Дмитрий Щербинин - Среди миров
– Слушайте меня!..
Последние разговоры смолкли. Теперь уже все слушали Анну. А она говорила:
– Подниматься на улицу сейчас нельзя… Раз врагам известно, что мы здесь – это место оцеплено. Воспользуемся подземным ходом.
– Но как же быть с теми нашими друзьями, кого вызвали сюда? Ведь они уже в пути, и предупредить их об опасности нельзя.
– Да. Это всё осложняет, – вздохнула Анна. А сколько ещё должно подойти человек?
– Раз вызвали всех, то это ещё двести–триста…
– Да уж… Собери вас всех, так эта зала окажется переполненной. Здесь просто невозможно будет повернуться.
На Анну смотрели – ждали, что же она сейчас скажет. Некоторые и недоумевали: почему она выдерживает такую большую паузу; ведь времени не оставалось; вот–вот могли нагрянуть врага.
А что могла предложить царевна, если однозначного, правильного решения не существовало. Уйти по подземному ходу, значит, бросить, предать людей, которые спешили на зов; остаться – принять бой, значит – пожертвовать многими; может, при этом некоторое смогли бы прорваться, убежать. Анна хотела, но не решалась говорить однозначным, наставительным тоном…
Анна произнесла:
– Если бы женщины и дети пошли по подземному ходу, а воины остались здесь, то они могли бы предупредить пришедших, потом – вместе сплотиться, попытаться вырваться…
И один из мужчин поддержал Анну:
– Так и сделаем. Пусть женщины и дети уходят; ну а мы подождём тех, кто должен прийти…
Женщина, (должно быть, его жена), схватила говорившего за руку, спросила:
– Но сможете ли вы вырваться?
Некий мальчишка предложил:
– А что, если всех их электричеством побить?
На что ответил подросток:
– Так там же не все такие подмененные. Там и простые солдаты будут, – и обратившись к Анне, спросил смущённо. – Правильно я говорю?
– Правильно, – кивнула царевна. – Вот если бы удалось показать им, что среди них имеются и поддельные.
– Тогда бы они поверили нам, – произнёс один повстанец. – Тогда бы нам не пришлось воевать с ними, и снова бы мы оказались на одной стороне, против Шегъгорърара.
– Только вот электрических медуз у нас больше нет…
– Но зато есть электрический корабль Дорпьюшона.
Все повернулись к говорившему. Это был человек, или, вернее – не совсем человек, с чрезмерно зеленоватой кожей, с вытянутым, загибающимся вниз носом. Говорил он сипло:
– …Дорпьюшон известный изобретатель с мира Тэргот–дэль–Иер. Слыхали о таком?
Послышались ответы:
– О мире, вроде, слыхали, а Дорпьюшоне – нет, не слыхали.
– Так он изобрёл корабль, который летает с помощью электрических разрядов. И эти разряды можно выпускать из его днища. Вот будет хорошее оружие против Шегъгорърардских отродий!
– Может, ещё скажешь, что этот Дорпьюшон, вместе со своим кораблём у нас, на Светграде?
– Конечно. Иначе бы и не стал об этом вспоминать…
Слушавшая этот разговор Анна вмешалась:
– Что ж. Это несколько меняет дело. Точнее основа остаётся прежней: часть воинов остаётся здесь, чтобы предупредить товарищей, которые должны прийти; другая же часть, в том числе женщины и дети, уходят по подземному ходу. Наша задача – захватить корабль Дорпьюшона, прилететь сюда, и с помощью электрических разрядов вывести из строя Шегъгорърарцев.
– А вот, кстати, и Шегъгорърарец собственной персоной!
Все резко обернулись к говорившему. Это был один из повстанцев. Оказывается, в то время, пока все были увлечены обсуждением дальнейших действий, он пытался извлечь из поверженного лже–Владара того, кто сидел внутри механизмов, кто управлял им.
И вот из сплетения проводов была извлечена небольшая капсула. Повстанец положил капсулу под стеклянный купол, и тогда она раскрылась. Из неё выбралась бесформенная, зеленоватая масса, которая и была истинным обитателем Шегъгорърара.
Повстанец сильно встряхнул стеклянный купол, и крикнул:
– Ну что – очухался?! Чего вам от нас надо?! Что к нам лезете?! Своего Шегъгорърара мало?! Так и здесь вы счастья не найдёте! Только смерть свою…
И тогда все услышали тонкий, трескучий голосок, который с трудом по слогам выговаривал Светградские слова:
– Мы не по своей воле… нас заставили… простите… Я научу вас, как остановить вторжение… Но надо торопиться. Немного времени осталось…
Глава 16
Мария и Ингмар находились внутри шарообразного растеневика, и не видели, что происходит снаружи.
А растеневик вещал им своим гремучим голосом:
– Сейчас мы летим среди обломков моего разрушенного мира, в пыли, в кусках земли…
– А Белуша нашего там, случайно, не видать? – спросила Мария.
– Не видно вашего орла, – ответил растеневик. – Должно быть, он погиб.
– Проклятый Шегъгорърар! Это он во всём виноват! – воскликнула Мария.
А Ингмар поинтересовался:
– Так как же вы собираетесь расправиться с Шегъгоръраром?
– Слушаете…
* * *
Как вы уже знаете, растеневики – мои сородичи, и они играют немалую роль в устройстве нынешнего Шегъгорърара. Мне, конечно, сравнение себя с ними, столь же малоприятно, как и сравнение с вами, людьми.
Что, право, общего, между мной – мудрым, сильным, свободным, и этими жалкими сморчками, у которых и собственной воли нет.
Вы удивлены? Вы хотите спросить: как же это – нет собственной воли, ежели они создали столь мощную империю, как Шегъгорърар? Так в том то и дело, что империю создали не они, а те, кто правит ими. А у обычных растеневиков сейчас не больше воли, чем у ваших, захваченных сородичей…
Чувствую, сколь много вопросов, вы хотите задать, и отвечаю по порядку. Растеневики – эти растительные, но способные к самостоятельному передвижению организмы изначально занимали несколько миров, и вели столь неприметный, столь скучный образ жизни, что никто сторонний на них не обращал внимания.
Особенной ленью отличались растеневики, обитавшие на мире Шегъгорърар. Да, да – когда–то такое название носил только один мир, а не нынешняя империя.
Итак, обитавшие на Шегъгоръраре растеневики, не двигались, год от года торчали на месте, постепенно углубляясь корнями в почву. Те времена ещё я застал. Помню, весь этот Шегъгорърар был облеплен их тёмно–зелёными тельцами… А корни добрались до сердцевины мира.
Там было ядро – не бездушное, но живое, наделённое злой волей. Когда–то это существо невежественные дикари называли божеством… Но, на самом деле, создали его мастера древней, уже погибшей и забытой цивилизации. Оно – механизм.
