Елизавета Дворецкая - Лес на той стороне, кн. 2: Зеркало и чаша
– Так ведь жена молодая…
– Ничего! За меня не бойся! – Ранослав с самым многозначительным видом успокаивающе потянул ладони вперед, и все в гриднице захихикали, от старых бояр до отроков. – Я свое дело и за три дня сделаю…
– То бишь за три ночи! – шепнул Коньша Жиляте.
Через неделю в Смоленске снова собирали войско. И бояре, и смерды шли охотно, несмотря на то что пришла пора пахать. После удачного полюдья князю Зимобору верили, а новой войны у себя дома никто не хотел. Собирались бодро, мечтая поскорее завершить дело и вернуться – и вот тогда уже начнется настоящая весна!
* * *А в Плескове весна была в разгаре, и у новой плесковской княгини было много дел. Еще до праздников в честь Лады и Медведя[34] она послал Хродгара в Ладогу, где у южных купцов удалось купить пшеницы и ржи. Где он взял денег, она не спрашивала. Дать своему воеводе серебра Избрана была не в состоянии, потому что сама имела только те ожерелья и браслеты из святилища, которыми украсила ее старшая жрица. Но Хродгар ни о чем не просил, и Избрана еще раз убедилась: этот человек не спрашивает, а действует. Оставь его хоть в лесу, хоть в море – он и сам с голоду не умрет, и другим не даст. И если деньги на пшеницу раньше принадлежали торговым гостям из Рибе или Волина – значит, им просто не повезло повстречать в море Хродгара, сына Рагнемунда.
Кроме зерна, он привез кое-какие новости. По слухам, его негодный брат Флоси всю зиму ездил по Западному Етланду, уговаривал бондов весной собирать войско, чтобы вернуть похищенную чашу Фрейра. Говорили даже, что Флоси отправлял посольство к кому-то из датских конунгов, чтобы посвататься к его сестре Мальфрид, но она отказала сыну рабыни, а ее брат не захотел родниться с Флоси, пока жив другой претендент на его престол. Этот отказ весьма порадовал Хродгара. Зимними вечерами они с Избраной часто беседовали о том, как он собирается бороться за свои права. Ведь не мог же он, законный наследник престола, остаться на всю жизнь вождем наемной дружины! Но для борьбы ему требовались деньги и сильные союзники. Избрана очень жалела, что не может дать ему ни того ни другого, но разоренная земля кривичей пока была не в состоянии даже защитить себя.
Но Хродгар вовсе не ждал от нее помощи. Летом, если все здесь будет спокойно, он собирался отправиться в поход – ему было известно немало мест, где можно найти хорошую добычу! Богатыми подарками он мог бы привлечь на свою сторону кого-нибудь из северных конунгов и попросить у них войско. Избрана подумала, что он мог бы отвезти подарки конунгу данов и его сестре Мальфрид – возможно, именно этого они и ожидали, отказывая Флоси. Но отчего-то она не сказала Хродгару об этом. Уж лучше ему сначала стать конунгом, а потом заключить более почетный и выгодный брак…
Привезенное зерно все целиком пошло на посев – вспоминать вкус настоящего хлеба было еще не время. Лошадей почти не осталось, пахали большей частью на людях. Избрана и Огняна освящали в храме перед жертвенником каждое лукошко семян, кропили каждый плуг и каждую борону в поле, призывая Велеса и Макошь помочь возрождению земли. Черное поле, взрыхленное железными лемехами и засеянное так, чтобы ни одно зернышко не упало на камень или на непаханый край, было поистине полем их новой жизни. Случись недород, град, засуха или еще какая-нибудь беда – на следующий год сеять будет некому, еще одной голодной зимы кривичи не переживут.
Беда пришла, откуда не ждали. Однажды, в теплый почти по-летнему полдень, в детинец прибежали посадские. Заслышав шум, Избрана спустилась из горницы и увидела в сенях кузнеца Долину и его сына Поджара. Она уже знала обоих, поскольку кузнецы отличились в сражении с Хотобудом.
– Княгиня, матушка, войско на нас идет! – закричали они, увидев ее на середине лестницы.
– Войско? Какое еще войско?
– Ездили мы в ночь за рыбой, в трех верстах выше место у нас, там ночевали, а утром глядь – войско в ладьях, и ладей столько, что и не сосчитать! Мы всех и не видели, только вся река, сколько видно, занята, и в каждой ладье люди с оружием!
Избрана прислонилась к перилам. В последнее время ее больше всего волновало, достаточно ли прогрелась земля для посева, не погибнут ли всходы от заморозков, от засухи, от града; она отвыкла думать о войне и забыла, что угроза может прийти не только с неба, но и с земли.
– Войско? Идет по Великой? Сверху? – Она оглянулась на двери гридницы. Там уже толпились кмети, не менее изумленные. – Кто оттуда может появиться?
– Скорее, княгиня, надо людей послать! Разведать, что и как, – подал голос один из молодых кметей, Ждибор, и Избрана глянула на него с благодарностью. Ей сразу стало легче оттого, что кто-то здесь не потерял головы и знает, что делать.
– Возьми десять человек, или сколько тебе нужно? – сказала она. – А еще пошли отроков за боярами, за Твердятой, и пусть разыщут Хедина, и еще послать за воеводой Хродгаром. Велите старостам собирать ополчение посада. Кто бы ни был, мы будем готовы. Да, и пошлите в святилище к матери Огняне.
Полупустой город снова оживился и наполнился движением. Тревожная весть быстро облетела все улицы, посадские жители поспешно собирали уцелевшие пожитки и торопились под защиту детинца. Но на лицах были ужас и отчаяние, и даже Избрана ломала руки, не в силах сохранять внешнее спокойствие. Какой толк спасать пожитки и бежать за стены? Ведь самое драгоценное, что у них есть, – засеянные поля – унести и спрятать невозможно! Кто бы ни привел то неизвестное войско – ему незачем осаждать детинец, воевать с людьми, у которых нечего взять! Достаточно затоптать всходы – и Плесков погибнет. К следующей весне здесь не останется никого.
– Нет, княгиня, зачем им поля топтать? – рассуждал боярин Умысл. Он пытался ее успокоить, а у самого дрожали седые брови и тряслись руки. – Что они, мары и навьи? Тоже люди, а хлеб сейчас всем нужен. Для них самих это наше поле – дороже золота. Может, за тем и идут.
– Нужен был бы хлеб, зачем весной идти воевать? Дождались бы, пока мы сами урожай соберем.
– Ну, за чем бы ни шли, поля не тронут. Стороной обойдут.
– Вот что, отец! – Избрана наконец взяла себя в руки, и решение ясно встало перед ней. – Нельзя нам за стенами прятаться. На краю города надо их встречать, на пустыре за ручьем. У нас сколько есть людей, там все встанут, а если у них больше – им же хуже, тесно будет. Если погибнем, значит, судьба, а поля надо прикрыть. Без хлеба – та же смерть, только медленная.
Кмети одобрительно кивали. Все понимали, что прятаться бессмысленно, – если поля погибнут, то стены детинца спасут плесковцев совсем ненадолго.
