Ирина Котова - Королевская кровь-4
Заканчивался круг изображений пышными похоронами, скорбными лицами подданных, и водружением этой самой могильной плиты. И надпись там тоже была. «Покойся в веках, честный король, неистовый Седрик, Вечного Воина сын, чистый огонь победоносный».
Полинка недовольно покрутила носом, гулко чихнула, виновато посмотрела в сторону могилы и вышла из усыпальницы. Не подхватить бы простуду.
Снаружи уже совсем стемнело. Охранники, скучавшие у двери, помогли закрыть ее и с облегчением пошли вслед за неутомимой подопечной во дворец.
За ужином Пол с воодушевлением рассказывала о своем походе. Все слушали с просто-таки осязаемым любопытством. Алина печалилась, что не пошла с сестрой, но как-то утомленно и вяло. Каролина предложила отцу сходить в усыпальницу днем — ей было очень интересно посмотреть на сохранившиеся образцы средневековой живописи. Даже в кои-то веки вернувшаяся во дворец Ангелина внимала так, что забывала есть. Старшая сестра попросила описать фрески, особо расспрашивала про изображение построения войск и великанов-гвардейцев, с сожалением качнула головой на слова Поли о том, что никаких возможных тайных хранилищ свитков она не обнаружила — разве что Седрику положили их в могилу.
— Я схожу туда после твоей свадьбы, Пол, — сказала она задумчиво. — А ты молодец.
Полинка довольно заулыбалась — и оглушительно чихнула.
— Красный нос будет изумительно сочетаться с твоим платьем, — едко поддела ее Марина. — Виталистов вызывай, и побыстрее. Два дня до свадьбы. Сопли тебя точно не украсят.
«А Сенина так и вообще не простит», — с тоской подумала Пол, встала из-за стола, попрощалась и помчалась в свои покои. Усиленно лечиться и молиться, чтобы не заболеть. Ее свадьбу никто не должен был испортить — даже если этим кем-то была она сама.
Глава 13
Вторник, Иоаннесбург — Маль-Серена, Стрелковский
Капитан Люджина Дробжек первый раз в жизни собиралась на море. Игорь Иванович рано утром уехал в Управление, доделать срочные дела, и нужно было быть готовой к одиннадцати, чтобы ехать к телепорту. Все процедуры провели сжато, виталист обрадовал ее тем, что восстановление подходит к концу, и вот когда она боролась со сном после сеанса виталиста и собирала вещи, ей позвонил Тандаджи.
— Слушаю, господин полковник, — сказала она, едва удерживаясь от того, чтобы не зевнуть.
— Капитан, — сдержанно проговорил начальник разведуправления, — я ознакомился с вашим отчетом по Стрелковскому. Я согласен с вами, что его душевное состояние крайне неустойчиво. И меня это беспокоит. Я не могу себе позволить потерять специалиста с таким опытом. Помните, о чем мы с вами говорили перед вашим назначением?
— Конечно, — спокойно ответила Люджина. — Я делаю, что могу.
— Мало делаете, — с суховатым сожалением проговорил он. — Я жду от вас более активных действий. Лыжи — это прекрасно, но это не убережет его от срыва.
— Говорите прямо, — попросила капитан. Сон от неудобного разговора как рукой сняло. — Что вы приказываете? Реабилитация после выгорания — длительный процесс, господин Тандаджи. И очень тонкий, нельзя в лоб заставлять человека жить. Это вызывает агрессию и противодействие.
— Вы же женщина, — уклончиво ответил тидусс, — вам доступны особые методы убеждения.
— Вы предлагаете мне спать с ним? — прямо спросила Люджина. — Извините, господин полковник, но подобные услуги в наш договор не входят.
— Мне все равно, как вы добьетесь цели, — ледяным тоном сказал Тандаджи. — Мне нужен на этом месте стабильный человек. Если понадобится добиваться этого привязкой через постель — значит, вы это сделаете. В Управлении нет места сантиментам, капитан Дробжек. Это вопрос государственной безопасности.
— Я найду другие способы, — ровно ответила она.
— Уверен, что найдете, — почти добродушно произнес тидусс. — Хорошего вам отдыха, Люджина.
Маль-Серена встретила Стрелковского и Дробжек теплом, ослепительным солнцем, голубым ясным небом, обилием зелени, запахов и звуков. Им сняли дом в гостиничном комплексе недалеко от дворца царицы. Дом стоял прямо на берегу моря — и Люджина, оглушенная окружающим великолепием, сразу по прибытии пошла к воде и там и застыла, глядя на поблескивающую солнечными пятнами лазурную гладь, шумную, беспокойную, с кружащимися над ней крикливыми чайками, чьи пронзительные голоса так хорошо вплетались в ровный морской гул, с далекими белоснежными яхтами, рыбацкими лодочками и тяжелыми, важно и почти незаметно двигающимися большими кораблями.
— Дробжек, вы что, плачете? — с недоумением спросил Стрелковский, подходя к ней. Она стояла почти у самой кромки воды — пошла сюда не переодевшись, прямо в грубых ботинках и дорожной одежде, только куртку скинула.
— Извините, — пробормотала она и ладонью вытерла щеки. — Я никогда не была на море, Игорь Иванович. Это совсем другое, чем по телевизору. Это же счастье!
— Вы меня поражаете, — сказал он с мягкой насмешкой, — вы не рыдали во время первых реабилитационных занятий, предпочитая падать в обморок, а здесь вот — пожалуйста. И когда в драке получили синяки и ушибы — тоже не плакали.
Она снисходительно посмотрела на него синими глазами, тряхнула вихрами отрастающих волос.
— Это совсем другое, Игорь Иванович, — капитан присела, потрогала воду и стала разуваться. — Смотрите, как красиво. Неужели вы не видите? Это же невозможно выносить как красиво. А воздух какой, — она глубоко вздохнула. — Он совсем другой, легкий, вкусный.
— Говорят, воздух на Маль-Серене напоен любовью, — сказал Игорь, наблюдая за ней. — Но, по-моему, это ухищрения рекламы.
Люджина сняла ботинки, потянула с себя свитер, начала расстегивать рубашку.
— Нет, — сказала она и остановилась, снова глубоко вздохнула и закрыла глаза. — Здесь пахнет детством. Как у бабушкиного дома. Или маминого. Когда долго отсутствовала и возвращаешься домой — туда, где тебя всегда любят и ждут. Да вы сами прислушайтесь к себе, шеф. Подышите. Это какое-то местное волшебство, не иначе.
Стрелковский пожал плечами, вздохнул раз, другой. Пахло солью и водорослями, теплым деревом и цветами, чуть тянуло какой-то сладкой выпечкой, будто где-то рядом готовили. Пахло правда необычно… и знакомо. И он вдруг вспомнил этот запах. Ее запах.
Сердце заныло, и он поморщился, посмотрел на раздевающуюся напарницу, чтобы отвлечься. Крупная, да, но очень гармонично сложена, очень плотно сбитая, с крепкими мышцами. Небольшой живот, крупная грудь, крепкие руки и ноги. Никакой рыхлости, но и не перекачанная — мышцы не бугрятся, тело сдобное, с мягкими линиями.
