Саманта Хант - Изобретая все на свете
— Да, — ответил он, — я не думал, что она придет так скоро.
— Она? — переспросила я.
— Да, — ответил мистер Тесла, и его взгляд наконец прояснился. Он так и стоял посреди комнаты, разговаривая с птицей, которую держал в ладонях. — Я думал, у меня еще есть время. Я еще не все сделал.
— Мистер Тесла, они заняли соседний номер. Это те люди, про которых я вам уже говорила. — Я встала перед ним.
Он как будто смутился и стал одной рукой поглаживать головку голубя.
— Луч, который обращает вспять смерть, — сказал он. — Это была бы замечательная идея, Луиза. — Он взглянул на птицу. — Может, она тоже встроена в то устройство, а? — спросил он у нее.
Она устроилась у него на руках, и я видела ее отражение в маленьком зеркальце, ее двойника.
— Почему бы вам не лечь в постель? Я закончу уборку завтра, — сказала я ему.
Он выглядел бледным. Он выглядел старым.
— Нет, милая. Не сегодня. Этой ночью я не буду спать. Она нездорова.
— Птица?
— Да, — сказал он. — И мне еще надо закончить работу.
— Закончите завтра.
Но он в ответ покачал головой.
— Надо закончить до утра, — сказал он. Улыбнулся, как будто я с ним кокетничала, а на самом деле понимала, о чем он говорит. — Луиза, — вдруг сказал он, — я внизу, когда выходил, встретился с вашим дядей.
Я похолодела.
— Очень интересный человек. Очень интересная идея. Путешествие во времени. Мы немного поговорили. Обсудили немало вопросов. Невидимость, антигравитацию, телепатию, телепортацию, мое здоровье, даже трансмутацию. Все это очень интересно, и, возможно, когда-нибудь осуществится. Ваш дядя в этом вполне уверен. На самом деле, он уверял меня, что прибыл в сегодня из прошлой недели. Он, очевидно, в этом уверен. Сказал, что теория относительности Альберта Эйнштейна доказывает возможность путешествий во времени. Мне не хотелось сообщать ему, что, к сожалению, теория относительности Альберта Эйнштейна совершенно ошибочна, но, может быть, вы сумеете мягко довести это до его сведения.
— Вы видели его? Азора?
— Да.
— Он был здесь? Маленький человечек, немного похожий на черепаху?
— На черепаху. Да, это он. Он просил меня отправиться с ним.
— Куда?
— В будущее.
— Почему вы остались?
— А почему вы так уверены, что я остался? — сказал мистер Тесла, и только потом улыбнулся.
Я молча занималась уборкой, а он сидел с голубкой, нашептывал ей что-то, неслышное мне. Он пытался помочь мне, собирая обратно в ящик рассыпанные ручки-самописки, огрызки карандашей и скрепки, но скоро отвлекся: сидел, глядя на птицу, словно ждал от нее каких-то слов.
Пока я работала, он сидел в своем кресле и походил на смятую бумажку, ожидающую, когда ее сметут в мусор. Впервые он показался мне маленьким, всего лишь одной из пылинок Нью-Йорка, одним из сотен, тысяч, миллионов чужаков, чьих идей не заметят, кто умрет в одиноких номерах отелей под разными табличками, обозначающими пути эвакуации при пожаре и правила проживания.
Я прибиралась в тишине, пока он, наконец, не заговорил.
— Они скажут, что первой моей ошибкой была беспроводная передача энергии. Но это неправда. Будь у меня чуть больше времени, чуть больше средств… Или, может быть, они скажут — Марс. Скажут, что я свихнулся. Скажут, что в старческом маразме я поверил, будто вел переговоры с Марсом. Скажут, что невозможно получать бесплатную энергию с неба. Скажут, что единственный способ что-то получить — это тот, который приносит им самую большую прибыль. Уголь. Нефть. — Он задрал одну ногу на подоконник и пристроился на нем, глядя на город. — Но не забудьте — когда-то они говорили, что переменный ток невозможен.
Мистер Тесла минуту стоит у окна. Он рассматривает светлую голубку, прислушивается, и снова садится.
— Люди делают прекрасные ошибки, дорогая, и каждая из них — стрелка, блистающая стрела, указывающая верный путь туда.
Он шумно дышал и не встречался со мной глазами. Я не знала, где это «туда», но я поверила ему.
Где-то в коридоре хлопнула дверь. Я подняла взгляд.
Мистера Теслу нашли мертвым в его номере на следующий день, и говорили, что я — последняя, кто видел его живым, но я не уверена, что это правда. Его птица оставалась с ним, когда я уходила. И кто знает — другие могли заглянуть ночью. Правительственные агенты, призраки… Гете мог зайти попрощаться.
Артур ждал меня в вестибюле.
— Я решил проводить тебя домой, — сказал он.
— Мне нужно в морг, опознать отца, — сказала я ему, и он кивнул, как будто уже знал. Мы вместе вышли из отеля, прошли пешком через весь город и, хотя мы почти не разговаривали, я радовалась, что он здесь.
Странно было идти по городу, в котором настоящие живые люди спешили по домам. Было уже поздно. Мы с Артуром шли молча.
В те ночи, когда я заходила к отцу на работу, он оставлял открытой одну из дверей внизу, подложив в щель свернутую газету. Вход с Сорок первой улицы был хорошо скрыт за мусорными баками и решеткой, обвитой миртом. Я проскальзывала внутрь.
— Пап?
Голос отражался от мраморных стен. Я медленно шла по темному залу, поднималась по лестнице, которая приводила меня в зал Астора высотой в три этажа. Голова у меня кружилась, но страшно не было. Отец был здесь, и это была наша с ним крепость, во всяком случае, до восхода солнца.
Обычно я находила его наверху. Он ждал меня на одной из каменных скамей под куполом Макгроу. В библиотеке было темно, света едва хватало, чтобы разглядеть гигантские фрески на стенах, изобретение печатного слова.
— Лу! — он всегда так радовался моему приходу, какой бы я ни была сонной.
Он показывал мне библиотечные сокровища, и мы проводили ночь в читальном зале под нарисованным небом. «Не хватает только летящей по нему пары голубей, верно, Лу?» Или мы ходили по залам, за лучом его фонарика, заглядывали в картохранилища, в зал картин и гравюр, в хранилища редких книг, проверяя, все ли в порядке. Он показывал мне стеллажи, поднимавшиеся на семь этажей, и у меня кружилась голова. Как может быть так много — так много жизней, так много книг, и в каждой полно историй, полно букв, как будто библиотека — нечто вроде неимоверно громадного мозга. Воспоминания, история. Не удивительно, что он любил ее. Каждая книга была дверью в прошлое, к умершим. И мой отец был здесь, стерег все это. Он брал меня за руку.
Вопреки всей нереальности этой ночи, морг оказался на удивление реальным местом, с полом, потолком и стенами. В углу даже стояла швабра — швабра с настоящей тряпкой и из настоящего дерева — дерева, которое когда-то росло в лесу. Картотека, и кофейники, и все прочее было настоящим. Я оставила Артура в приемной и следом за ассистентом прошла по длинному коридору, уставленному закрытыми полками. Он выдвинул верхнюю из двух полок — она располагалась на высоте моих плеч. Ассистент ничего не сказал. Он отвернул простыню, чтобы мне было видно. Настоящую простыню, и даже настоящий металлический поддон, поэтому я удивилась, увидев внутри поддельное мертвое тело, точную копию моего отца.