень хотелось попасть внутрь и заснять все самим.
— Ну, а как же, — хмыкнула я. — Вдруг у невесты помада размажется или фата зацепится за что-нибудь? Ладно, Темный с ними, давайте о серьезном.
— Один раз, с самого утра, была попытка пробить щит, — сказал Контарини. — Вот здесь…
В воздухе возник план Ка'Контарини, и светящаяся точка указала на один из боковых входов с земли.
— Источник воздействия установить не удалось? — спросил Джан-Марко.
— Нет, — Пьетро покачал головой. — Потом, уже с основным потоком гостей, мужчина, вернее, молодой человек, пытался пройти по фальшивому приглашению. Его допросили, но ничего внятного он не сказал. У меня лично возникло впечатление, что он под воздействием какого-то наркотика или серьезного ментального заклинания. Да вот, посмотрите запись допроса!
Совсем коротенькая, на пару минут, запись показала юношу с изжелта-серым лицом. который запинался, не мог вспомнить собственное имя и не понимал задаваемых ему вопросов.
— Менталисты его не смотрели? — Спросил молчавший доселе Джан-Баттиста.
— Пока нет.
— Так, может быть, вы сможете, Лавиния?
— Хорошо, не вопрос. Рассказывайте дальше, Пьетро.
— А все, нечего больше рассказывать. Все мероприятие прошло настолько в штатном режиме, что от одного этого мне было не по себе. Молодые отбыли в Данию и Норсхольм, вернутся через месяц. Дворцовый маг короля Ингвара IV подтвердил, что все в порядке. Отчеты будут присылаться ежедневно в полдень и в полночь.
— Понятно. Ну, что же, наш Джокер безумен, но в его безумии просматривается система, — задумчиво покивала Лавиния. — Он не стал соваться туда, где его ждала вся королевская рать. Отправил на проверку белую мышь, проследил, как она попалась в когти кошке, и ушел.
— Ну, значит, будем ждать его на моем приеме? — вмешалась я. — Конечно, если Джан-Марко не найдет его раньше. Марк?
— Мы осмотрели тот дом на calle Borgolocco, о котором говорила твоя маленькая подружка, — принял эстафету младший Торнабуони. — И провели вместе с городской стражей две облавы в районе calle Foscarini. Сперва по дому: по бумагам он принадлежит вполне почтенному гражданину, синьору Донато Маркони. Дом много лет сдавался внаем по этажам: в первом была сапожная мастерская, во втором жили два семейства мелких лавочников с зеленного рынка, а третий занимал под мастерскую художник, там же он и жил. Как-то очень быстро, в течение двух или трех месяцев, дом опустел: сапожник запил и однажды исчез, лавочники разорились…
— Оба одновременно? — спросила я.
— Это как раз неудивительно, тот год вообще был тяжелым для мелкой торговли, — Джан-Марко заглянул в свой блокнот. — Удивительно другое: обе семьи уехали из Венеции, купив небольшие виноградники возле Монтальчино…
Пьетро присвистнул.
— Разорились, говоришь? — и пояснил Лавинии и мне, поскольку мы обе глядели на него вопросительно — Земля в той зоне стоит дороже, чем на золотых приисках. Из тамошнего винограда делают потрясающие вина. Марк, а с ними разговаривали?
— Не успели еще. Я отправил туда двух сотрудников, но пока информации нет.
— Жаль… Хотя это сейчас не слишком существенно. Давай дальше.
— Дальше? У нас остался третий этаж. Художник оказался в Пьомби по подозрению в развращении несовершеннолетних. Через несколько дней он был найден мертвым в своей камере, дело закрыли, списав на самоубийство. А вот синьор Донато Маркони, представьте себе, отправился в кругосветное путешествие.
— С ума сошел? — вырвалось у меня.
— Вот и нам показалось, что для синьора восьмидесяти шести лет от роду, не являющегося магом, это какое-то слишком резкое движение. С другой стороны, может он всю жизнь об этом мечтал?
— В общем, дом опустел и допросить о том, что там происходит, некого, — резюмировал Пьетро.
— Ну, почему, — хитро улыбнулся Джан-Марко. — Я знаю, куда мог деться пропавший подмастерье из Farfalla Argenta. Это тот самый наркоман, который сидит у тебя под замком!
— Как ты это установил?
— В мастерской мне дали общий снимок всех сотрудников с какого-то празднования. Там он, конечно, получше выглядит, но вполне узнаваем.
— Погоди минутку, — я прервала рассказчика. — А когда все это происходило — лавочники, смерть художника, отъезд в кругосветку?
— Хороший вопрос. Потому что сапожник исчез чуть больше года назад, сразу после праздника Перелома года, а художник умер через два месяца после этого.
— В феврале год назад?
— Да.
— Карло и его маска! — воскликнула я. — Вот теперь послушайте, что он рассказал мне вчера…
Выслушав мой рассказ о признании Карло, Пьетро досадливо щелкнул пальцами и поинтересовался:
— Интересно, почему он не рассказал этого мне?
— Во-первых, по словам твоего племянника, он только вчера припомнил этот случай, — ответила я. — Во-вторых, иногда человеку легче поговорить с кем-то… не самым близким. Мне, например, проще было признаться в проступке дядюшке, чем матери.
— Зато теперь мы понимаем, — вмешалась Лавиния, — почему именно Карло получил маску. Два месяца, ты сказала?
— Шестьдесят два дня.
— Я могу предположить, что маска растет примерно два месяца. А тот подмастерье, очевидно, делал для Джокера заготовки масок… Кстати, мои коллеги с кафедры химии и алхимии изучили состав, в котором была наша находка.
— И что там?
— Пептонный питательный субстрат на основе экстракта дубовой коры, сфагнума и водорослей Undaria, с большим содержанием азота. Плюс ряд алхимических компонентов, пока не все установили. В целом, сходно по составу с субстратом для орхидей.
— Боюсь, это ничего нам не дает… — Разочарованно произнес Джан-Марко. — Я, конечно, проверю венецианские общества любителей орхидей, но сомневаюсь, чтобы Джокер там регистрировался.
— А вот это зря, — неожиданно оживилась Лавиния. — Если допустить, что он именно из таких, то подумай, долго ли можно владеть чем-то уникальным и не похвастаться единомышленнику? Мы ведь кое-что про нашего Джокера знаем. Он самолюбив, считает себя гением, обожает раритеты и ценности — вспомните хотя бы его подземный кабинет!
