akchisko_san1 - Рики Макарони и Старая Гвардия
Из всего происходящего Рики понял истинность одного из многих афоризмов, которые слышал от отца: «Хочешь переделать мир – начинай с себя». Он понимал, но никак не мог втолковать друзьям, что нарушения правил были и будут всегда, поэтому не стоит так бурно реагировать на них и добавлять масла в огонь, вместо того, чтоб самим вести себя прилично. . Он удивлялся, почему на них не действует их же собственный пример преодоления трудностей в учебе.
На самом деле, дисциплинировать себя оказалось гораздо проще, чем это виделось поначалу. В выходные Рики думал не о том, как бы отдохнуть, а о следующем понедельнике, и учебной неделе в целом. Возможно, он и решил бы, что это слишком, но вокруг были точно такие же.
— Как ты собираешься делать задание Трелони? Все сочинишь? – спросил он Дору.
— И не просто так, — усмехнулась слизеринка. – Вот, — она потрясла сонником. — Я думаю, что надо идти от противного.
— То есть, ты сначала выберешь символы, а потом составишь из них сон? Круто, — оценил Боб.
Он подсел к ней, и остаток вечера они о чем‑то шушукались. Дора глядела победоносно и торжествующе.
Но Рики не стал пользоваться вспомогательными средствами. Он слишком устал от того, чтобы выписывать откуда‑то, когда в собственной голове роились разнообразные мысли. И, по сравнению с точными заданиями сочинение по прорицаниям предоставляло разнообразие.
Еще Рики никогда не упускал возможности выйти с Селеной на мостик и повидаться с русалочкой. Даже если она не приплывала, все равно это была передышка. Им с Селеной и без языка жестов находилось, о чем поговорить, и однажды Лео спросил его, не трансформируется ли их дружба во что‑то другое.
Вопрос застал Рики врасплох, хотя он соглашался, что уже должен был сам об этом подумать.
— Не знаю, — ответил он. – Мои планы сейчас так неопределенны. Не поверишь, но, кажется, вы зависит от этих дурацких СОВ! – неожиданно для самого себя признался он.
— При чем здесь СОВы? – Лео не углядел в этом никакой логики.
— Может быть, пока их не будет, я не поверю окончательно, что мне предстоит жизнь колдуна. Селена об этом даже не думает – они из старинного колдовского рода…
Рики понимал, что несет чушь, и в подтверждение этого Лео покачал головой.
— Мне казалось, ты сомневался на первом курсе. Или в мире магглов есть что‑то такое, с чем не хочется расставаться?
— Я и так не расстанусь со многим, хотя вряд ли откажусь от магии. Не обращай внимания, — попросил Рики. — У меня всегда так. Когда я здесь, мне не хватает маггловских порядков, я ворчу. А дома – тянусь иногда к колдовству. Раньше я стремился приспособиться к магии, и добился этого, но все равно не знаю, какому из двух миров я принадлежу в большей степени.
— Но ты получишь диплом колдуна, — напомнил практичный Лео. – Насколько мне известно, в мире твоих родителей он совершенно бесполезен.
— Это я знаю, — отмахнулся Рики. – Но Селена… Я всегда относился к ней почти как к Даниэле.
В глазах друга появилось понимание.
— Следует ли мне понимать, что ты не можешь выбрать между магглой и ведьмой? – уточнил Лео.
— Этого я не говорил, — недовольно пробубнил Рики.
— Ты сказал, что Селена всегда напоминала тебе подругу детства. Ты имел в виду, что теперь твои чувства к Селене отличаются от привычных?
— Возможно, но я еще не разобрался в этом. И потом, у нас с ней прекрасные отношения, И я не хочу их портить. Я действительно… люблю Селену, — Рики показалось, что у него в легких кончился весь воздух, — но пока не могу сказать, как именно. И не надо гадать.
В такой обстановке подошла очередь урока прорицаний. Рики довольно потирал руки. Сон у него получился преотличный. Он даже сожалел бы, если бы Трелони не попросила зачитать. Рики нравилось быть в центре внимания, и художественный шедевр, над которым он трудился в воскресенье, несомненно, этого заслуживал.
Но профессор Трелони начала опрос с Доры Нотт, которую не любила и не упускала случая заявить, что Дора делает все неправильно. Однако, Рики в этот раз полагал, что Трелони пожалеет об этом.
Поднявшись со своего пуфика, слизеринка глубоко вздохнула на весь класс и приступила к чтению.
— «Я ходила гулять по поляне, на которой росли синие ягоды. Но, когда я попыталась сорвать одну из них, она превратилась в осу и улетела. Я стала плакать так громко, что заколыхались верхушки соседних деревьев».
Этого Рики никак не мог себе представить. Дора же продолжала:
«Из моих слез образовалась лужа. Она промочила мои ноги, потом стала подниматься выше, и вдруг превратилась в озеро».
Профессор Трелони кивала ей как никогда сочувственно.
«В озере плавала рыба. Я стала хватать рыбу руками, но, как только поднимала над водой, она вся облезала, и в моих руках оставались только кости».
— Дурной знак, — дежурно прервала Трелони и вновь кивнула, как заведенная, побуждая Дору читать дальше.
«Я стала класть кости в карман, и в какой‑то момент мне надоело ловить рыбу. Я пошла дальше и шла долго, пока не добрела до суши».
— И там тебе встретились облезающие змеи, — хмыкнул кто‑то на другом конце класса.
Дора сверкнула глазами в ту сторону, но не позволила надолго отвлечь себя.
— «Там я закопала рыбьи кости в землю, головой вниз. И они стали расти. На их месте появлялись дома, большие, высокие дома. Я захотела зайти в один дом, и тут мне навстречу поползли»…Тараканы! – взвизгнула она, что резко контрастировало с ее вялым и размеренным тоном до этого, отчего весь класс едва не повскакивал с мест. — Тараканы! – Дора завопила, закрывая лицо руками, и выронила пергамент. Она упала обратно на пуфик и забилась в истерике.
Поднялась суматоха.
— Дайте воды! – требовала Селена.
Трелони метнулась к своему чайнику, открыла его и поставила на место.
— До вас у меня были третьекурсники. Они все выпили! – заявила она обиженно, словно требовать у нее, пьющей небесную амбру, воду было высшей бестактностью.
Дора же как будто ничего не слышала, закрывала лицо руками и издавала всхлипывающие звуки, которые, как подозревал Рики, и не он один, могли оказаться и смехом.
— Я боюсь тараканов, — объяснила она минут пять спустя. – Представляете, каково мне было видеть их во сне! Таких огромных, как Вы, профессор!
Трелони не стала больше ничего выяснять. Она упустила и толкование сновидения, и то, что оно не догоняло заданный объем. Очередь была за Бобом. Рики знал, что Дора помогала ему проявлять прорицательскую фантазию.
— Мне снились похороны, — монотонно загнусил Боб. – «Я не видел себя, но ощущение было такое, будто я там присутствую. Зеркала и окна в большой незнакомой комнате были занавешены. Там было много людей, и все – в колпаках. Шкафы с резьбой скрипели дверцами, потому что по комнате гулял сквозняк. Всюду висели колдографии в рамках, но портретов было не разглядеть. А гроб оказался пустым». Извините, профессор, но мне больше ничего не снилось.
