Птицеед (СИ) - Пехов Алексей Юрьевич

Здесь несколько обширных кладбищ, где могилы уже многими забыты, но городские власти всё ещё следят за тем, чтобы эта территория не превращалась в заросшие парки и не дичала.

На самом юге района до сих пор сохранились входы в старые катакомбы, тут, по легендам, Когтеточка со своими сподвижниками обучался магии, чтобы противостоять Птицам. Сейчас это мемориал: музей для потомков, и даже разрешают спуститься в подземелье, на первый ярус, без риска сломать себе шею или заблудиться.

Дабы, так сказать, ощутить, каково в этих неприветливых каменных туннелях было величайшему человеку эпохи.

Я, кстати, там ни разу не был, в отличие от брата, старавшегося идти по стопам предка.

На свою беду.

Амбруаз говорит, что весь район Кварталов зиждется на одном гигантском подземелье, ибо здесь, а не только в Курганах Рут, добывали первый строительный камень для костей Айурэ. Лично я слова учёного проверять не собирался, искренне считая, что есть ли подземелья или нет их, в моей жизни совершенно ничего не изменится.

Здесь ломаные улицы одно- и двухэтажных домов, преимущественно деревянных, с серыми крышами, высокими печными трубами и всегда чёрными флюгерами. Выше жилых кварталов, на берегу, где до воды приходится спускаться чередой каменных лестниц, находятся пирс и лодки, перевозящие всех желающих на противоположную сторону, к Пляске Страниц или районам, которые охватывает Правая дуга речной дельты.

Также на границе с Безымяньем стоят казармы двух пехотных полков, и множество солдат живут поблизости. Именно поэтому тут тихо и безопасно, несмотря на соседство бедных районов.

Ну, или относительно тихо. Ибо полная тишина есть только на кладбище, под могильной плитой.

В Кварталах Пришлых мой брат купил свой первый дом, как только у него появилась возможность покинуть особняк Фрок. Узкое двухэтажное строение, где на нижнем было лишь две комнаты — столовая, да спальня, а на верхнем — одна, которую использовали под библиотеку и лабораторию.

Эта «нора», как называл её Рейн, со сквозняками из-под плохо прилегающих оконных рам, приютилась, прижимаясь одной стеной к лавке кровельщика, а другой к курьерской голубятне, провонявшей помётом, мокрыми перьями и всей возможной грязью старого птичника. Специфическое местечко, но я люблю его всем сердцем, ибо это начало моей новой жизни и долгожданный глоток настоящей свободы.

Мы прожили тут пару лет, пока не переехали в более приличные апартаменты на противоположном берегу реки, поближе к центру. Этот же дом Рейн не стал продавать. Вряд ли им владели те же сентиментальные чувства, что и мной. У моего старшего брата трезвый расчёт оставался на первом месте, и поэтому он с Оделией приспособил пустующую обитель для своих целей — свозили сюда из Ила… всякое.

Изучали и хранили, превратив второй этаж в склад непонятных вещей.

Когда они оба исчезли и официальные лица в Айурэ сочли их погибшими, я вступил в право наследования, и сейчас дом принадлежит мне. Я ничего здесь не менял, лишь выбросил часть хлама. Содержал, оплачивал налоги в районную казну и побывал тут один раз за восемь лет.

Об этом пристанище в принципе мало кто знал. Возможно, Оделия полагала, что, вернувшись сюда, вряд ли кем-то будет найдена в ближайшие сутки.

Она запретила мне приходить. Но я желал её увидеть. Сейчас, без Элфи, настоять на том, что было недосказано. Да и доверять бесценные руны курьеру, даже если это вооружённый посыльный уважаемого банка, довольно пустой риск.

Поэтому отправился на встречу сам.

Большую часть дня с моря дул порывистый ветер, и после обеда он, волна за волной, приносил дождливые фронты. Они налетали на город, скрывая солнце, поливали всё, до чего могли дотянуться, и через десять минут исчезали, цепляясь где-то на юге за гребень Курганов Рут, давая волю ясному небу.

Но тоже на десять минут.

Затем всё повторялось. Так что пока я добрался, несколько вымок и шлёпал по лужам, уже не особо выбирая дорогу.

Калитка была закрыта на крючок изнутри, я привычно просунул руку между двумя досками, нащупал, отпер. На первом этаже дрогнула занавеска. Замечательно. Значит, она меня ждёт.

Оделия, в том же платье, что и вчера, отперла дверь и сказала быстро:

— Беги!

Следует заметить, я бы не сделал этого, даже если бы короткий ствол пистолета не прижался к её голове где-то за ухом.

— Без глупостей, риттер.

— А то что? — насмешливо поинтересовался я. — Убьёте её? Она слишком ценна для вас.

Секундное колебание, и теперь тёмный провал ствола смотрел мне прямо в глаз:

— А вы, риттер? Ценны?

— Полагаю. Раз ты со мной разговариваешь. Но не беспокойся. Я не собираюсь оставлять ритессу в беде.

Мрак тихо рассмеялся:

— Тогда добро пожаловать.

И я вошёл, чуть отодвигая Оделию в сторону.

Меня зажали сразу двое, припёрли к стенке. Аккуратно, очень ловко отстегнули шпагу, обыскали и избавили от пистолета, кошелька.

— Будешь дёргаться, колдун сломает тебе предплечья.

— Свяжи его всё равно, — сказал второй.

— Чем, интересно? Иди давай.

В столовой мне указали на стул. Их было трое — все в одежде горожан средней руки, но по выправке и тому, как парень держал пистолет, явно солдаты.

— Кто из вас колдун? — полюбопытствовал я, разглядывая напряжённые лица. И сразу узнав того, кто в Солнечном павильоне поднялся на подъёмнике наверх, оставив своих товарищей искать мозготряса.

Их жутко нервировало, что я спокоен. Что не сопротивлялся. И вообще был просто душкой. Я даже не стал улыбаться, а то моя счастливая физиономия их точно перепугает до колик в кишечнике. И тогда, чего доброго, они сорвутся. А я очень не люблю, когда меня бьют. Есть в этом нечто совершенно невоспитанное.

— Руки на стол, риттер. Умоляю вас. Мне жалко тратить руну и солнцесвет, — приказал колдун.

Я послушно исполнил требование. С меня не убудет, а им не так нервно.

— Полагаю, ты тот, кто убил беднягу Аврелия Пноба.

— Даже не знаю, кто это.

— Ты забрал канцелярские ножницы со свойством отрезать людям головы на расстоянии.

Теперь он вспомнил. И ничего не сказал. Хотя, уверен, ему до павлинов интересно было бы услышать, как я об этом узнал.

Парень с пистолетом проверил мой кошелёк, высыпав содержимое на подоконник, протянул колдуну три руны-пластинки:

— Этой нёс.

Серебряный ухмыльнулся, забрал найденное себе. Оставалось порадоваться, что спрятанные в потайном кармашке манжета кубик и пирамидку они не нашли. Значит, есть надежда. Именно поэтому я столь беспечен и сговорчив. Надо всего лишь придумать, как передать руну Оделии. Её они посадили на кушетку возле окна, в десяти футах от меня. Так просто не дотянешься.

— Ты в порядке? — спросил я у неё.

— Не обижайте нас, риттер, — попросил стрелок. — Мы вежливо себя ведём.

— И долго это продлится?

— Помолчите. И давайте ждать, — сказал усатый бугай, до этого молчавший.

— Ждать чего?

Он шагнул ко мне, зло замахиваясь, но колдун остановил его лёгким движением руки:

— Вы живы, риттер, только потому, что ритесса упряма. И, возможно, если отрезать вам пальцы, она наконец-то ответит на вопросы. Пожалуйста, видите, как я любезен, просто наберитесь терпения и не провоцируйте меня на грубую работу мясника раньше времени.

— Ну что вы. Я тих и покладист.

Следующий час ничего не происходило. Я скучал. Они сперва дёргались, затем, кажется, решив, что я жалкая курица, не собирающаяся сопротивляться, чуть расслабились. Колдун смотрел в окно, следя за каждым идущим по улице, усатый закрывал выход из комнаты, парень с пистолетом сел в углу, так, чтобы, если что, пробить мне голову пулей. Улучив момент, я подмигнул Оделии.

Она держалась спокойно и явно о чём-то размышляла.

Когда мне стало совсем тоскливо, я сказал:

— Комод. Справа от часов. Вон тот. Коричневый. Откройте верхнюю секцию.

— С чего бы нам это делать, риттер? — спросил колдун, отвлекаясь от созерцания улицы.