Елизавета Абаринова-Кожухова - Искусство наступать на швабру
– Между прочим, сегодня, пока меня не было, кто-то трогал рацию, -вспомнил Андрюша. – Она стояла на приеме, а когда я вернулся – на передаче.
– Что-что?! – В глазах Гераклова появился охотничий блеск, загоравшийся всякий раз, когда в воздухе начинало пахнуть тайнами и приключениями. – Как вы полагаете, кто бы это мог быть?
– Ясно, что не Степановна, – тут же сказал радист. – Я как раз был у нее в машинном отделении. Это такая женщина...
– И не Петрович... то есть наш повар, – подумав, сказал Егор. – Мы с ним все время были на кухне.
– Кто же тогда? – вслух размышлял Гераклов. – Адмирал? Или штурман? Или доктор? Но зачем, зачем? – Политик резко встал со стула. – Решено -ночью я устрою здесь засаду!
* * *Наступила тихая летняя ночь. "Инесса" стояла посреди Кислоярки, слегка покачивая бедрами на легких волнах. Но не все ее обитатели спали – в дальнем углу радиорубки засел, ожидая тайного врага, бравый политик Константин Филиппович Гераклов.
– Ну, голубчик, все, теперь ты от меня не уйдешь! – бормотал Гераклов. – Выведу тебя, злодея, на чистую воду!
Однако минуты шли за минутами, часы за часами, но никто не появлялся. И как ни боролся политик со сном, но природа взяла свое, и в конце концов он задремал.
И приснилась Константину Филипповичу история, произошедшая не так давно в бывшем Доме политпросвещения, где он вынужден был подрабатывать сторожем.
COH ГЕРАКЛОВА
В ночь на пятое марта, когда луна скрылась в мрачных тучах, Гераклов заступил на пост по охране вверенного ему здания. Он устроился за небольшой конторкой в просторном холле первого этажа. Ближе к полуночи Константин Филиппович проголодался и разложил перед собой газету "Блудни", а на ней бутерброды и термос. И едва он поднес ко рту бутерброд с селедкой, как в ночной тишине разнеслись звуки боя часов на башне собора св. Кришны. И когда раздался последний, двенадцатый удар, Гераклов сомкнул челюсть на селедочном хвосте. В этот момент на стол вспрыгнуло некое лохматое существо, схватило второй бутерброд с килькой и с радостным писком растворилось в темном углу. Сначала политик подумал, что это была просто крыса. Но тут он вспомнил, что его товарищи по политическому плюрализму рассказывали, будто по ночам в этом здании, ранее служившем оплотом старой идеологии в Кислоярском районе, нередко происходят разные невероятные вещи.
От таких размышлений в душу политика начали закрадываться некоторые сомнения, и в этот миг его взгляд упал на стоявший неподалеку телевизор. Прямо на глазах Гераклова он вытягивался, обретая очертания гроба. "Ох, как все это не к добру!", подумал Константин Филиппович. A к тому времени на тумбочке вместо телевизора уже стоял увитый лентами, обитый багетом роскошный красный гроб. Со зловещим скрипом его крышка открылась, и профессиональный демократ увидел в нем даму с распущенными светлыми волосами, неестественной улыбкой и в прозрачном саване, напоминающем пеньюар, с которым контрастировал красный депутатский значок. Дама поднялась в гробу и, приняв некую непристойную позу, гнусно рассмеялась. Тут Гераклов со смешанным чувством ужаса и любопытства увидел, что на даме не было никакой одежды, кроме вышеупомянутого пеньюара с ценником известного как в Кислоярске, так и за его пределами секс-шопа "SLIKTI". Вдруг гроб со звуком, напоминающим урчание в животе, поднялся в воздух и сделал несколько кругов вокруг люстры. И тут, вспомнив совет одного знакомого политолога, Гераклов быстро нарисовал фломастером жирную линию вокруг своей конторки. Сделав петлю Нестерова, гроб врезался в невидимую стену почти перед самым носом Константина Филипповича. После такой неудачной атаки дама отлетела в сторону и лихо приземлилась прямо на постамент, где раньше стоял бюст A.М. Коллонтай. Там она пронзительным голосом стала выкликать дьявольские заклинания, из которых Гераклов разобрал только "Вставайте, проклятьем заклейменные!" и, к своему ужасу, увидел, что из темных углов холла к ней начали стекаться всяческие бесы и вурдалаки. Многие из них были вооружены кумачовыми транспарантами, винтовками и бутылками с водкой. Возглавляющий эту армию элегантный бес с вьющимися седыми волосами, протирая уголком красного знамени очки, приятным низким голосом обратился к гроболетчице:
– Ну что, Татьяна Аркадьевна, опять не можете справиться с каким-то прислужником капитала?
Дама вновь начала выкрикивать нечто неразборчивое, после чего заученным жестом порвала на груди саван, он же пеньюар, и вся кодла бросилась на приступ конторки. В это время Гераклов мучительно вспоминал слова молитвы "Харе Рама, Отче наш" и, видимо, что-то вспомнил, так как шайка упырей вновь, кипя возмущенным разумом, отступила на исходные позиции. И тут седой бес опять обратился к пилотке гроба:
– A не пустить ли нам в ход тяжелую артиллерию, товарищ? – При этом он громогласно высморкался в подол ее савана.
Дама в гробу окончательно порвала на себе саван, затопала ногами, плюнула на рога элегантному бесу и нечеловеческим голосом закричала:
– Введите Петровича!!!
И тут все стихло, и в тишине раздался вой милицейской сирены. Тяжелые шаги сотрясли все здание. От сильного удара сорвались с петель двери, и в холл вошел огромный монстр в скромном сером костюме и с портфелем.
– Ничего не вижу! – загромыхал он страшным голосом. – Подымите мне веки!
К нему тут же подскочили несколько мелких услужливых бесов и бестолково стали тыкать древками знамен ему в глаза.
– Отойдите, товарищи, я сам, – попросил монстр, и со звуком сливаемой в унитазе воды раскрылись его пылающие революционным огнем глаза. Устремив испачканный чернилами палец в Гераклова, монстр с радостью садиста объявил: – Вот он, прислужник кислоярских капиталистов! Сейчас мы его повесим на одном суку с...
Фраза повисла в воздухе, так как в этот момент на шпиле собора св. Кришны закукарекал петушок, и нечисть бросилась врассыпную, роняя на ходу знамена и ржавые трехлинейки. Гроб закружился по фойе, на ходу обратно превращаясь в телевизор. Со стуком опустившись на свое место и, видимо, самопроизвольно включившись, он произнес голосом диктора Останкинского телевидения:
– С добрым утром, товарищи!..
* * *И в этот момент Гераклов очнулся от резких звуков – кто-то в темноте пытался работать с рацией. Приняв позу пантеры перед прыжком на добычу, Гераклов затаился в углу...
* * *В эту дивную ночь не спали еще как минимум двое. Радист Отрадин и мотористка Степановна, уютно устроившись на капитанском мостике, любовались луной и звездами. Пьянила и симфония звуков, доносившихся с обоих берегов Кислоярки. В мелодичное кваканье лягушек искусно вплетались завывания волков с одного берега и медвежий рев с другого. Изредка подпускал трели и незримый оку соловей.
