Тэмра Пирс - Круг Раскрывается: Холодный Огонь
Он мог погибнуть, когда обрушилась крыша в яслях, как ей и сказали, но она сомневалась в этом. Сперва она подумала, что он убил свою мать, а потом решил покончить с собой, спасая детей из госпиталя, который он сам же и поджёг. Теперь она так не считала. Он должен был оставить себе лазейку. Бэн не хотел умирать. Он хотел устроить ещё пожаров, а не сгореть в одном из них.
Ей путь пролегал через сердце огненной геенны. Вокруг неё падали стропила, обрушивались стены. Ей следовало двигаться осторожно, чтобы не попасть под завал — проломленная голова будет для неё смертельна, — но сам огонь предупреждал её, когда какой-нибудь большой предмет готов был упасть.
В центре пожара она остановилась. Она подняла левую ладонь вверх и позволила магии в её живом металле стечь с её пальцев подобно водопаду, разыскивая себе подобную. Магия прокатилась по пылающему госпиталю и по земле под ним, вынюхивая как ищейка. Вот, где-то в четверти мили. Она натянула силу живого металла лентой, протянутой между её левой рукой и созданными ею перчатками. Следуя за лентой, она пришла к люку в горящей кладовой. Люк был открыт: она посмотрела вниз и увидела лестницу.
Подняв руку, она призвала частицу огня, чтобы освещать ей путь. Свободной рукой она держалась за лестницу, пока спускалась. Она достигла дна где-то в пятнадцати футах под кладовой.
Она пошла вперёд, шлёпая босыми ногами: её сапоги и чулки сгорели, пока она шла сквозь пылающий госпиталь. Она держала одну ладонь сомкнутой вокруг огненного семени, освещавшего ей путь. Он не должен узнать о её приближении слишком рано. Хотя она могла выследить его, пока её перчатки были с ним — а он с ними никогда не расстанется, даже если бы он догадался, что они позволили ей следовать за ним, — она предпочла бы покончить с этим немедленно. То, что он предал её, само по себе было плохо, но её и раньше предавали. Это она могла пережить. Но она не могла позволить ему использовать её работу для разрушения жизней.
Тоннель начал идти вверх. Скоро она услышала шорох и тихое мурлыканье. Мурлыканье прекратилось, когда он коротко кашлянул и сплюнул. Даджа впитала свой светильник в себя. По тоннелю прокатился холодный поток воздуха: она была близко к поверхности. Она пошла дальше, ступая босыми ступнями по ледяной земле. Она послала в свои стопы тепло, чтобы предотвратить обморожение.
Тоннель выпрямился и закончился в маленьком деревянном сарае. Бэн сидел на скамейке снаружи, проверяя в свете висящего на крюке у двери фонаря, плотно ли сидят коньки. Она наблюдала, как он заново закрепил правый конёк. Поскольку фонарь был между ними, он не мог видеть тёмную внутреннюю часть сарая.
Он был одет в отороченный мехом, вышитый тулуп, какие носили погонщики оленей с севера, а также светлый парик в стиле погонщиков. Рядом с ним лежал толстый рюкзак. Она задумалась, держал ли он этот рюкзак где-то наготове, или собрал его после того, как убил свою мать.
Он всё ещё носил перчатки из живого металла. Похоже, что он не мог заставить себя снять их раньше, чем было необходимо. Ему придётся скрыть их, чтобы бежать из Кугиско, но он будет ждать до последней минуты, прежде чем снимет их.
Она вздохнула. Он рывком обернулся, прикрыв глаза ладонью, чтобы увидеть что-то вне света фонаря.
‑ Даджа, ‑ прошептал он. ‑ Конечно. Конечно ты пришла. Огонь — твоя стихия.
Если уже приходилось говорить о глупостях с безумцем, то она предпочитала то пугало в чужом халате. Тот, по крайней мере, не был бессердечным.
‑ Ты не уйдёшь, Бэн, ‑ уведомила она его. ‑ Тебе свести счёты. Пришло время оплаты долгов.
‑ Так говорят жадные до денег Торговцы, ‑ презрительно парировал он. ‑ Ты выше этого.
‑ Я — Торговка, и горжусь этим, ‑ напомнила она ему. ‑ Мы знаем, что некоторые счета записаны кровью, и только кровью могут быть оплачены. У тебя остались неоплаченные долги крови.
‑ Я никому ничего не должен, ‑ огрызнулся он. ‑ Я оказал им услугу. Я работал до изнеможения, чтобы заставить их понять, насколько огонь опасен. Когда они были слишком глупы, чтобы усвоить это, я давал им уроки, которые не забываются.
Он схватил свой рюкзак и пробежал несколько шагов к каналу, балансируя на своих коньках. Даджа позволила ему добраться до льда. Она даже позволила ему закинуть рюкзак на плечи. Он был в трёх ярдах от неё, когда она послала жар в его коньки. Они мгновенно ушли в лёд на дюйм: Бэн растянулся на льду. Даджа пошла к нему, пытаясь не поскользнуться, когда лёд начал таять под её собственными босыми ногами.
Бэн лихорадочно поднялся на колени и попытался встать. На этот раз она послала более сильную вспышку жара в металлические коньки, сваривая их друг с другом. Бэн упал. Когда он оттолкнулся руками от льда, чтобы посмотреть, что случилось, она дотянулась до силы в перчатках из живого металла и рывком свела свои ладони вместе. Перчатки срослись, сковав руки Бэна от кончиков пальцев до локтей.
Он снова упал, затем перекатился на бок, уставившись на неё, пока она приближалась. Парик сбился с его головы: он подстриг свои рыжие локоны, чтобы тот лучше сидел.
‑ Даджа, пожалуйста, ‑ сказал Бэн.
Он мертвенно побледнел, отбрасываемые громадным пожаром тени рябью ходили по его бедной коже.
‑ Ты не можешь это сделать. Мы же друзья.
На это ей сказать было нечего. Вместо этого она посмотрела на госпиталь — они были не так уж далеко от причала кухни. Там всё ещё были люди. Она вытащила своё зеркало и влила в него достаточно жара, чтобы оно ярко засветилось. Подняв его, она отправила вспышку в толпу.
‑ Ты знаешь, что случится, если меня обвинят в поджигательстве? ‑ спросил он, будто думая, что она всё ещё может поверить в его невиновность. ‑ Знаешь? Они сожгут меня заживо.
Кто-то в толпе махнул над головой факелом, один раз, дважды. Даджа ответила двумя быстрыми вспышками зеркала. От причала отделились сани и поехали в их сторону.
Даджа посмотрела на Бэна:
‑ Я знаю, что сожгут, ‑ сказала она ему. ‑ И я буду там, чтобы оплатить мой долг перед тобой.
Жители Кугиско ни минуты не теряли зря, предавая поджигателя суду — только не того, кто убил больше 150 человек и ранил ещё сотни. Через четыре недели после пожара в Госпитале Йоргири Даджа предстала перед тремя магистратами и набитом залом суда, чтобы рассказать о своей дружбе с Бэннатом Ладрадуном, начиная от их знакомства до их последней встречи на льду у Черномушной Топи. Она слушала слова Хэлуды о том, как та нашла чердачную мастерскую, где Бэн создавал свои устройства, и выслушала рассказы людей в госпитале, банях и Доме Джосарик.
Всё это время Бэн сидел в железной клетке, выстроенной для его защиты от мести пострадавших от его рук. Он сидел, уставившись пустым взглядом на свои ладони, ни разу не подняв ни на кого взгляд.
