Варвара Мадоши - Драконье Солнце
Ворон ничего не ответил, все так же смотрел на меня, будто интересовался — зачем, мол, спрашиваешь очевидное?… Как будто и так не понятно.
— Тогда я подожду, — сказал я, присаживаясь на бревно. — Не возражаешь, хозяин леса?
Ворон снова не ответил ничего, сорвался с головы единорога и улетел… только пара черных перышек упала в траву.
Я наклонился и подобрал одно. Потер между пальцами. В детстве, помню, казалось: между перьями птиц живет ветер…
Единорог наклонил голову в траву и принялся жевать, неожиданно сильно дергая длинные стебли. Я нагнулся, достал из сумки плоский матерчатый мешочек. Там лежала пергаментная тетрадь с вычислениями. Накануне я решил зарисовать гороскоп, чтобы уж без ошибок. При мне была и походная чернильница, но я знал за собой страшную неаккуратность: начну писать на коленке, обязательно клякс наставляю. Поэтому я просто принялся разглядывать схему, составляя набросок толкования в уме. Самое любимое…
Все выходило совершенно правильно. Сегодня. Сегодняшний день — кризисный. От того, как разрешится кризис, зависит очень и очень многое…
С дерева слетела феечка и присела мне на плечо. Еще пара пристроилась у сапога в густой траве. Я не стал их отгонять — феечки мне не мешали.
Я разглядывал натальную карту, вертел ее то так, то эдак, и, кажется, упустил момент, когда на поляне все начало меняться. Свет стал тусклее и более оранжевым, единорог прекратил жевать… Я вскинул голову, и обнаружил, что откуда ни возьмись появилось еще несколько единорогов. Эти выглядели моложе, через короткую шерсть можно было разглядеть длинные, извилистые шрамы. По весне единороги дерутся за самок…
Молодые повели себя иначе — не так, как старик. Они по очереди подходили ко мне и преклоняли колени в траве. Первый раз я чуть ли не подпрыгнул — а вы попробуйте остаться спокойным, когда заточенный до игольной остроты кончик рога оказывается где-то в непосредственной близости от вашей шеи! Второй раз было легче, на третий я почти привык, ну и так далее.
Единороги закончили представляться и разошлись по поляне. Вороны больше ниоткуда не слетали и ничего не говорили, я тоже молчал, так что человеческих слов над поляной не раздавалось. Только единороги время от времени фыркали, да какая-нибудь феечка со стрекотом проносилась с ветки на ветку.
Потом я услышал шум и шорох. Солнце почти зашло, но алые отблески на стволах деревьев не погасли, а как будто даже разгорелись сильнее. Да не просто разгорелись! Они танцевали, перемещались…
Я вскочил, уронил тетрадку в траву… Сидящие возле меня феечки в возбуждении вспорхнули, присоединились к своим товаркам, бестолково носящимся под ветвями поляны. Саламандры! А кто же еще!
Саламандры высыпали из леса разом, как будто плотину прорвало. Расплескались по валежнику, по ветвям деревьев, зашныряли в траве, осветив поляну мерцающим, неверным светом. Вот ей же ей… скажи мне кто — не поверил бы. Саламандрам стоит только сбиться в стаю, как они тут же из себя выходят, жгут кругом все что ни попадя, но эти пока ничего жечь не спешили. Двое прошмыгнули совсем рядом со мной. Одна задела сапог, не оставив на коже ни подпалины, другая спрыгнула с ветки мимо моего лица — точно прохладный ветерок пронесся.
Алые, трепещущие огни бестолково и хаотично расцветили лес, как будто отражая ускоренное в миллиарды раз безумство ночного неба. Вот уж!
А потом на поляне появились те, кто так долго и безнадежно меня преследовали, не зная, что на самом деле это я преследовал их.
Наверное, если бы меня не отвлекли саламандры, я расслышал бы появление Стара Ди Арси издалека. Он ломился, не пытаясь скрываться, не отвлекаясь на последствия. Однако я увидел его уже тогда, когда он почти появился на поляне. Он бежал по лесу, перепрыгивая через поваленные стволы и огибая живые деревья. Вселенская тьма его побери, у меня бы так ловко даже днем не получилось! В руках баронский сын нес обнаженный меч. Иногда, если кто-то из саламандр или феечек слишком приближался к нему, Ди Арси описывал мечом мощный полукруг, отгоняя нападавших. Правда, ни разу не попал. Как будто… не видел!
Когда он, наконец, вбежал на поляну и одна из саламандр прыгнула ему на голову — она тут же соскочила, но лицо его осветила, как нарочно, — я увидел, что глаза его закрыты. Или показалось?
Кстати, о саламандрах… с ним же была какая-то саламандра, он ее называл Агни. Куда делась?… Бросила его? Пропала по дороге?
Целая стайка саламандр пробежала позади Ди Арси, он быстро обернулся к ним, взмахнул мечом и сделал несколько шагов назад… Тут же несколько феечек бросились на него спереди, заставляя снова пятиться. Я понял наконец-то — можно было и раньше догадаться! — что его планомерно оттесняют к центру поляны.
Шаманка появилась из леса, совсем с другой стороны. Вообще-то, она выскочила почти у меня из-за спины и приземлилась в прыжке на то бревно, на котором я только что сидел — при желании я мог бы поймать Вию Шварценвальде за рукав. Не стал. Теперь-то я разглядел: она действительно шла с закрытыми глазами.
Шаманка плавным, грациозным шагом направилась к центру поляны, как будто ее тянуло туда на канате…
Вот уже оба моих незадачливых преследователя оказались именно там, куда их загоняли… А солнце уже почти зашло… или даже совсем зашло — я не мог бы поручиться. Впрочем, если предположить, что жертва должна быть принесена точно тогда, когда угаснет последний луч…
Вия и Ди Арси стояли спина к спине. Ди Арси — по-прежнему с мечом, на котором не было ни капли крови, шаманка плавным движением извлекла из обоих рукавов длинные ножи. Глаза у обоих все еще были закрыты.
Лицо Вии вдруг показалось мне удивительно знакомым. Как будто я видел его… когда-то очень давно. Во сне или в воспоминании о сне.
В кронах деревьев засмеялись вороны.
«Что за… — подумал я ни к селу ни к городу. — Ведь вороны ночью спят…»
Старший единорог взвился на дыбы и яростно заржал.
А меня захлестнула волна всепоглощающей… ненависти? Злобы? Возбуждения? Наплыв эмоций был такой сильный, что я, кажется, застонал и даже потерял соображение на секунду. Весь мир пропал — я не помнил себя прошлого, не думал о будущем. Перед моими глазами только и было, что красная пляска саламандровых огней. Сегодня Ламмас! Сегодня последний всплеск угасающей силы лета! Оно, вечно живое, вечно молодое! Не древнее мертвых скал, но такого же возраста, как я, Райн Гаев!
«Выпейте вина, Хозяин», — ласково прошептала, склонив передо мной голову, незнакомая рыжеволосая девушка. Кожа ее сияла золотым светом, и такими же золотыми были глаза на нежном лице.
