Ольга Романовская - Паук раскинул сеть (СИ)
Девушка кивнула. Она привыкла к одиночеству, тому, что у отца свой мир, а у неё - свой, и они редко пересекаются. Зато герцог не кричал на неё, целовал на ночь и даже временами соглашался взглянуть на рисунки. Натэлла верила, он её любит. Да и как иначе, если стоило пожаловаться, и обидчик тут же получал по заслугам. И подарки, отец часто что-то дарил. Подружки завидовали, а Натэлла радовалась. И жутко волновалась, когда открывала с ним свой самый первый бал.
- Есть хочешь?
Да, глупо было надеяться, будто дочь изменится. Но и не сломалась, с головой хорошо. Ничего, до отъезда в Трию герцог посидит с ней немного, проследит, чтобы Натэлле не досаждали напоминаниями о некроманте. Пригласит подруг, да и её величество наверняка заберёт под крылышко. Можно взять Натэллу на охоту. Там много молодых людей, найдётся, кому поухаживать. Мужское внимание нравится любой девушке, а смех и веселье не оставят места дурным мыслям.
Натэлла тяжко вздохнула. Герцог догадался, это 'да'. Значит, некромант её голодом морил. Если думает, что безнаказанно, то глубоко ошибается. Договор был иной, а проценты министр возьмёт высокие.
- Покажи запястья.
Герцог снял-таки сюртук и укутал дочь. Та благодарно улыбнулась и вытянула руку. Даже слабый свет не мог спрятать следы от порезов.
- Вот тварь-то! - скрипя зубами, пробормотал министр.
Он принял решение, и оно вряд ли обрадует мэтра Карена. Только сначала пусть выполнит работу.
Натэлла меленько дрожала, и герцог прижимал её к себе всё сильнее, чтобы успокоилась. Наконец, развернул и уткнул лицом в рубашку, придерживая за затылок. Тонкие девичьи руки обняли его. В чём только душа держится! Натэлла вздохнула и затихла.
- Всё закончилось, - погладив по спутанным волосам, прошептал министр. Помедлив, поцеловал. Какие с такой политические игры, ребёнок совсем!
В это время вернулся мэтр Карен и многозначительно хмыкнул при виде колоритной картины. Однако вслух ничего не сказал, только укрепился во мнении, что заказчик не чужой девчушке.
- Я её забираю, - тоном, не требующим возражений, заявил герцог. - Потом вернусь, и мы обсудим сложившуюся ситуацию.
- Как вам будет угодно, только не здесь. И за девочку заплатить надобно, раз отец не раскошелился.
Натэлла удивлённо вскинула голову, заглянув в глаза герцогу. Тот склонился к самому её уху и шепнул: 'Он не знает, кто я. Так лучше'. Девушка понимающе кивнула и снова спрятала лицо на отцовской груди. Она тоже собиралась молчать.
Герцог не удостоил его ответом и вытащил артефакт переноса.
- С вами свяжутся, - обронил он и вместе со вспышкой растворился в воздухе.
Заряда хватило, чтобы переместиться в Трию. Министр специально настраивал артефакт на поместье, поэтому сейчас очутился в кабинете. Перехватив Натэллу за талию и убедившись, что её не тошнит, герцог извлёк из тайника второй артефакт, первый же поставил на подзарядку. Рискованно, конечно, при дочери, но она не запомнит и не поймёт, что в той колбе. Воздух и воздух, а на самом деле энергия. Пользоваться артефактами при Натэлле герцог не боялся: по долгу службы и в силу природного ума он умел обращаться с магическими предметами и пользовался ими в быту.
- Ты опять амулеты не надела? - пожурил министр, осмотрев дочь. Теперь, в солнечном свете, она казалась тенью человека. - Или сняли? Серёжки где? Я тебе что сказал? Носить, не снимая. А ты?
- Они к платью не подходили, - виновато пролепетала Натэлла и, наконец, отцепила пальцы от отцовской рубашки.
- Жизнь дороже внешнего вида, - отрезал герцог и осторожно выглянул в окно: не видит ли кто? - Лучше чтобы изнасиловали и убили? Как понимаю, пояс тоже сняла. А он что? Жал? Пойми ты, дурочка, я по амулетам бы знал, где ты и как ты. И знал бы, что никто не опозорил, не воспользовался силой крови. Это не драгоценности, а защита.
Натэлла покаянно опустила голову. Пояс она не носила, но боялась признаться в этом отцу. Как и в том, что случилось в землянке.
Картинки недавнего прошлого ожили, заставив вновь пережить страх, позор и смущение. Захотелось забиться под одеяло и пролежать так долго-долго, пока видения не отступят. А потом нежиться в тёплой ванне, стирая воспоминания.
- Надеюсь, выводы ты сделала, - герцог сменил гнев на милость. - Сейчас будем в столице.
- А можно?..
Натэлла боялась попросить. Это даже маленьким детям нельзя, а теперь и вовсе недопустимо. Отец неправильно поймёт, хорошо, если только высмеет. А слуги обязательно выдумают нечто жуткое, то, о чём никогда открыто не говорили в свете, но иногда случалось. После такого не приглашают на балы, хотя общество дозволяет многое, что запрещено.
- Ну, чего?
Герцог заткнул артефакт за пояс и поцеловал дочь в лоб: прежде это всегда помогало, разгоняло страхи.
- Можно я с тобой эту ночь посплю? - промямлила девушка, приготовившись к жёсткому отказу.
Министр шумно выпустил воздух через ноздри. Категорическое 'нет', на другое Натэлла и не рассчитывала. У отца наверняка женщина, а тут взрослая дочь кошмаров боится.
- Ты сама понимаешь, это невозможно, - с расстановкой ответил герцог. - Я могу посидеть, пока ты не заснёшь, но не более. Даже детей не берут в постель.
Натэлла кивнула и потупилась.
- Стань взрослой, пожалуйста. Мне надоело с тобой нянчиться. Ты ли Сомераш, наследница славного королевского рода Аризис и Ланкийского герцогского дома. На тебя равняются, ты должна подавать пример, а не уподобляться мамкиным клушам, на которых женятся из-за приданого.
Девушка снова кивнула и обещала стать смелее. Герцог улыбнулся и, обняв, активировал артефакт. Оказавшись в столичном доме, министр передал дочь в руки слуг и велел послать за врачом. Тот подтвердил, Натэлла - девственница. У герцога отлегло от сердца.
Девушке дали успокоительного и большую дозу снотворного, поэтому, зайдя через час, министр нашёл её спящей. Он приоткрыл окно, чтобы выветрить запах лекарств, недолго посидел рядом с дочерью, традиционно поцеловал на ночь и ушёл.
Ночью предстоял важный разговор. Герцог взял в себя в руки и не собирался в угоду отцовским чувствам пустить прахом все прежние договорённости. Пусть некромант приведёт его к власти, а дальше достаточно приказать, и мэтр Карен умрёт при весьма будничных обстоятельствах. Даже инквизиция окажется ни при чём, некому будет рассказать о прошлом нового короля.
