Елизавета Левченко - Цвет неба
Я вскочил от этой так и не доконченной мысли, ожесточенно трепя волосы.
Что за бред мне лезет в голову??
Это все из-за того булыжника, точно из-за него! И солнца виноваты, напекли голову! Ага, окончательно прожарили.
Вскочил на ноги, решив немного пройтись и проветрится. Засунув руки в карманы, я легко сбежал по крутому боку холма, глубоко вдыхая теплый воздух, а потом и вовсе решил охладиться.
Я снял всю одежду, плюнув на все и покидав ее в разные стороны, прыгнул в озеро прямо с обрыва. Не призывая трансформацию, хоть он был не меньше семи метров, не раскрывая крылья, как простой человек вошел в воду. По голове словно бревном стукнули, я даже ненадолго сбился с толку и не сразу разобрался, где в этой сиренево-красной толще дно и где поверхность. Доплыл брассом сначала до одного края озера, потом до другого, выкинув все мысли, просто плыл. Температура была довольно прохладной, но сейчас она очень хорошо подходила. Потом пару раз нырнул до самого дна, где было до судорог холодно. Само то.
И тут сквозь толщу воды мне послышался голос… ее голос. Я дернул головой, но голос не пропадал.
Она… звала меня, с каждым разом все настойчивей.
Неужели она уже пришла?!
Я стремительно вынырнул, не веря собственному счастью.
Солнце ослепило меня на секунду, пока я смотрел на неясный силуэт на краю обрыва.
— Эй!!! Мне сколько тебя звать?? — Вот только зрение вернулось быстро, да и голос этот определенно и безоговорочно принадлежал мужчине.
Я распластался на водной глади, поражаясь самому себе.
Кажется, повторный удар по голове только все ухудшил…
— Чего тебе нужно от меня?
— Я сказал идти, значит нужно без вопросов идти, понятно?? — зло проорал он и скрылся.
Я раздраженно цокнул и поплыл к ранее запримеченному месту, где берег располагался наиболее близко к воде.
— Ты хоть понимаешь, куда полез?
Я помотал головой, стряхивая с волос влагу и начал одеваться.
— Вниз. Искупнуться. Водичка больно хороша. — Отрывисто ответил я, в задумчивости рассматривая футболку, решая — надевать ее или нет. И мне не нравилось, как он со мной разговаривает. Что за вопросы, с какой стати я вообще должен отчитываться? Захотел — пошел. Захотел — ушел, по собственной воле, а не потому что мне, как собачке, приказывают вернуться. Но я не стал всего этого говорить, не желая накалять отношения. Что-то мне подсказывает, что этот Хранитель не скоро от нас с Алексин отстанет.
Спиной я чувствовал его недовольство. Ничем не могу помочь, сам не в восторге от тебя.
Я стал забираться обратно на холм. Лучше посплю до обеда, когда настанет моя очередь дежурить. Вполне возможно, что завтра они могут придти.
« — То есть, ты хочешь сказать, что нужно сначала найти эту силу внутри себя?
— Ты сначала сядь как тебе удобно.
Сестра прищуренным взглядом наблюдала за моими попытками устроить мешающие ноги поудобнее. В конце концов, я понял, что это мне и не удастся, сколько бы я не возился.
— А лечь можно? — понуро спросил я.
Она фыркнула.
— Ну можно.
Я облегченно выдохнул и растянулся на ковре. В такой позе заметно быстрее и легче расслабляться… как никак, моя любимая.
— Как я вообще должен ее искать?
Мирана зашелестела темно-синим, парчовым платьем подходя, закрыла мои глаза маленькой ладошкой.
— А теперь расслабься, выбрось из головы все мысли… почувствуй свое тело, каждую его клеточку, — ее ладошка соскользнула. — Узнай, где спит твой зверь… не буди его, иди глубже. — Я делал, как она тихо и вкрадчиво говорила. Получалось все сразу, с первых попыток. В груди, прямо над сердцем ощутил, нет, увидел белый с серыми разводами комок, клубившийся, как туман по краям. Так вот он какой, зверь, что в минуты моего гнева превращает меня в свое подобие… Осторожно обогнул его, проникал все дальше в себя. Темнота, и ничего кроме нее. Когда же она пропадет? Сколько мне еще углубляться? Я начал сомневаться, что у меня хоть что-то получится, но продолжал идти вперед. Хотелось доказать чистокровной сестре, что я сильный, я смогу то, что с первого раза очень редко получалось у остальных. Но вот тьма рассеялась, как будто ее и не было, и в меня ударила волна жара. Я увидел ревущий, ослепительно-яркий шар, на который невозможно было смотреть без боли. Он… пульсировал в такт сердцу. И я заворожено потянулся к нему. Жар окутывал, но боли я не чувствовал, только… ни с чем не сравниваемую радость и переполненность в груди. И вот он вырвался, казалось, неиссякаемым фонтаном, и медленно заливал все тело, вызывая целое море мурашек. Когда жар полностью охватил меня, я захотел увидеть его воочию, представил, как раскрываются вены на запястьях, выпуская этот жар, который формируется шаром, удобно устраиваясь в ладонях, открыл глаза и посмотрел на выставленные перед собой руки, охваченные красновато-рыжим пламенем.
— Это твое внутреннее сердце, твоя суть. Он ведь был огромным?.. — чуть дрожащим голосом прошептала сестра, кончиками пальцев водя над моими руками, но не касаясь пламени.
Я кивнул, сжимая ладонь. Оно пропало, я не видел его глазами, но чувствовал внутри.
— Я не ожидала от тебя меньшего…»
Я услышал его легкие шаги еще когда он подходил. Не дожидаясь «пробудки», я встал, подхватив скомканную футболку, и пошел навстречу.
Прошло совсем немного времени, солнца палили просто нещадно, гулял прохладный ветер, дующий со стороны озера.
Я прошел мимо него, натягивая одежду и прикидывая, чем же сейчас буду заниматься. Может, полетать? Голова прошла, тогда — потренироваться? Начну лучше с последнего. Но меня заставился обернуться оклик Хранителя.
— Я сейчас буду связываться с Хранительницей Ключа, не хочешь поговорить?
Алексин!
Я постарался никак не выказать, что меня взволновали его слова.
— С Хранительницей? Нет, спасибо… Но вот с Алексин могу.
С каменным лицом он мотнул головой в сторону облюбованного мною дерева. Я пошел обратно.
Он сел, скрестив ноги, правую руку положив на лоб, левую, ладонью внутрь, расположил над сердцем. Я внимательно следил за его движениями, совсем не представляя, каким образом он собирается «связываться» с той Хранительницей.
Тишина. Мне надоело смотреть на него, и я перевел взгляд на небо. Там хоть большее разнообразие.
Ти-ши-на.
Сейчас опять засну. Видно, врал он мне, да только зачем? Ах, ну конечно, чтобы показать гадкому демону, то есть мне, превосходство над моей расой.
