Алла Щедрина - Право вредности
— Да.
— Не знаю, почему он решил тебя прятать. При личной встрече любая из нас рассказала бы тебе — все.
— Может, поэтому и решил, — задумчиво сказала Арика. — Чтобы я жила своим умом, а не устаревшим — как он считал — опытом, — предупреждая возмущенную реплику собеседницы, Арика добавила. — И еще говорил, что теперь нас почти не рождается, и чем меньше я буду походить на себе подобных — тем труднее будет догадаться, кто я.
— Что ж. надо признать, эта маскировка была удачной. Но сейчас…
— Не надо начинать сначала, хорошо? — Вдруг Арика, поперхнувшись, проглотила кусок и встревожено посмотрела на Лаету.
— Что случилось? Передумала?
— Нет! Я просто вспомнила. Эта моя аура, она действует на окружающих только в «положительных» случаях, или, когда с ними неприятности, то они тоже усиливаются?
— Смотря на кого. На друзей — в положительных, на врагов же. Это зависит от твоего отношения к человеку.
— Это точно?
— Да, — неодобрительно буркнула Лаета. И язвительно уточнила: — что, уже прошли «огонь и воду»? И ты уверена в нем, как в себе?
— Хватит, а? Ни в чем я не уверена. Но все не так страшно — на самом деле. Роджер-то колдовству не поддается. Если даже Жорот захочет…
— «Съесть» тебя, — жестко сказала Лаета.
— Ага, «съесть», — спокойно согласилась Арика, — ему придется ох как постараться.
— Разве что, — уже спокойней кивнула Лаета.
— А мне самой «аура» помогает?
Лаета задумчиво пожала плечами:
— Говорят, некоторые из нас обладают такой способностью. Но не я. Если хочешь узнать про себя, тебе надо поговорить с одной из таких.
— Ясно. Можно, я наведаюсь к тебе после родов?
— Конечно, — удивилась Лаета. — Зачем ты спрашиваешь? Кстати… Может, наш опыт и устарел, но тебе надо — очень надо — показать «съедение». Не сейчас, конечно. После родов.
— Договорились. А как это — «показать»?
Лаета фыркнула:
— Естественно, не по-настоящему.
— Что-то вроде иллюзио-снов?
— Почти.
Арика равнодушно кивнула.
— А что у тебя за квадраты на полу? — в последнем вопросе слышался неподдельный интерес. — Это, наверное, можно рассказать и сейчас.
Вечером того же дня они выехали обратно. Хотя Арике еще много о чем хотелось поговорить, она не рискнула упрашивать колдуна остаться.
Второй день подряд Арика почти постоянно молчала, обдумывая новую информацию, сопоставляя ее со своими ощущениями и возможностями. Наконец, приведя все более-менее в соответствие, женщина встряхнулась и перевела глаза на колдуна, который на этот раз сидел рядом, а не впереди.
— Жорот, извини, ты сильно занят?
— Не сильно, — он повернул к ней голову, чуть улыбнувшись, — Жду, когда ты вывалишь на меня очередную «кучу-малу» своих вопросов.
— Считай, дождался! — фыркнула Арика. — Что было возле Озера?
Жорот помрачнел, воспоминания явно были не из приятных:
— Там действительно переход в другой мир. И я нашел то, что осталось от Ники.
Арика все же решилась уточнить:
— На другую планету или…
— В мир, — сказал колдун. — С иным типом материи.
Она кивнула:
— Понятно. Ты ее «отпустил»? — Конечно, — рассеянно ответил он и замолчал.
Арика тоже молчала. Ей совсем не хотелось спрашивать дальше. И стоило ли?
— Я не опасен для тебя, — тихо сказал Жорот. — Но доказать это ничем не смогу.
Арика посмотрела на знакомое лицо с черной повязкой на глазах и сделала то, что позволяла себе крайне редко — подобралась ближе к колдуну и поднырнула под его руку. Жорот бережно обнял женщину за плечи, она пристроилась, положив голову ему на плечо.
— Мне кажется, я и сама это знаю, — вздохнула она. — Но внутри каждого из нас сидит такой ма-аленький чертик, который говорит: «А вдруг…» в самый неподходящий момент.
Колдун словно и не ожидал другого ответа:
— Что ж…
— Подожди, — досадливо сказала Арика. — Ты что, всерьез хочешь, чтоб я и теперь осталась? Такой сильный, да? Всегда видеть, знать, что я такое и терпеть? Твой-то «чертик» посильней моего.
— Нет никакого «чертика». Для меня ты — человек.
— Ты сам знаешь, что это не так.
— Опять. Каждый сам обозначает границы понятий. Те, кто не включает в определение человека — вас, нечеловекоподобных, Роджера, или просто соседа, говорящего на другом языке — они сами звери. А если готовы убивать чужаков, то еще и бешеные.
Арика устало усмехнулась:
— Границы устанавливаются обычаями, воспитанием. Ты вырос в Клане, а источник убежденности в нашей «нечеловечности» — именно колдуны.
— Все было, конечно. Но вас стало слишком мало или вы стали лучше маскироваться. И колдуны, готовые согласиться с вашей «нечеловечностью» — они давно ушли к «черным», пойми. Такая жажда силы не может удовлетвориться меньшим.
«А ты достаточно нравственен, чтобы воздержаться от человеческих жертвоприношений, но при этом замучиваешь животных. По той же, жесточайшей, схеме. И такой шанс. Один шаг — „Она — не человек“, и…»
— Наверное, — пробормотала она вслух. — Я немного подремлю, хорошо?
Сейчас она колдуна не опасалась. Еще какое-то время, до конца беременности — точно — он ее не тронет.
Жорот, похоже, все понял, но протестовать не стал.
— Конечно, — мягко сказал он. — Роджер, останови, пожалуйста, я пересяду к тебе. Ты хотя бы не исчезнешь без предупреждения?
— Чес-слово — нет! — усмехнулась Арика.
— Спасибо, — в его голосе не было и намека на иронию, только грусть.
В последующие месяцы Арике не раз приходило в голову, что их отношения с колдуном вернулись к периоду начального знакомства. Он дал ей понять, что был бы не против, если бы она осталась — и занялся своими делами. Похоже, он вообще ничего не собирался предпринимать, чтобы удержать ее, убеждать остаться. Даже когда в семь с половиной месяцев, психанув по какому-то абсолютно дурацкому поводу, она уехала — одна — в соседнее герцогство, он ничего не сделал, чтобы вернуть ее или заручиться обещанием возвращения. Но спустя четыре дня она увидела у дверей квартиры ждущего ее Роджера.
— Ты?!
Тот встал, взяв у носильщика пакеты, чуть улыбнулся:
— Жорот приказал мне разыскать тебя.
— Спасибо, — Арика сунула мальчишке мелочь и отпустила. — А где он? — она чувствовала скорее неудобство, чем злость.
Роджер пожал плечами:
— Дома. Мы беспокоились.
— Я же звонила! И объяснила, что хочу побыть одна.
— Может, все-таки не станешь меня прогонять? Я знаю, ты контролируешь себя. Но так будет спокойней — всем нам.
