Раймонд Фейст - Доспехи дракона
Сражение, длившееся три дня и три ночи, завершилось накануне прибытия в эти края Лори и Касами. Повсюду они видели следы недавней трагедии. После поражения, нанесенного армиям войсками цурани, ставка герцогов была перенесена в глубь лесного массива, и, приближаясь к ней, друзья слышали отовсюду стоны раненых и видели искаженные отчаянием лица тех воинов, кому посчастливилось выйти из боя невредимыми.
К просторной палатке, где располагался главный штаб войск, их проводил начальник караульной службы. Друзья спешились, и слуга отправился доложить о них герцогам. Через несколько минут навстречу им вышел высокий молодой человек с приветливым лицом, обрамленным светлой бородкой. Он был облачен в воинский плащ с гербом герцогства Крайди. Из-за плеча его выглянул дородный седовласый старик, в котором Лори, взглянув на его длинный балахон, без труда признал чародея. Следом за ними на поляну ступил великан в зеленой кожаной куртке с багровым шрамом на щеке. Лори сделал шаг навстречу молодому офицеру и, поклонившись, произнес:
- Мы имеем сообщить нечто важное его сиятельству герцогу Боуррику.
Юноша с горькой улыбкой ответил:
- Вы можете изложить свое дело мне. Я - сын герцога, принц Лиам.
Лори помотал головой.
- При всем уважении к вам, ваше сиятельство, я не могу нарушить волю герцога Келдрика. Я должен лично встретиться с его сиятельством Боурриком.
Молодой человек обменялся взглядом с дородным чародеем и, когда тот кивнул ему, отступил в сторону и приподнял кусок брезента, закрывавший ВХОД В крытый павильон. Он кивком приказал путникам следовать за собой. Войдя внутрь, они увидели огромный стол, заваленный пергаментными свитками, и несколько стульев. В походной печке у одной из брезентовых стен тлел огонь. Лиам отдернул занавеску, отделявшую главное помещение штаба от соседней комнаты. Там на узкой кровати лежал высокий худощавый мужчина с тронутыми сединой висками. Он был до самых подмышек укрыт шерстяным одеялом, из-под которого виднелись полотняные бинты, стягивавшие его грудь. У постели раненого сидел пожилой воин с длинными седыми усами.
- Эти люди доставили нам известия от Келдрика, - шепотом сообщил ему принц. Старик вышел в просторный штабной павильон и, окинув Лори и Касами пытливым взглядом, отрывисто проговорил:
- Я - Брукал. Боуррик, как вы видели, тяжело ранен, и я принял на себя командование Западными армиями. Вам следует передать послание герцога Келдрика мне.
Поколебавшись, Лори сдержанно произнес:
- Мы привезли вам плохие вести, герцог. Король Родрик отказался выслушать моего друга Касами, посланца императора Цурануани, желающего заключить мир с Королевством. Его величество находится во власти тяжкого душевного недуга. Герцог де Бас-Тайра умертвил принца Эрланда. Его сиятельство Келдрик полагает, что только лорд Боуррик смог бы спасти страну от гибели.
Новости, сообщенные менестрелем, произвели гнетущее впечатление на всех присутствовавших. На несколько минут в палатке воцарилась зловещая тишина. Наконец герцог Брукал, покачивая седой головой, обратился к принцу:
- Я понимаю, Лиам, что все ваши помыслы устремлены сейчас к раненому отцу. Но государственные дела не терпят отлагательств.
На плечи ваши опустилась тяжелая ноша, принц! Ведь Боуррику не суждено оправиться от ранения. Дни его сочтены. Вам предстоит унаследовать его титул, а возможно, и престол Королевства. Ведь Эрланда нет в живых, а Родрик бездетен. Черный Гай, похоже, решил удержать за собой Крондор. Лишь вы могли бы этому воспротивиться. Все вельможи Запада последуют за вами, как прежде следовали за вашим отцом. Только от вас, Лиам, теперь зависит, начнется ли в нашей стране гражданская война.
Глава 11
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Кровь впитывалась в песок огромной арены. Миламбер, сидевший на почетной трибуне для Всемогущих рядом с Хочокеной и Шимони, не раз пожалел о том, что позволил друзьям уговорить себя прийти на Большой Императорский стадион, где устраивались праздничные Игры в честь Ичиндара. Зрелище, которое так увлекало многотысячную толпу жителей Священного Города, запрудивших стадион, казалось Миламберу отвратительным. На арене одиночные бойцы и группы сражавшихся сменяли одна другую.
Под одобрительные вопли горожан коротышки из Цубара храбро атаковали огромных насекомых, напоминавших чо-джайнов, но, в отличие от разумных муравьев, лишенных интеллекта. После окончания битвы служители в синих балахонах поспешно вынесли с арены трупы низкорослых бойцов и мертвых насекомых. Оставшиеся в живых побрели за ними следом. Многие из них едва держались на ногах, истекая кровью. Служители засыпали кровавые пятна чистым песком, разровняли его и отступили к краю арены. Трубы возвестили о начале следующего сражения.
Дата Игр в честь императора Ичиндара была назначена давно, однако, к великой радости и гордости Стратега, организовавшего их, незадолго до их начала с планеты Мидкемия была получена весть о сокрушительной победе армий Цурануани над войсками Королевства. Когда герольд объявил об этом, толпа, собравшаяся на стадионе, разразилась ликующими криками. Один лишь император, восседавший на золоченом троне в окружении глав пяти самых могущественных кланов, остался недвижим и не разомкнул уст. Миламбер не сводил глаз с его юного, свежего лица. На секунду взгляды их встретились. Слабой, грустной улыбкой и едва заметным кивком головы император дал Миламберу понять, что знает о той роли, которая отводилась ему в мирных планах, что вынашивались долгих шесть лет и нынче оказалась под угрозой краха.
Между тем кровавые побоища на арене продолжались. С все возраставшим возмущением Миламбер наблюдал за тем, как восемнадцать преступников, осужденных на смерть за кражи, убийства и поджоги, убивали и калечили друг друга острыми мечами и кинжалами, как две дюжины бойцов сражались с огромным харултом - клыкастым чудовищем, ростом своим превосходившим слона и двигавшимся с удивительным проворством. Четверо пленных, оставшихся в живых после этой отчаянной схватки, вступили затем в единоборство с пойманным специально для этих целей молодым свирепым тюном. Служители сбились с ног, унося с арены трупы, оторванные и отсеченные конечности и головы, уводя тяжелораненых и посыпая песком все новые и новые лужи крови.
К горлу Миламбера подступила тошнота. Ему стало трудно дышать. Он не мог бы сказать, что вызывало в нем большее возмущение - готовность, с какой все эти люди жертвовали своей жизнью ради услаждения собравшихся, или кровожадный восторг, во власти которого находилась толпа зрителей. Больше всего его огорчило, что Всемогущие, не исключая и Шимони с Хочокеной, вполне разделяли настроение простолюдинов, то и дело оглашавших стадион восторженными криками. В глазах обоих чародеев при каждом ударе меча или кинжала, обрывавшем чью-то жизнь, мелькала кровожадная радость.
