Галина Романова - Проклятие династии
В покоях леди-посланницы толпилось так много народа, что Даральд демонстративно прошел к окну и распахнул его, впуская в большой сводчатый зал с расписными стенами свежий вечерний воздух.
— Что вы делаете? — возмутился один из эльфов.
— Здесь очень душно, высокий лорд, — ответил Даральд. — Вашей жене нужен свежий воздух.
— Вы… как вы… догадались?
— По вашим регалиям. А теперь отойдите!
Эльфы нерешительно расступились. Комната была овальной по форме и довольно просторной. В середине ее, на Равном расстоянии друг от друга и от стен, стояли четыре колонны, в традициях эльфов ориентированные строго по сторонам света. Окна и двери, наоборот, располагались между колоннами, — два окна друг против друга и две двери, причем вторая— явно парадная.
Широкая постель больной стояла у другого окна. Даральд открыл его и, после чего повернулся к лежавшей на постели женщине. Маг еще с порога мельком заметил на подушках бледное лицо в ореоле светлых, почти белых волос, сейчас казавшихся желтыми на фоне кожи щек и лба, и почувствовал себя намного увереннее. Сейчас, склонившись над эльфийкой, он и вовсе обрел спокойствие. Что бы там ни задумали Перворожденные, эта женщина явно была больна.
В ногах ее постели сидела Видящая в неизменном голубом балахоне, из-под которого виднелась нижняя синяя рубашка по подолу расшитая цветными нитками, что говорило о высоком ранге волшебницы. Пристроив посох сбоку, эльфийка что-то сыпала в бокал, доставая порошки из мешочков, разложенных на коленях. Она подняла на человека холодный взгляд.
— Приветствую вас, высокородная, — промолвил Даральд. — Не возражаете, если я осмотрю вашу пациентку?
Он почти два года прожил среди эльфов Аметистового Острова и знал, как с ними разговаривать. Их волшебницы считались самыми лучшими, непревзойденными, хотя и среди них встречались сильные и слабые, многогранно талантливые и наделенные строго определенными способностями. Но ко всем Видящим у эльфов, особенно у эльфов-мужчин, было благоговейное отношение. И они требовали от людей точно такого же поклонения.
— Осматривайте, — поджала губы та. — Все равно я пока занята.
И вернулась к прерванному занятию.
Обоняние у Даральда было, конечно, не такое острое, как у Перворожденных, но он все равно определил, что волшебница готовит простое укрепляющее питье. Оно поддерживало жизнь в тяжело и даже смертельно больном теле, но не могло справиться с недугом.
Даральд присел на постель и взял женщину за руку. Как и все знатные эльфийки, она была прекрасна. Больная была еще молода — с эльфийской точки зрения. Но эта бледность кожи, эти тени под глазами и… и…
Даральд наклонился к самому лицу женщины, потом попробовал посмотреть под другим углом и обернулся к мнущимся у входа эльфам. Этикет требовал, чтобы они ушли, но муж боялся оставить больную жену под присмотром человека-целителя, а приближенные и родня колебались, желая поддержать его в трудную минуту. Поймав взгляд Даральда, посланник сделал шаг вперед.
Как давно больна ваша жена?
— Мм… Несколько дней.
— Все это время ей был обеспечен наилучший уход и самое качественное лечение, — произнесла Видящая заранее обиженным тоном.
— Я не сомневаюсь в ваших талантах, — кивнул ей Даральд. — Я всего лишь хотел… э-э… повнимательнее ее осмотреть. Здесь для этого слишком темно.
Лорд-посланник хлопнул в ладоши, и в комнату тут же вошли два альфара-слуги, неся высокие напольные подсвечники с семью свечами в каждом. Подсвечники установили справа и слева от постели.
— Так достаточно?
— Вполне, — Даральд повернулся к больной, и любезная улыбка сползла с его лица.
При ярком свете на безупречной коже стали заметны легкие морщинки.
— Вы давно женаты? — поинтересовался он.
— Очень давно. Нас обручили, едва моя супруга вошла в возраст… А что?
— А как давно вы живете тут? В смысле в этом замке?
— Немало. Это так важно?
— Не особенно, — пробормотал Даральд и задумался. Диагноз вырисовывался очень ясно, но ему не хотелось в него верить.
Завершив манипуляции с укрепляющим настоем, Видящая подошла с другой стороны и стала поить больную. Вернее, она пыталась ее напоить — эльфийка, которая явно была в сознании, почему-то отказывалась от питья и подчинялась с явной неохотой.
— Ваша жена давно перестала есть?
— Что? — Перворожденный словно проснулся. — То есть как перестала есть? А разве это имеет значение?
— Да или нет?
— Да, — вместо эльфа ответила волшебница. — Леди в последние несколько месяцев очень часто вставала из-за стола, почти не притронувшись к пище. А с тех пор, как слегла, вообще ни крошки в рот не брала.
Даральд и Видящая посмотрели друг на друга через голову больной. Та обратила отсутствующий взор куда-то вдаль и не обращала внимания на то, что с нею происходит. Из кубка настоем она сделала всего несколько глотков.
Кивком головы дав понять, что все понял, Даральд взял тонкую нежную руку эльфийки, перебрал ее пальцы с безупречными ногтями. Кожа была уже не такой гладкой и нежной, какой ей полагается быть.
— Высокий лорд-посланник, — продолжая поглаживать кисть женщины, обратился Даральд к эльфу, — у вас есть дети?
— Мм… мы решили не заводить детей, — подумав, ответил он. — Пока не вернемся на Архипелаг.
— А когда вы собираетесь туда вернуться?
— Сейчас идет война с орками[10] — подумав, ответил Перворожденный, — после победы Наместник обещал отозвать нас на Архипелаг. Вот тогда мы и подумаем о детях! А пока рано. Сначала моя жена должна поправиться!
В это время лежащая на постели эльфийка что-то прошептала.
— Да, миледи?
До сих пор все говорили на языке Паннории, то есть по-человечески, но тут Даральд, упав перед больной на колени, обратился к ней по-эльфийски:
— Говорите, я вас слушаю!
Двумя руками взяв безвольную кисть, он слегка ее пожал и поцеловал тонкие пальцы.
Женщина смотрела на него. В ее глазах плавала боль.
— Зачем? — прошептала она. — Зачем это все?
— Вы не хотите спросить, кто я и что тут делаю? — поинтересовался Даральд. — Как ваше имя?
— Не все ли вам равно? Ангирель.
— Как вы себя чувствуете, леди Ангирель?
— Не все ли равно? — Она отвернулась.
— Нет. Есть кое-что, что знаете только вы. И больше никто во всем мире! Вы — моя последняя надежда, миледи!
Она вдруг заплакала. Слезы потекли по ее щекам, как вода, губы задрожали.
— Надежда, — прошептала эльфийка, — надежды больше нет, и нe на что надеяться, нечего ждать… Не для чего жить! Почему? Вы что-то знаете?
