Дмитрий Щербинин - Среди миров
– Вот когда все соберутся, тогда и узнаете самое главное.
Анна понимало, что это «самое главное» – это то, что они раскрыты Шегъгоръраром и будут схвачены.
Она попыталась подойти вплотную к лже–Тикуну, но один из его свиты заслонил ей дорогу и проговорил:
– А ты куда?
На что Анна ответила надменным тоном:
– Не видишь? Тогда протри глаза. Я – царской крови. Царевна Анна. И у меня есть дело к Тикуну.
Тикун обернулся к ней и спросил насторожённо:
– В чём дело?
– Дело в том, что мне совсем недавно удалось вырваться из дворца, и у меня имеются важные сведения о том, что там происходит.
– Рассказывай! – Тикун шагнул к ней.
И вот тогда Анна сдёрнула ткань с аквариума, который не без труда удерживала в руке.
Близость механических слуг Шегъгорърара повлияло на электрическую медузу самым неожиданным образом. Анна надеялись, что будут хотя бы небольшие разряды, которые выведут из строя хотя бы одного лже–человека.
Но вместо этого медуза засияла так ярко, что Анна вынуждена была сощурить глаза. Медуза куполом вздулась над поверхностью воды, и из неё вырывались звуки, похожие на раздражённое ворчание.
Но и сияние яркое и странные звуки не были страшны для лже–людей, а вот электрические разряды, которые дугами начали извиваться в воздухе – повалили их на пол.
Они извивались, трещали, они выгибались вверх так сильно, что, казалось – сейчас переломятся. Из их широко раскрытых ртов вырывались не только искры, но и кусочки механизмов.
Если бы на Светграде знали, что такое пластик, то присутствующие сказали бы, что детали эти сделаны именно на основе пластика. Но и без знания, что такое пластик – они понимали, что это именно механические, хотя и очень искусные подделки.
Тут и зазвучали те робкие предположения, которые и раньше зародились в головах самых осторожных:
– Это не Тикун! Это не наши люди! Это же шпионы!
Царевне Анне не надо было никого ни в чём убеждать. Она только спросила:
– Теперь вы понимаете, чего ради назначен общий сбор?
Прозвучало мрачное, но уверенное:
– Чтобы разом схватить всех нас.
– Да.
Громкие, полные страхом, но также и решимостью бороться до конца голоса зазвучали с разных сторон:
– О нашем местоположении уже известно врагам.
– Сюда будет выслан большой отряд.
– Отряд уже наверянка выслан и дом окружён.
– Но есть ведь ещё и тайный подземный ход…
– Думаешь, об этом ходе враги ещё не знают?
– Очень надеюсь на это!
– Ты бы потише. А то, вдруг, узнает, кому не следует.
– А разве здесь ещё остались такие, поддельные?
– А кому верить, если теперь их и магнитом не проверишь.
– Но медуза эта точно на них влияет!
Тут к Анне подошёл мальчишке, и сказал:
– Царевна, давай, отдавай мою Тарью.
Только тут Анна взглянула в аквариум и обнаружила, что медузы Тарьи там больше. Царевна проговорила растеряно:
– Я не знаю. Только что она так ярко сияла.
Тут стоявшая поблизости старушка молвила:
– Так я на эту медузу смотрела и видела, как она в воздухе таяла. Только что большой была, а потом – всё меньше и меньше стала расходиться. Вот вся в этот свет и перешла.
На глазах мальчишки навернулись слёзы, он проговорил:
– Ведь вы же обещали…
– Ах, прости, – вздохнула Анна. – Кто бы мог подумать, что так получится. Но, видишь, твоя Тарья помогла разоблачить злоумышленников. А вот когда война закончится, когда всё на свои места вернётся, ты получишь достойную награду, ну а дядя Тереван привезёт тебе ещё много медуз.
– Никто мне не заменит Тарьи. Мы привыкли друг к другу. Она мне сны посылала такие красивые!
Мальчишка всё же не выдержал – он заплакал и бросился в свою комнатушку. Кто–то догадался принять ставший ненужным аквариум из руки Анны.
Слышны были голоса:
– Кому теперь верить? Каждый может быть поддельным!
При этих словах Анна вспомнил про лже–Владара. Ну, конечно же – ведь его не было в числе поражённых медузой. Он оставался за занавеской в укромном уголке.
И царевна произнесла:
– Я точно знаю, по крайней мере одного из присутствующих, который не человек.
– Где он? Покажи его!
– Вот он!
И с этим восклицанием Анна указала на лже–Владара, который именно в это мгновенье выскочил из–за занавеси. Голос у царевны был гневным – ведь эта Шегъгорърадская подделка посмела принять облик любимого ею человека.
А лже–Владар подслушивал всё, что происходило в зале. Услышал он и про потайной подземный ход, по которому намеревались уходить повстанцы. Об этом он намеревался доложить тем, кому служил.
Но теперь, поняв, что его разоблачил, он решил сопротивляться. Схватил большой двуручный меч, который, вместе с другим орудием, стоял в выемке у стены.
Вообще–то, этот двуручный меч являлся скорее украшением, случайно или по неопытности принесённым сюда. Даже самые сильные и ловкие из присутствующих не могли сколько–нибудь резво обращаться с этим громоздким, неудобным оружием. Но ведь лже–Владар не был человеком; вот поэтому и тяжеленный меч оказался ему подходящим. Он даже сжимал меч не в двух, а в одной руке. Вот взмахнул им и обрушил чудовищный по силе удар на большой, общий стол.
Стол был переломлен, взвились вверх тарелки, миски, посыпалась на пол всякая посуда. И до этого в зале царил изрядный гам, а тут началась сущая какофония. Некоторые женщины завизжали, дети заплакали.
Несколько смельчаков, вооружившись короткими клинками, бросились к лже–Владару, но он уложил их короткими, но сильными ударами.
Ещё в мирные дни Анна немало занималась зарядкой. По мимо прочего, она хорошо умела метать нож. Так, например, с расстояния в двадцать шагов точно всаживала клинок в яблоко.
А теперь, схватив со стола обычный кухонный нож, она метнула его в горло лже–Владара. Нож пронзил шею насквозь, но крови не было. Из разрыва посыпались искры. Лже–Владар зашатался, выронил меч и повалился на обломки стола.
* * *
– Тише! Спокойнее! Без паники! Всё будет хорошо!..
Такие и подобные окрики смогли несколько успокоить толпу. По–крайней мере, уже никто не пытался вырваться из этой подземной залы наверх.
Царевна Анна видела, что многие взгляды обращены именно к ней. Она – царевна, и в ней, после того как Тикун оказался поддельным, эти люди хотели видеть своего предводителя.
Анна подняла руку, проговорила сильным, спокойным голосом:
– Слушайте меня!..
Последние разговоры смолкли. Теперь уже все слушали Анну. А она говорила:
