Игорь Рябов - Гоша Каджи и Венец Гекаты
— А вот я полностью вас поддерживаю! Время застоя кануло в лету, даешь перестройку и гласность! Это будет что-то с чем-то! Но как вот только у вас, директор, так незаметно появляться получается, интересно? — не вытерпела шибко любопытная и непосредственная Янка, которой, по всей видимости, абсолютно все авторитеты и рамки приличия были ростом по пояс. — Ведь, насколько я знаю, в школе же стоят блокираторы трансгрессии, чтобы в Хилкровс без спросу не лезли все кому не лень. Не понимаю.
— Да? А я и не знал об их существовании, — неподдельно удивился Верд-Бизар и, слегка приобняв девчонку за плечи, распахнул приглашающим мановением руки двери в кабинет. — Милости прошу в мою скромную обитель. А ты, Гоша, пока поскучай один. Мне нужно с вами по отдельности побеседовать.
Этерник, ласково придерживая, повел близняшку к двум креслам с высокими спинками, расположившимися около оживленно потрескивающего камина, продолжая на ходу изумляться открывшейся ему в Хилкровсе на старости лет новостью про блокираторы перемещений.
— А я-то, старый лопух, все поражался, почему никто не желает трансгрессировать, а предпочитают пользоваться каминами, зеркалами, а то и вообще обычным транспортом. Как будто на метле или ковре-самолете удобнее летать? Это ж сколько посетители времени даром теряют, вместо того, чтобы просто переместиться из одного места в другое! Ученикам вообще приходится полдня в поезде трястись, пока доберутся до школы. Правда, насколько я знаю, вам это только в радость: вы там отрываетесь по полной программе. — Верд-Бизар снял промокшую мантию и небрежно зашвырнул ее в угол, решив оставить стирку и глажку до лучших времен. — Камины ведь тоже только с согласия принимающей стороны можно использовать. Да и с зеркалами дело не лучше обстоит, если они не общественного пользования. Морока, да и только! А тут вона где собака порылась, оказывается. Век живи — век учись, а все одно бестолку, завтра опять какая-нибудь загадка найдется. А насчет того, что у меня получается перемещаться на территории школы с помощью трансгрессии, Яна, так это объясняется предельно просто. Все дело в том…
Двери мягко затворились, и секрет директора так и остался для Каджи тайной за семью печатями с десятком подписей и грифом «для служебного пользования». Он же не Янка и не станет приставать к Верд-Бизару с неуместными вопросами, которые его вовсе не касаются.
Скучать в одиночестве пришлось долго. Битых полчаса парнишка топтался на маленькой площадке перед кабинетом, совершенно не зная, чем себя занять. И на стенах даже ни одного, самого завалящего портрета не нашлось, с которым можно было бы скоротать время в непринужденной беседе. Одни только пейзажи да натюрморты. Красивые, конечно, ничего не скажешь. Но абсолютно безмолвные.
Единственным недолгим развлечением оказалась перемена между уроками. Над замком пронеслись звонкие удары колокола, освободившие студентов на краткое время от необходимости натужно ломать головы над извечной проблемой: как бы отмазаться поправдивее от сдачи домашнего задания, к которому даже и не приступали, весь вечер угробив, например, на изучение брошюры «113 надежных способов обольщения представителей противоположного пола» с последующей тут же практикой. И тотчас после звона с нижних этажей донесся разноголосый шум и гам. Вот Гоша и развлекался тем, что пытался разобрать в этом хаосе хотя бы отдельные слова, облокотившись на перила и заглядывая вниз винтовой лестницы. Но, несмотря на приличную громкость, отчетливо слышались только бессмысленные крики и дикий визг девчонок, которых опять чем-то напугали. А Янка все не появлялась из кабинета директора, и парнишка решил для себя с неведомо откуда появившейся злостью, что они там, похоже, чаи гоняют с жалобно пищащими при каждом укусе пряниками, непринужденно обсуждая и подбирая нужный колер для волос Верд-Бизара, а он тут в это время…
Да вот только парнишка ошибся, чаями даже и не пахло. Дверь быстро распахнулась, и из кабинета порывисто выскочила близняшка. Щеки у девчонки окрасились буйным румянцем, аккуратная до этого прическа взъерошилась, став похожей на воронье гнездо, словно близняшка в задумчивости рук не покладала, теребя и лохматя волосы. Но больше всего Каджи поразили Янкины глаза, оказавшиеся на мокром месте, того и гляди, из них обильно покатятся крупные горошины слез.
Девчонка коротко зыркнула на парнишку, чуть прищурившись и с непонятной ему обидой. А затем она попыталась стремительно проскочить мимо и исчезнуть на винтовой лестнице. Но Гоша успел схватить ее за кисть руки и поинтересоваться:
— Янка, что случилось-то?
— Надо ж, заметил, — угрюмо удивилась близняшка. — В кои-то веки внимание соизволил обратить. Спасибушки огромадное! Вот только лучше бы ты, Каджи…, - она не договорила, что по ее мнению было бы лучше, махнула одной рукой, другую со злостью вырвала из Гошиной ладони, буркнув на прощание: — Ничего не случилось. Иди к директору, он ждет.
И Янка стремглав исчезла на винтовой лестнице, продолжая бегом спускаться вниз, подобно вечно спешащим невесть куда эмансипированным москвичкам, не удовлетворившись движением самого волшебного эскалатора. Только ведь зря старалась девчонка, вчерашний день таким образом все равно не догнать. А парнишка направился в кабинет, проводив подругу растерянным взглядом.
Внутри мало что изменилось после последнего посещения, когда они с Гордием в прошлом году оправдывались здесь перед педсоветом за драку, в которой их почти уличили из-за наличия характерных отметин на личиках учеников. Но так как с поличным ребят тогда не поймали, они врали напропалую и строили из себя крайне тупых дурачков, что в результате их и спасло от исключения из школы. И даже примирило на непродолжительное время.
Портреты былых руководителей школы по-прежнему висели на стенах, только смотрели они сейчас на Каджи строго и неприветливо, будто на личного кровного врага. На книжных полках, как и всегда, толпились, тесно прижавшись друг к другу обложками, старинные фолианты по различным дисциплинам магии. И наверняка среди них попадались настолько редкие экземпляры, что у многих профессионалов дух бы захватило от радости, окажись они у них в руках. Что уж говорить про такого любителя почитать, как Гоша, особенно если книга запретная, сладкая, как и все подобные плоды, манящая в таинственное и неведомое. Но ему можно было только мечтать об обладании ими, да и то несбыточно.
Рядом с книгами, на нижних полках стеллажа громоздились, лежали, топорщились, валялись и возвышались таинственные магические приспособления: замысловатые, простенькие с виду, сумасшедшие по дизайну, — разные. Большой письменный стол Верд-Бизара оказался привычно заваленным свитками пергамента, раскрытыми книгами и древними ветхими манускриптами, исписанными загадочными закорючками, совершенно не похожими ни на руны, ни на иероглифы, ни на буквы. Скорее они напоминали мальчику дикую смесь азбуки Морзе, арабской вязи и примитивных рисунков пещерных неандертальцев.
