Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - Король-консорт
Мимо нас протащились одна за другой телеги, на второй покачивается на дне закутанный в окровавленные тряпки жутко изуродованный труп взрослого мужчины. Одна рука оторвана и лежит рядом, за телегой едва-едва тащится, держась за борт, убитая горем женщина.
Я кивнул в его сторону.
— Несчастный случай?
Мужик горестно вздохнул.
— Нет, господин рыцарь. Его убили... Похороним на стоянке, прочтем молитвы, а утром отправимся дальше.
— Разбойники? — спросил я.
Он покачал головой.
— Хуже.
— А что хуже разбойников? — спросил я. — Эта зараза откуда и берется...
Он посмотрел на меня, в запавших глазах появилась надежда.
— Я староста этой деревни и, наверное, всего нашего народа. Меня зовут Джоббером. Если бы вы сумели защитить вас, ваша милость, Господь воздал бы вам за такое доброе дело!
— Гм, — сказал я, — добрых на моем счету как раз маловато, все больше сомнительные... Так что да, не помешало бы, если только в одно касание и не снимая... гм... сапог. Вы хто? Из какого королевства?
Телеги там впереди остановились, как и люди, женщины опустились на землю, переводя дыхание в тени, из мужчин трое двинулись в нашу сторону, но остановились, чтобы все слышать, но не участвовать в разговоре. То ли не доверяют вожаку, то ли просто любопытные или готовы помочь, если что.
Джоббер посмотрел на меня с недоумением.
— Ваша милость, — сказал он виновато, — да мы и сами не знаем, из какого мы королевства! Мы ж бродяги, постоянно с места на место, а землю какого государя топчем, только всевидящий Господь знает, да не скажет!
— Ладно, — сказал я, — все равно это сфера моего влияния, раз я человек и рыцарь, так что я, видать, и за вас, морды немытые, в ответе. Что именно случилось?
Мужики вытянули шею, а Джоббер сказал торопливо:
— Нас преследует демон!
— Ого, — произнес я.
— Правда-правда, — заверил он и быстро-быстро перекрестился, поплевал через плечо и что-то пробормотал, похожее на первый слог молитвы. — Огромный и настолько могучий, что ничто его не берет!
— А что, всем пробовали?
— Всем, — заверил он, — что есть у нас. Топорами, копьями, кипящей смолой...
— И что?
— Он даже не заметил!
Я с сомнением оглянулся в сторону телеги, на которой растерзанный труп.
— А что отогнало?
— Сам ушел, — объяснил он понуро и с отчаянием в голосе. — Он убивает каждый день по одному! Убивает и уходит. За ним можно гнаться и бросать камни, стрелять из лука... больше никого не трогает.
Я сказал задумчиво:
— Странный демон. Странные привычки. Если такой могучий, почему не перебьет вас всех?.. Ладно, у вас уже привал?.. Хорошо. Я переговорю с людьми.
Народ жалкий, к тому же измученный бесконечным переходом, во время которого пытаются убежать от преследующего их демона, в самом деле огромного и могучего, староста не соврал, все говорят одно и то же, совпадают даже мелочи, так что здесь в самом деле что-то странное...
На краю лагеря раздались крики, вопли, треск ломаемого дерева. Ухватившись за рукоять меча, я торопливо развернулся в ту сторону, и сердце застыло в ужасе.
Там у ближайшего костра бродяг высится громадный, в два моих роста, огненно-красный демон с приплюснутой головой и выдвинутым вперед зубатым рылом.
Вокруг мечутся бродяги и бесстрашно бросают в него дротики, а он держит в руках отчаянно вопящего человека и медленно раздирает его за ноги.
Я добежал до них как раз в момент, когда демон, передумав, неспешно оторвал правую руку у кричащего человека, отбросил небрежно через плечо, так же неторопливо оторвал вторую, наконец с силой потянул за ноги и разорвал на две половинки.
До земли протянулись выпавшие влажно блестящие кишки и прочие внутренности, а он небрежно уронил на землю залитые кровью половинки, совершенно не обращая внимания на град сыпавшихся в него стрел.
Трое мужчин, бесстрашно ухватив луки, с близкого расстояния выпустили в него несколько длинных стрел почти в упор, но те отскочили, как от каменной скалы.
Я заорал, сжимая в руке меч:
— Кто ты? Ты почему такое творишь?
Демон повернул в мою сторону голову, огромную и массивную, похожую на гранитный валун, прорычал хриплым голосом, в котором слышалась мощь урагана:
— А кто ты, посмевший задавать такие вопросы?
— Человек, — крикнул я. — Которому Господь вручил эту землю и велел в ней править всеми, даже ангелами!
Он всмотрелся в меня бешеными глазами.
— Король?... Что ж, а я — Крамардарт. Бог давно исчезнувшей страны Грамардия.
Джоббер вскрикнул за нашими спинами:
— Он не бог! Он демон!
Я обратился к Крамардарту.
— Не будем меряться... гм... титулами. Что ты хочешь?
Демон, назвавшийся звучным именем Крамардарта, прорычал громче и еще злее:
— Я Крамардарт, не понял?... У меня был храм, где приносили жертвы. Храм разрушен пришлыми народами, но в подземельях уцелела комната жрецов, где последние из них спрятали священную чашу. Эти люди ее украли!
Джоббер заорал за моей спиной:
— Мы ее не крали!
Мужики, кто с топорами, кто с дубинами, хоть и держатся на расстоянии, но все слышат, закричали яростно:
— Мы не воры!
— Он все врет!
— Мы ни на кого не нападаем!
— Мы мирный народ...
Крамардарт прорычал, не отрывая от моего лица испепеляющего взгляда:
— Укравшие священную чашу из моего храма понесут жестокое наказание. Я буду убивать по одному из их народа каждый день! И так будет, пока чашу не вернут. И никто из этих жалких тварей не будет знать, кого я разорву на части следующим.
Я сказал быстро:
— Погоди-погоди! Ты точно знаешь, что ее украли? И что украли именно эти люди?
Он прогремел, гневно повышая голос:
— Я — бог!..
— И что, — сказал я, — даже боги ошибаются. Вот, например, наш Господь сделал женщину, хотя мог бы... гм...
Он прогрохотал, прерывая мой слабый писк:
— После разрушения храма я потерял почти все силы и даже впал в долгий сон. Но когда я ощутил, что чаша исчезла, гнев пробудил меня и придал сил. Я бросился в храм, там след... Нет, следы этих жалких существ меня совсем не интересуют. След чаши! Как брали, куда несли и какие люди передавали из рук в руки... Я все это увидел!
— Верю, — ответил я небрежно, — я такое тоже вижу, хотя и не бог. Хотя может быть уже... Ладно, хотя тот народ, как мидяне, чья история темна и непонятна, уже исчез, но ты все еще хранитель чаши? Не простой, а священной?
— Да, — рыкнул он. — А кто ты и кому служишь, человек?
Я ответил с достоинством:
— Справедливости. И вроде бы милосердию, но это потом, потом...
