Эльберд Гаглоев - Во славу Блистательного Дома
Кони, удивленные столь энергичным посылом, рванули. Думается мне, что в глубине души водитель был Шумахером, только конным, и лишь принятые на себя обязательства не давали проявиться всей бездне его таланта. Моя же хулиганская выходка разбудила дремавшие до поры составляющие его личности. Я, признаться, даже слегка струсил и кинжал от греха подальше убрал.
А кучер наслаждался, активно при этом нарушая правила движения. Очень радовало, что водители здесь были народом дисциплинированным и на нашу эскападу реагировали крайне сдержанно. Никто даже не сигналил. Ну, это, скорее, в связи с отсутствием клаксонов. Погоня безнадежно отстала, о чем я и информировал водителя. Тот не стал дико натягивать поводья и тормозить ручным тормозом, как это показывают в кинофильмах. Как-то поиграл поводьями, и кони стали сбавлять темп.
Золотой – один из тех, что планировал прогулять – я презентовал водителю, за качественную и быструю езду. Сделал ручкой двум престарелым леди, обнаружившимся в экипаже, и откланялся.
Далеко, правда, не ушел. Только не подумайте ничего дурного. Меня окликнули.
– Брат-храбрец.
Я оглянулся. Признаюсь, весь вдохновленный последними событиями. Всем телом, в смысле. И положил руки на пряжку. Чем, похоже, вызвал одобрительную усмешку у того самого волколицего, с которым познакомился в заведении тетушки Марты. И если там его сопровождало всего двое, то теперь из-за его плеч белозубо скалилось человек сорок. Таких же. Пеговолосых, крепкоплечих, в волчьих душегрейках поверх черненых кольчуг. У каждого на поясе по паре топорков в петлях. Секиры из-за плеч торчат. Жизнерадостная такая компания.
– Как хорошо ехал! – не преминул восхититься он. Коллектив поддержал его довольным ворчанием. – Не только нам понравилось. Смотри.
Я посмотрел. Действительно, далеко бы я не уехал. На ближайшем перекрестке громоздился усиленный патруль гвардейского полка «Алый утес», встреча с чьими представителями была мне, по известным причинам, глубоко противопоказана. Два бойца славного полка уже расспрашивали о чем-то пассажиров, а те с энтузиазмом – престарелые пассажирки даже привстали – что-то им рассказывали. Пальцами в мою сторону не тыкали, но сообразить, о чем они говорили, было не трудно. Я сразу дернулся в другую сторону. Но и оттуда, надо полагать, вдохновленные моими гоночными талантами неторопливо надвигались представители упомянутого ранее полка. Огляделся я и выяснил, что сойти с таратайки дернуло меня не в самом удачном месте. Справа – кафе, слева – магазин. Хотя ведь... но мои криминальные размышления прервал новый знакомый.
– Он в тот раз за нас вступился, – сообщил он вверенному подразделению. Двое стоящих рядом неспешно кивнули. – Надо помочь.
Помогли сразу. Кто-то бросил мне волчовку, кто-то малахай волчий на голову напялил, и пока я душегрейку надевал, в середину строя быстро затянули. Так что, когда патрули съехались, никого похожего на нарушителя спокойствия на месте происшествия не оказалось. Ну, а поскольку полк был, ну, совершенно не полицейский, а патрульные слабо представляли, с кем именно им не удалось встретиться, то и рвения излишнего проявлять не стали. И к призывам о помощи подоспевших похитителей отреагировали крайне индифферентно.
– Мы вчера уже к Верблюжьим воротам наведывались. Нас наняли. Может, с нами пойдешь?
Вариантов особых мне моя повышенная популярность не оставляла. Вот только...
– Воин, – окликнул я тинейджера, подпиравшего не стену, а целый дом и, судя по скучающей физиономии, спешными заботами срочного характера не обремененного.
Тот с некоторой опаской приблизился.
– Два серебряных надо?
– Убить кого, – щербато улыбнулся юнец.
– Как можно. Любовное послание.
– Это всегда.
– В Бирагзанге есть таверна «Сломанный меч».
– И?
– Хозяйка – тетушка Марта. Скажешь ей, что седая луна ждет черную в покое размышлений.
– Скажу. А деньги?
– Лови.
– А второй?
– Там получишь.
Глава 22
В Приемном Чертоге Замка Шарм‘Ат царило молчание. Такое тяжелое и густое, что его, казалось, можно резать ножом.
Представлены были почти все стороны, принимавшие участие в предыдущем собрании. Почти. Но политика, злая, кстати, девица такая, покапризничала. И состав присутствующих не очень значительно, но изменился.
Не было улаганов. Не было хорсо. В обоих случаях по самым объективным причинам. «Не должно предавшим гостеприимство за пиршественным столом пребывать». Такая вот чеканная формулировка присутствовала в местном законодательстве. Гуманном, кстати, до неприличия. Вы нашу историю вспомните. На одних предавших доски положили и на тех досках трапезничали. Грустно тогда все закончилось. А здесь вот покушать не пустили. Нашлось им другое место. Совсем не такое страшное, как предательство совершенное ими. Никто не сомневался, что лорд Шарм’Ат, хозяин весьма рачительный, найдет им соответствующее применение. Некоторые, особенно из среды бояр, считавших себя ревнителями древних традиций, роптали, настаивая на применении к коварным покусителям мер гораздо более радикальных. Опять же в соответствии с древними традициями. Но меры эти даже в столь суровое время представлялись радикальными излишне. Да и подготовленного в соответствии с требованиями персонала не было. К счастью. А у кого рука на безоружного поднимется. Палачей среди людей благородных не водится.
Но как сказал классик: «Не терпит природа пустоты», и ряды оппонентов непонятной политике Блистательного Дома пополнились. Хотя незначительно, с точки зрения количественной, но решительно, с точки зрения качественной, и уж тем более политической.
Благородный Бран яр Аксраил представлял аристократию Империи, у которой раскрылись глаза на странное поведение сюзерена. Что происходило в душе старого воина, понять по его лицу было сложно, но представить себе чувства человека преданного возможность, к сожалению, имелась у каждого. Причем преданного теми, кого считал не просто своими. Нет, считал своим домом, своей семьей. Страшненько. Сейчас этот седой лев величественно сидел по правую руку хозяина дома, с выражение лица, предвещающим, ну, скажем так, неприятности. Очаровательный гоард его хоть и уменьшился в числе, но от принципала далеко не отходил, удерживая в руках предметы его воинского снаряжения. Только шлем ему приходилось держать на колене самому.
Четвертым в ряду гоарда стоял один из воинов Звездной пехоты. Причем стоял так, чтобы не оставалось сомнений: он – не четвертый, он – один. Стоял, не сняв шлема, сложив укрытые пластинчатыми перчатками кисти на крыже неподъемного меча. По слухам, эти воины давали слово не Императору, а Блистательному Дому. И то, что произошло в зале, не могло не произвести на них впечатления. Нападение на подданных Империи. Одно из самых наказуемых преступлений. Тем более, воинами иноземными и в силах тяжких. И по слову Блистательного Дома. Не только логическое противоречие. Безобразие. Что творилось сейчас в голове предводителя этих закованных в сталь великанов, понять было невозможно. Но если бы они не приняли правоту лорда Шарм’Ат, вряд ли этот бой закончился бы, пока в живых из них оставался хоть один. А потери противной стороны просто не поддались бы исчислению. Тем более, что достаточно свежий пример присутствовал. Очень долго пришлось совсем не так уж давно выносить отсюда порубленных. Много. Звездная Пехота всвирепой свистопляске боя, благодаря своему опыту и выучке, потеряла лишь одного.
