Андрэ Нортон - Леопард в изгнании
— Если де Шарантон отправит депешу во Францию, то Наполеон пошлет флот, с которым не справится даже Ужас Залива.
— Он не пошлет депешу. Он хочет сам заполучить молодого короля. Черный жрец, узнай он об этом, вряд ли был бы доволен, — сказал Корде с оттенком прежней беспечности. — Но кто ему об этом расскажет? Уж точно не я.
Итак, один из кинжалов Талейрана наконец обратился против него самого и вонзается в руку хозяина. Уэссекс не сумел скрыть улыбку при этой мысли. Корде более не служит Талейрану. Он, в конце концов, удрал из-под руки своего хозяина и играет в собственную игру. Уэссекс даже удивился, насколько он сейчас завидует Гамбиту.
— Отлично. Подождем. Никогда еще не встречался с морским божеством.
Часом позже Тритон во главе отряда своих людей прибыл в лагерь.
Для этой встречи, как ни странно, Корде надел маску из золоченой кожи, полностью скрывающую его лицо и придающую голосу призрачное звучание. Он и Уэссексу предложил маску из черного шелка.
— В такой маске вас даже близкий друг не узнает, ваша светлость, — сказал он, и Уэссекс нацепил личину, завязав шнурки на затылке. Маскарад, конечно, жалкий. Лучшая маска — это неожиданность.
Уэссекс вышел из палатки следом за Корде. Остальные люди Тритона были уже на суше — их предводитель, видимо тот самый Тритон, был в зеленой маске, наполовину закрывавшей его лицо. Глазницы маски были обшиты золотой нитью, остальной костюм тоже как будто предназначался для маскарада — изящный, щегольской, пышно разукрашенный. Уэссекс решил, что это один из заместителей Лафитта. А рядом с Тритоном — внезапно Уэссекс обрадовался, что на нем маска, — стоял Илья Костюшко.
Сюрприз неприятный, причем не только для Уэссекса, судя по тому, как напрягся Корде.
— Прошу прощения, что одет неподобающе, но мне не пришло в голову, что маска может понадобиться еще до Великого Поста,[72] — сказал Костюшко, увидев Корде и Уэссекса. — Рад вас снова видеть, мсье Мом.
«Значит, Костюшко уже встречался с Момом?» — пронеслось в голове у герцога. Интересно. Это подтверждает молчаливые намеки Корде на то, что он является лидером Свободных Акадийцев.
— Зачем вы явились? — бесцеремонно спросил Корде-Мом у Тритона.
— Мне приятно ваше общество, — ответил Тритон и отвесил насмешливый поклон. — И я полагаю, вам известно, что я хочу переговорить с вами с глазу на глаз.
Корде огляделся. С полдюжины его людей наблюдали за происходящим с откровенным интересом. Еще больше народа собиралось вокруг, стараясь подсмотреть незаметно.
— Тогда идемте, — сказал он, показывая на палатку.
— Возвращайтесь на борт и ждите, — велел Тритон своим людям. — И если по возвращении найду кого пьяным, тот отправится домой вплавь.
Даже не оглянувшись, Тритон направился в палатку Корде. Корде последовал за ним, а Уэссекс немного приотстал, чтобы идти рядом с Костюшко. Он понимал, что ни маска, ни чужая одежда не смогут долго обманывать его напарника, и не видел смысла продолжать маскарад.
— Как видишь, я решил навестить старых друзей, — тихо сказал он.
— Как мило. Мом — это Корде, — сравнял счет Костюшко.
— А Тритон кто?
— Лафитт.
— Луи у него?
— Да. И… — Но Костюшко больше ничего не успел сказать, потому что они подошли к палатке.
Мом и Тритон сидели друг напротив друга за длинным столом, на котором лежала карта Нового Орлеана. Реальность подтверждала их прозвища. Лафитт мог держать под контролем залив. Корде мог возродить город. Но в одиночку удержать Луизиану не мог ни один из них.
Корде откинулся на спинку стула и предложил Лафитту выпить. На столе стояли бутыли с ромом, виски и бренди — последнее попало сюда прямиком из французских погребов.
— У меня мало времени, Тритон, — сказал Корде. — Я должен быть в городе в полдень.
— Я пришел сделать вам предложение, — спокойно ответил Лафитт. — Мы сбрасываем французское ярмо, освобождаем рабов, как англичане, и открываем порт для английских торговых судов.
Корде несколько мгновений смотрел на него в упор, затем расхохотался. Блестящая маска искажала его голос.
— Ох, дражайший, вы так добры, приехав сообщить мне все это, — выговорил он наконец. — А теперь — зачем вы явились на самом деле?
— Недавно мне посчастливилось встретиться с эмиссаром английского короля Генриха, — ответил Лафитт.
Корде глянул было на Уэссекса, но тут же перевел взгляд на Костюшко, сидевшего с бесстрастным лицом.
— И?
— Граф Костюшко предлагает нам следующую сделку. Король Генрих гарантирует Луизиане независимость, если мы освободим рабов и откроем порт. Как член Священного союза, он сможет призвать на помощь Англии остальных его участников, если императору это не понравится.
— Люди будут драться, — предупредил Корде.
— За Шарантона? Вы меня удивляете. Мы слышали в Баратарии, что дела совсем плохи. Реальность наверняка еще хуже.
— А кто возглавит Луизиану? Позволит ли Лафитт, чтобы ее королем стал Людовик? — уперся Корде. — Дети Солнца хотят короля, акадийцы примут короля, если он не будет абсолютным монархом. Креолы, думаю, тоже с этим согласятся, если им будет позволено иметь голос.
— А Лафитт? — вкрадчиво спросил Тритон. — Как вы думаете, что он должен получить за то, что отдаст такую ценную добычу?
Сидя рядом с Корде, Уэссекс внезапно осознал, что тот прекрасно знает, кто скрывается под маской Тритона. Эти прозвища и маски были лишь игрой, не более.
— Он получит прощение для себя и своих людей, патент на ведение войны против Франции и пост первого министра — если представит короля живым. Мои люди на это согласятся.
— Долго же вам пришлось учиться быть рассудительным, — заметил Тритон.
— Я видел кое-что и похуже пиратов, дражайший. И мне плевать, кто будет править в Луизиане, покуда Акадия остается в ее составе. Да. Я сделаю так, что остальные дадут свое согласие.
— Вы думаете, что получится? — спросил Лафитт, и внезапно вся наигранность, все притворство исчезли из его голоса. Он перегнулся через стол и вонзился взглядом в глаза собеседника.
Корде снял маску и положил на стол.
— Да, Жан. Думаю получится. Дай мне послать весть к другим группировкам и созвать общее собрание. Покажем им короля, пусть он говорит с ними. Но это нужно сделать быстро, до тридцать первого числа. Шарантон должен умереть прежде, чем сделает то, что задумал, а Людовик должен быть готов занять его место.
Лафитт рассеянно снял маску и выпрямился. Черные глаза его сверкали.
— Рассказывай.
Если объяснения Корде и не были слишком вразумительными, то одно стало понятно совершенно четко — после того как де Шарантон совершит свой черный ритуал, его будет невозможно убить.
