Алла Щедрина - Право вредности
Арика молчала.
— Знаешь, как я оказалась тут? У меня тоже был друг-колдун. Но, в конце концов, ему показалось, что помощь моей ауры оптимальности слишком ничтожна.
— Помощь чего?
Лаета приподняла брови, но терпеливо объяснила:
— Это когда у человека, находящегося рядом с тобой, многое получается лучше и быстрей, чем если бы тебя рядом не было.
Арика растерялась:
— А отец говорил, что я ничем не отличаюсь от человека.
— Кроме присутствия «ауры оптимальности», сроков жизни тела и послесмертия. Даже колдовских способностей обычно у нас нет.
— У меня они есть.
— Да? Могу огорчить — ты расплачиваешься за это относительной нестабильностью твоего человеческого тела.
— То есть для распада моего тела на энергетическую составляющую нужен толчок гораздо меньший, чем для твоего?
Лаета кивнула, а Арика опять с интересом спросила:
— Так что за аура? В моем присутствии заклинания Жорота должны быть более сильными?
— Не так явно. Скажем, глаза твой колдун потерял еще до знакомства с тобой?
— В самом начале.
— И как скоро он «увидел»?
Арика стала вспоминать:
— С момента его слепоты до нашей встречи прошло дня три. Мы провели вместе ночь. Утром поехали домой. Я еще удивлялась, как он ориентируется при езде верхом. А до этого… он действительно вел себя как слепой. У него еще была поводырь-девочка. Хочешь сказать, «увидел» он из-за меня? — тон ее был более чем недоверчив.
— Вы спали вместе?
— Да, на, — до Арики дошло, что имела ввиду собеседница. — Черт, нет, конечно — мы были едва знакомы! Просто заснули на одной кровати.
— Все правильно, аура у тебя сильная. И колдун твой, похоже, знал, о существовании псевдозрения, и рассчитывал на него. Потому так быстро и вышло. Кстати, если б вы переспали, получилось бы еще быстрей, возможно даже, вспышкой — мы экспериментировали.
— Хорошо, что я не имею такой привычки! — ошарашено заметила Арика.
— А то! Иначе он мог бы сообразить, что к чему. Обычно, кстати, на овладение псевдозрением нужны годы. Но он все списал на свои способности, а ты, похоже, вообще приняла как данность.
— Ты уверена?
— Да, — твердо сказала Лаета. — Мы с Верноном очень долго изучали этот мой феномен, в конце концов, я даже стала различать интенсивность ауры у других «сила-куколок».
— Еще одно наше название? — неодобрительно буркнула Арика.
— Вернону нравился этот термин. Так вот, он решил, что созрел для того, чтобы меня «съесть». Но я вовремя поняла, в чем дело и стравила Вернона с его же учеником — этот мальчишка был чертовски талантлив! И сумел победить. А я смертельно боялась — следующего предательства, которое неизбежно произойдет — через годы или столетия. Он уверял меня, что никогда не опустится до этого — наивность молодости. Но я упросила, и он «привязал» меня к Озеру Перехода. Знаешь, через полторы тысячи лет, когда он в последний раз навещал меня, я прочла сожаление, что он не «съел» меня, когда мог. Теперь я привязана к Озеру… что ж. Зато я могу защититься от этих магов! — последнее слово Лаета произнесла с ненавистью.
— Нельзя же по одному-двум судить обо всех, — мягко заметила Арика. На лице Лаеты отразилась ярость:
— Девчонка! Думаешь, что знаешь все на свете? А я видела «съедение»! Знаешь, как нас убивают при жертвоприношениях? — уже тихо продолжила Лаета. — Не ранами, не потерей энергии — болью!.. — она опять сорвалась на крик. — Зачем, ну зачем ты послала с ним Роджера? Он бы вернулся — он достаточно сильный — но без памяти, ему пришлось бы начинать все сначала, и у тебя был бы шанс!
Арика молчала.
Лаета сжала губы:
— Я даже сейчас смогу «потерять» его. Трудно, но смогу. Решайся!
— Нет, пожалуйста! — Арика беспомощно подыскивала аргументы, чтобы убедить. — Даже отец не был против нашей дружбы. Нельзя так!
Лаета сразу как-то выдохлась. Устало сказала:
— Кстати, ценой твоей жизни он вполне может вернуть себе зрение.
— У него уже был подобный выбор, — возразила Арика.
— Тогда он не знал, кто ты!
Арика какое-то время молчала, с мрачным выражением лица. Потом подняла голову, невозмутимым тоном сказала:
— Извини, я слегка проголодалась.
— Ох, конечно! Идем на кухню.
Расставив на столе кучу тарелочек и чашечек, Лаета с грустью наблюдала за тем, как Арика уничтожала их содержимое.
— Я сейчас не хочу, — объяснила она в ответ на вопросительный взгляд женщины.
— А ты вообще ешь? — спросила Арика с набитым ртом.
— Да — это легчайший способ поддерживать тело.
— Я раньше ела, чтоб не выделяться, — задумчиво сказала Арика, — Потом привыкла, а теперь так вообще обходиться не могу.
— Это из-за беременности, — авторитетно заявила Лаета.
Арика усмехнулась, а собеседница вдруг задумчиво сказала:
— Ты так молода, что еще ничего не успела забыть, наверное?
— Смотря что.
— Почему ты не стала Силой?
Женщина помрачнела, ответила, взвешивая слова:
— Я хотела свободы. Я видела, как живут мои родители. Мама очень редко могла себе позволить делать то, что считала нужным, понимаешь? Она поступала так, как должна была. И часто — слишком часто — против своих убеждений. Но по-другому было просто нельзя. И отец… А сколько тебе?
— Не сильно много. Чуть больше восьми тысяч.
— Ничего себе! И ты забыла, почему выбрала человеческое тело?
Лаета грустно сказала:
— Причину-то я помню. Но будто это было не со мной. Я просто не могу поставить себя на место того молодого существа, уверенного, что весь мир принадлежит ей, — резким движением головы прогоняя остатки воспоминаний, перешла на деловой тон:
— Как я поняла, ты раньше с нами не встречалась?
— Ты — первая. Правда, отец… Он, после моего рождения, нашел нескольких из нас и расспросил их. Все они были «привязаны» — как ты.
В ответ на невысказанный вопрос Лаета объяснила:
— «Свободные» среди нас тоже есть. Просто их труднее найти. А мы, «привязанные», удобны тем, что нас найти легко и мы имеем силу для помощи «свободным».
— Поэтому ты мне сейчас все и рассказываешь? — тон Арики был недоверчив.
— Девочка моя… Если бы мы не держались друг за друга и не помогали всем, чем только можем, нас бы сейчас не осталось ни одной, — презрительная гримаса исказила лицо Лаеты. — Мы — не люди, которые грызутся друг с другом и в любой момент готовы ударить в спину! Думаю, «сила-куколки» с твоим отцом стали беседовать лишь потому, что он рассказал про тебя. Но они дали ему очень мало информации — даже про ауры не сказали — потому что он не из нас. А тебя он, наверняка, ни к одной не приводил, так?
