Ульяна Соболева - Аш. Пепел Ада (СИ)
Вот так переворачиваются все жизненные ценности. Аш вырос в одном мире, а теперь создавал свой собственный свободный мир. Они шли за ним. Все те, кто раньше боялись и ненавидели, все те, кто падали на колени от звука его голоса или имени сейчас готовы были сдохнуть за него, потому что он подарил им свободу. Вот она самая ценная валюта, намного сильнее звона дуций и страха.
За свободу готовы умирать и сильные, и слабые. Никто не хочет быть рабом вечно.
Аш смотрел на шпили дворца, сжимая кулаки — Огнемай вернется к нему. Рано или поздно он станет основным городом Мендемая или Аш не Аш вовсе, а жалкое ублюдочное дерьмо, каким его считают венценосные братья. За эти полтора года многое изменилось. Изменился он сам. Изменился настолько, что сейчас не узнавал себя, а точнее он не понимал, как мог жить теми ценностями, которыми жил когда-то. Теми ложными, лицемерными истинами, которые в него вложили уста предателя, внушавшего маленькому байстрюку, что нет в этом мире любви, нет жалости, нет верности, что все они звери и он должен быть самым свирепым из этих зверей, самым жутким и безжалостным. Впрочем, спасибо Сеасмилу, именно благодаря этому Аш жив, жива его женщина и живы его воины. Великое предназначение байстрюка править Мендемаем. Сеасмил взывал к тщеславию, к жажде власти, к алчности и кровожадности. Он взращивал эти чувства в маленьком Аше, как возделывают почву пахарь, дабы та дала урожай, только вместо пшеницы восходили червивые отростки самых низменных эмоций. Грязь и низость. Но видимо эту почву плохо возделывал, она дала совсем иные плоды. Точнее в нее упало семя совершенно чуждое для таких тварей, как демоны. Крошечное белое зернышко, среди черной трясины. Хрупкий, тонкий зачаток, того, что по сути вообще не должно было появится даже близко возле одного из самых жестоких демонов — любовь женщины, и то, что эта любовь способна сотворить с монстром, как высоко его поднять над самим собой. Она сводила его с ума, она манила, затягивала с свои сети, опутывала и в тот же момент отогревала, распаляла, поджигала. Шели подарила ему то, чего он никогда не знал. Значение двух важных слов в жизни каждого — нежность и любовь. Если огненный цветок в его сердце, который прожигал ему грудь, мешал дышать, думать, и в тот же момент наполнил его жизнь всеми цветами радуги называется любовью, то Аш способен разодрать свою грудную клетку и подарить Шели этот цветок вместе с сердцем. Когда он смотрел в ее голубые глаза, полные нежности — да, теперь это слово ассоциировалось со светлой лазурью женских глаз, которые наполнялись слезами при виде его ран, которые темнели от срасти, когда ее тело извивалось под ним, блестящее от пота, дрожащее от наслаждения, бьющееся в экстазе от каждого проникновения. Он больше не боялся причинить ей боль, не потому что верил себе, а потому что она верила ему. Это оказывается важно до безумия, когда тебе доверяют. Он смотрел в ее глаза, которые горели и блестели, как самый драгоценный хрусталь Тартоса. Для него. Все только для него. Нежность в ее губах, которые он целовал с упоением и которые касались его самого, скользили по его телу и отдавали. Так много отдавали, что Ашу больше не хотелось отнимать, он захотел отдавать и сам. Ей. Все. Даже свою жизнь. В обмен на легкие касания тонких пальцев, веселый смех, ласковый шепот, хриплые стоны, крики и везде в них он слышал свое имя: "Аш…любимый, мой Аш…мой…мой…мой". Да ее. Только её. "Любимый" он никогда не слышал этого слова, его никогда, и никто так не называл. Все другие женщины перестали существовать. Они стали бесполыми. И они не могли подарить ему наслаждение. Не такое, как с ней, когда вместе с диким оргазмом сердце заходится в агонии вместе с телом.
Аш не знал, что все это на самом деле существует, он даже не знал, что, то самое чувство, когда глаза печет, жжёт и все тело наполняется болью…невыносимой душераздирающей болью, пронизывающей и заставляющей задыхаться переполняющими эмоциями от громкого крика ребенка. Его ребенка. Его дочери. Малышке с сиреневыми глазами и черными волосами. Чуду, которое не случается в Мендемае. Все это называется одним словом — счастье, а его глаза пекут, потому что в них зарождается влага, о существовании которой демон не подозревал. Счастье — оно начало просыпаться в нем в тот самый момент, когда его женщина раскрывала ему объятия и жадно принимала в свое тело. Счастье наполняло его все больше и больше, когда он видел ее улыбку, предназначенную для него, когда мчался с ней верхом по берегу мертвого озера, а потом овладевал ею прямо там на земле, возле дерева, в хрустальной воде водопада. В те редкие дни, когда в Мендемае светило солнце и холод сменялся зноем. И он ошалело брал свою женщину где угодно. Зверея от дикой страсти и сумасшедшего чувства триумфа. От того, что и в ее сердце цветет огненный цветок. От нежного "люблю", которое отражалось в каждом взгляде и прикосновении. Когда-то, в другой жизни Аш привык возвращаться с боев в Огнемай, там был его дом. Сейчас ему казалось, что дом — это совсем не каменные стены, к которым он привык, а дом — это место, где тебя ждут. Искренне, долго, с надеждой. Его дом, там, где Шели. Там, где она его ждет вместе с малышкой Марианной. У него теперь СВОЯ семья. И ради них он возьмет за яйца всех своих братьев. Марианна будет наследницей Огнемая и он даст ей свое имя — Марианна Аш. К сожалению, жениться на Шели Аш не мог. Таковы законы. Ирония, но его дети повторяют его судьбу — они никогда не будут законнорождёнными, пока жива Миена и Шели не стала женой байстрюка. Но право наследия получат. А так как Миена бесплодна, то и конкурентов у них никогда не будет.
Аш пришпорил коня, приближаясь к пещерам, он чувствовал, как тоска, голод, сменяются предвкушением, которое наполняют все сильнее и сильнее. Его не было несколько недель, они возвращались с добычей, уставшие, но довольные победой, запачканные потом, кровью и пылью. С головами воинов Берита, привязанным к лукам седел.
Он увидел ее сразу, на склоне, смотрящую вдаль. Ее волосы сияли и развевались на ветру, слегка припорошенные снегом. Извечным снегом Мендемая. И Ашу казалось, что он слышит биение ее сердца даже на расстоянии. Каким-то дьявольским образом Шели чувствовала, когда он вернется. Она всегда ждала его именно в этом месте. Увидела, медленно пошла навстречу, потом побежала, он пришпорил коня и на ходу подхватил ее, усаживая в седло. Несколько секунд упиваться ее взглядом, сжимая лицо пятерней за нежные щеки, убеждаясь, что она цела, убеждаясь, что там, в нежной голубизне, все еще есть его отражение, а потом жадно целовать это лицо, глаза, губы, прижимая ее к себе до хруста в костях. Чувствовать запах ее тела, волос. Спешился, подхватил на руки и понес вглубь пещеры, раздвигая ногой шкуры, закрывающие узкие проходы, освещенные факелами. Целый город в глубине скалы.
