Стас Бородин - Погребальные костры
Сморгнув выступившие слезы, я обнаружил, что больше не могу открыть глаз. Сил совсем не осталось. Остатки манны медленно сочились из переломанных рук и ног, превращая яму, в которой я лежал, в холодную ледяную могилу.
Очнулся я от жужжания пчел. Целой тучей они роились над небольшой поляной сплошь покрытой ковром кроваво-красных цветов.
Неверный золотистый свет сочился сквозь ветви вековых деревьев возвышавшихся вокруг меня подобно необхватным резным колоннам в храме Орвада в Пааре.
Моргнув несколько раз, я сделал глубокий вдох. Грудь не болела, пальцы послушно сжались в кулак, загребая целую пригоршню сухих листьев.
Выходит, что я все еще жив! Я прислушался к жужжанию пчел. А может, это просто сон? Или все, что со мной произошло за последние дни, было сном? Быть может, я все еще сижу в своей клетушке в Лие, уставившись невидящим взглядом в стену, а все это, всего лишь плод моего больного воображения?
С громким жужжанием над головой пролетела большая стрекоза. Огромные фасеточные глаза, переливающиеся крылья. Такая настоящая, такая изящная!
Оттолкнувшись кулаками от земли, я сел. Жужжание пчел стало громче, а в ноздри ударил приторный аромат цветов, похожий на запах изысканных духов, смешанных с дурманящим разум хашем.
Что это? Я задрал голову вверх, чтобы разглядеть темную фигуру, висящую в развилке дерева в тридцати футах над землей. Босые грязные ноги, черные обломанные ногти, разорванная штанина.
Я поднялся, опираясь рукой о шершавый ствол векового дерева. Незнакомец громко застонал, шевельнулся, сбрасывая мне на голову сухие листья.
— Тебе нужна помощь? — закричал я. — Как, во имя Орвада, ты там очутился?
Человек ничего не ответил. Мне на лицо упало несколько капель крови, и я испуганно отпрыгнул прочь, размазывая их по лицу ладонью.
— Да ты ранен!
Человек что-то сказал, однако его слова потонули в шорохе колышущихся древесных крон. По земле побежали солнечные зайчики, ветер подхватил сухие листья и алые лепестки цветов закружив их веселом хороводе.
— Погоди, я сейчас к тебе заберусь, — сказал я, внимательно осматривая покрытый бугристыми наростами ствол дерева. — Ты только не двигайся!
Ветер вновь зашумел, будто бы нарочно заглушая слова незнакомца. Золотистый луч скользнул по бурой коре, и на мгновение я увидел мускулистые руки, опутанные сеткой голубоватых вен, ржавые лохмотья кольчуги, и черное копье, пригвоздившее человека к дереву.
— Будь я проклят! — выдохнул я, поспешно сбрасывая рубашку через голову. — Погоди, дружище, я сейчас! Сейчас я тебя вызволю!
Темное лицо повернулось ко мне, ветер качнул засаленные сосульки волос, и я увидел улыбку, скользнувшую по губам незнакомца.
— Оставь его, — маленькая темноволосая девушка, несущая на сгибе руки большущую корзину, вышла из-за дерева, и остановилась передо мной, вытирая со лба пот. — Он сам туда забрался. Можешь мне поверить, ему там совсем не плохо.
— Не плохо? — переспросил я, и протянул к девушке перепачканную ладонь. — Да он там истекает кровью! Если его не перевязать, парню каюк!
Девушка улыбнулась, и покачала головой. Улыбка у нее была хорошая, открытая, а зубы белые и ровные.
— Он висит там уже десять тысяч лет, а кровь все капает и капает, — маленькая ладошка указала на покрытую багровыми цветами поляну. — И с каждым годом цветов все больше и больше…
Я нахмурился, потер переносицу указательным пальцем, пытаясь привести мысли в порядок.
— Десять тысяч лет? — повторил я. — Ты меня принимаешь за дурачка?
Девушка продолжала улыбаться. На верхней губе у нее блестели капельки пота, а белая льняная рубашка расшитая красной нитью по вороту, плотно облепила высокую полную грудь.
Я поспешно отвел взгляд, чувствуя, как заливаюсь краской.
— Я все про тебя знаю, Маркус Гримм, — девушка поморщилась, перекладывая тяжелую корзину из руки в руку. — Очень странно, что мы не встретились с тобой раньше.
— Не понимаю, — я огляделся по сторонам. — Кто ты? Что это за место? Откуда ты меня знаешь? И что этот человек делает на дереве?
— Как всегда тысяча вопросов! — ослепительно блеснула белозубая улыбка. — Садись под дерево, Маркус Гримм, и пусть кровь Отца падает тебе на плечи.
Вздрогнув, я отступил на шаг. Спина у меня разом покрылась потом, а Слеза Сердца загудела в груди точно морской прибой.
— Ты хочешь сказать, что этот человек на дереве — сам Орвад?
Скромно потупившись, девушка опустилась на ковер из палых листьев, и осторожно расправила юбку.
— Ты сам сказал, — по ее губам вновь скользнула улыбка.
Уронив руки, я отступил от дерева еще не несколько шагов.
— Этого не может быть! — пробормотал я. — Почему я? Что я сделал, чтобы удостоиться…
Неожиданная мысль обожгла как смердящая кислота, выплеснувшаяся из разбитой реторты.
— Все это бред, — я закрыл глаза рукой. — Конечно же, бред! Я умираю в кровавой грязи, все кости у меня переломаны, а голова расколота.
Все неожиданно встало на свои места, приобретая пугающую четкость.
— Жаль, что в последний миг мне не пригрезилось что-то более приятное, — я вздохнул и с сожалением поглядел на девушку, точно на призрака, на мираж, на плод моего собственного воображения. — Лие, отец, мать, Эран, друзья, Хрианон…
Вздохнув, я кивнул, будто бы соглашаясь с неизбежным. В любом случае, лучше провести свои последние часы созерцая это милое существо, чем умирать, корчась в грязи от нестерпимой боли.
Девушка словно прочла мои мысли, и шутливо погрозила пальцем.
— Если уж так, то это скорее я тебя выдумала, чем ты меня, — маленькая ладошка сдернула платок, прикрывавший корзинку. — Угощайся, юноша. Продолжим нашу беседу в более спокойной обстановке.
— Почему бы и нет, — я улыбнулся и пожал плечами. — Все равно, мне больше некуда спешить…
Протянув руку, я взял из корзинки большое спелое яблоко. На блестящей восковой кожице бриллиантами поблескивали капельки росы.
— Если это и в самом деле Орвад, — я опустился на землю, и вытянул ноги, опираясь локтем на горку пахучих листьев. — Почему он не говорит со мной сам? Почему послал тебя? Неужели ты тоже какая-то богиня?
Глаза девушки прищурились.
— Богиня? Нет, что ты, — девушка задумчиво намотала локон на указательный палец. — Я скорей… — она смешно наморщила лобик и закатила глаза, словно пытаясь что-то вспомнить. — Как бы это сказать, чтобы тебе было понятно, и чтобы ты тут же не засыпал меня градом новых вопросов…
— Попробуй, я пойму, — улыбнулся я, подбадривая собеседницу. — Друзья считают меня очень сообразительным.
