Михаил Ротарь - Три закона Дамиано
– Я люблю тебя, Тильда!
И упал, обессиленный.
Дженни посмотрела на меня недовольно:
– Кто это такая, Тильда?
– Тильда – это такой грамматический знак, он похож на горизонтальную восьмерку, – выкрутился я. – Ты так сексуально изогнулась, что мне это вдруг пришло в голову.
Красивое тело компенсирует большинству красавиц отсутствие эрудиции. Поэтому я был прощен. Она поднялась, достала из своей сумочки помаду и зачем-то началась прихорашиваться.
Что-то из ее сумочки упало, но она этого не заметила и вернулась ко мне.
Отдохнуть во сне мне не дали даже сегодня.
Я снова оказался возле той дискотеки. Я сунулся в кассу, но продавец билетов не взял с меня денег:
– У Вас с прошлого раза осталась неиспользованная контрамарка. Вот она! Кстати, на Ваше имя выписан льготный абонемент. Охрана проведет Вас.
Я ничего не понял, но повиновался. Через «задний проход» меня провели в VIP-ложу. Там сидел Амдусциас с Лилит. У них был медовый месяц, они ласково ворковали между собой. Лилит была опять в кожаной тужурке с прорезями для грудей, но фасон был уже другим. Тужурку украшали крупные бриллианты.
– Зря ты свой выигрыш в приюты отдал! Лучше бы пропил! Я бы тебе еще не раз подсказал в игре. Поднялся бы неплохо, мог бы и миллионером стать! – заявил мне главный музыкант.– Хотя карты для меня только хобби. Я же музыкант, я хочу Тима Райса и Эндрю Ллойд-Вебера переплюнуть. Рок-оперу пишу. «Люцифер– мегастар» называется.
– Амдусциас, я работаю на твоего конкурента. А в музыке готов помочь. Я школу скрипичную окончил, у меня в детстве кличка «Моцарт» была, надо мною культуристы во дворе издевались.
– Ну, не спеши с выводами. Во-первых, твой босс моему боссу не друг, но и не заклятый враг. Во-вторых, в бизнесе не бывает вечных конкурентов и вечных партнеров. Все меняется, как и в музыке. Сначала хоралы, потом опера, затем рок. А в третьих, музыка и любовь выше всей этой политики А про кличку твою я знаю. Не самая позорная. Ты еще очки такие пластмассовые носил.
– Было дело. Откуда знаешь?
Амдусциас с Лилит просто расхохотались.
– Мне нужна оригинальная мелодия. Никак не найду. Все мелодии на свете уже перепели. Если принесешь новую, возблагодарю немеренно. И с твоим Дамиано все согласую, не переживай. Прошлый раз ты не потанцевал, может, сегодня хочешь? Для сугрева можешь даже выпить водки. В заведении нельзя, у меня в ложе можно.
– Не хочу. А почему ты не на сцене? Кто ведет сегодня дискотеку?
– Я отдыхаю. Мой заместитель Агварес проведет ее не хуже меня. Но ты присаживайся. В ногах правды нет.
– Ее и в руках-то нет.
Но все-таки я присоединился к ним. В зале никого из моих знакомых не было.
Лилит и до этого была красивой, а сейчас еще больше похорошела. Замужество красит женщин. Лилит здесь уже явно стала своей. Мне даже в голову не пришло спросить, не чувствует ли она дискомфорта от того, что ее тело в больнице, в коме, а она здесь наслаждается жизнью.
– Нет никакого дискомфорта! – пробормотала она, хотя я об этом ее и не спрашивал.
Я понял, что здесь даже думать надо аккуратно!
– А где такая жгучая брюнетка с длинными волосами? У нее еще бабочка выколота на спине, – спросил я, немного успокоившись.
– Дженни? Она у нас теперь кинозвезда. Уехала на съемки. Скоро вернется, я думаю.
– А рыжая такая? Тоже с хорошей фигуркой. Она была тут в прошлый раз в темных очках.
– А Тильда ушла в декрет. Кому, как не тебе, об этом знать?
Лилит улыбнулась. Я не понял, что она имела в виду, но понял, что я дурак. Поэтому решил выпить с ними.
Розеттский пергамент
Дженни ушла от меня рано утром, пока я еще спал.
Тильда опять не звонила. Я орять стал приходить к выводу, что для нее это был ни к чему не обязывающий роман. Слова Бориса о нашем общем сыне – это просто его фантазии и зависть. А слова моего отца о семимесячном внуке – это мое подсознание и мечты. Намеки Амдусциаса и Лилит – это тоже cон. Кстати, цыганка говорила мне, что мне предстоит слазить под землю. Имела она в виду мой вояж к Минотавру или мне что-то еще предстоит?
Дженни тоже говорила мне слова любви. Но скольким до меня она их произносила? Ей был нужен только секс. Хранила ли она мне верность? Сомневаюсь! Как одна жена успокаивала ревнивого мужа: «Если я изменю тебе, ты об этом узнаешь первым!»
Я решил побродить по Интернету и восполнить свои пробелы в археологии и мифологии.
Там я наткнулся на небольшую статейку.
«Новости археологии. Сенсационное известие пришло из небольшого городка на юге России. Дочь известных археологов …. Тильда обнаружила в письменном столе своих пропавших в Италии родителей манускрипт. Он был выполнен тайнописью на куске пергамента под ничем не примечательным текстом. Ее внимание привлекло то, что текст слишком короткий для такого длинного куска материала. Накануне открытия она случайно порезала палец и смазала его йодом. Когда она взяла в руки тот пергамент, то в тех местах, где она коснулась его пальцами, стали проявляться синие буквы. Тильда обработала йодом весь пергамент и увидела письмена. Тайный текст был написан рисовым отваром. В предисловии автор на древнегреческом сообщал какому-то царю, что это перевод двух глав „Одиссеи“ великого Гомера на его родной этрусский. Он просил в качестве вознаграждения каких-то льгот для себя и своей семьи. Неизвестно, получил ли он их, и получил ли вообще тот царь это письмо. Как известно, этрусский язык остается до сих пор одним из самых загадочных языков. Из 12 000 найденных до сих пор табличек очень малая часть содержит более 20 слов. Поэтому до сих пор идентифицировано было только около 50 этрусских слов. Но даже самое простое упоминание о смысле этого текста позволило вскоре определить, какие именно две главы там были переведены. Имелись и ключевые слова в виде основных персонажей: Одиссей, Телемах, Пенелопа. Шаг за шагом, текст из почти двух тысяч слов был полностью идентифицирован. Эта находка позволила совершить огромный прорыв в расшифровке этого языка и прочитать многие другие документы и надписи. По своему значению для историков и археологов это сравнимо только с легендарным Розеттским камнем, который позволил великому Шампольону расшифровать древнеегипетский язык!»
Теперь понятно, почему Тильда находится вне зоны приема. Она уже звезда мировой науки и участвует в симпозиумах, проводит пресс-конференции. «Куда мне до нее, она уже в Париже!»
Но интересно, почему она так долго не находила этот пергамент в столе? Ведь прошло уже несколько лет, как пропали ее родители. Она должна была регулярно перебирать их бумаги, смахивать пыль, спасать от мышей и прочих вредителей. Она же аккуратная женщина, а не замарашка.
