Юлия Сергачева - Кровь драконов
69 4 00
Семья Нурка, наконец, сдалась и прибыла к нам. Луцита благополучно разродилась мальчиком, который и стал первым ребенком, родившимся не под открытым небом. К несчастью, старые сразу же сказали, что мальчик меченый и скорее всего надо…»
(Озаглавлено: «Книга Народа. Избранные страницы». Частично восстановлено печатниками Долинной мануфактуры)Журнал ежедневных наблюдений.
Ведет Актор Моих, второй хранитель Библиотеки, по заданию Совета Помнящих.
Запись 23-111-4. Небостой.
«… снова приходили Дикие. Разнесли вдребезги все, до чего смогли добраться. Это ж надо, сколько изобретательности смекалки они проявляют, когда пытаются что-то разрушить. Вот им хотя бы половину того же для созидательного труда.
Не понимаю, почему так? Откуда столько ненависти? Только ли из-за того, что мы приняли драконов? Только ли из-за того, что мы умеем то, что не хотят уметь они? Или просто они поглупели настолько, что все иное вызывает в их темных душах панический страх, а следом и неуемное желание убивать?
Они считают, например, что когда наши медики во время эпидемии делают уколы, то тем самым вгоняют в их тела драконье проклятье! Смешные люди! Вот бы и впрямь научиться из простых невежд таким образом делать одаренных людей… А потом они сами убили всех, кто выжил после эпидемии благодаря усилиям наших врачей. И после этого стоит ли звать их братьями?
Так или иначе от двух внешних поселков не осталось и следов. Хорошо хоть люди успели эвакуироваться. Спасательные отряды застали разве что дымящиеся развалины. Но хуже пришлось прибрежникам. Те так и не рискнули принять наши системы безопасности, и им пришлось туго. Они и так едва оклемались от прошлой Чумной войны, так теперь их потрясли Дикие.
То есть опять восточную область придется поднимать заново. И это уже в четвертый раз только на моей памяти. С каждым десятилетием это дается нам все тяжелее. И если раньше нам удавалось расширять цивилизованную зону, то теперь едва хватает сил чтобы удерживать ныне существующие границы. С ужасом думаю что будет, если опять война…
С этим надо что-то делать. Вигор Метник предлагает выстроить во всех населенных зонах нечто вроде особых центров, в которых будет сосредоточено все, что нам удалось достичь на сей момент, начиная от медицинских и научно-исследовательских лабораторий, фабрик по синтезу продуктов и прочих нужных веществ, заканчивая архивами и библиотеками. Чтобы после очередного кризиса не приходилось все начинать заново, восстанавливая все с нуля. Предложение было принято к рассмотрению и скорее всего будет воплощено в жизнь. И, думаю, с учетом пожелания Ильерры Та, которая подсказала делать эти центры максимально неприступными извне. Сначала все посмеялись над ее излишней предосторожностью и неверием в благие начинания, но потом как-то призадумались. Может и верно, лучше сделать эти центры прочными, самодостаточными и способными выдерживать долгую осаду. Кто знает, что ждет нас, когда после очередного приступа Слепоты люди не захотят вспомнить, какими они были раньше?
Рассматривая то, что осталось после визита Диких, я начинаю страшиться будущего…»
«… Лоур, только на тебя надежда. Постарайся увезти девочку куда-нибудь на выселки или даже своему брату, на охотничью заимку. Здесь ей не выжить. Скорее всего они придут за ней сегодня и уведут. Соседи уже давно шепчутся. Они боятся ее, шарахаются, говорят, что она беды кличет и к нашему порогу Тени зовет, а теперь уж точно они своего не упустят. Приходила учительница, показывала сегодняшний рисунок малышки. Дети рисовали деревья, как было им показано, а Аянна, как всегда, возжелала нарисовать его по-своему. Ну, ты же ее помнишь. Учительница сказала, что хотела спрятать рисунок и сразу передать его нам, чтобы мы поговорили с девочкой, но не успела. Наставник-Наблюдатель уже заметил. Да и в любом случае это бесполезно. Мы тысячу раз просили Аянну делать только то, что делают другие дети, но она же еще совсем глупышка и не понимает. А подрасти ей не дадут. Как не дали сыну Хемура. Поэтому, пока не поздно и пока ворота не замкнули окончательно, я переправляю девочку к тебе. Ты говорил, что наверху опасно. Но там и в сотни раз не так опасно, как быть ребенком здесь. Ведь дети все… меченые (зачеркнуто)… такие».
(Записка под обложкой одной из найденных книг)«Избегать изображений иных, кроме разрешенных. О точном списке спрашивать у Берегущих. Нарушитель распоряжения высылается за пределы Убежища на срок до десяти смен. При повторном нарушении полагается смерть. В случае сокрытия преступления все члены семьи нарушителя высылаются за пределы Убежища до особого распоряжения».
Убежище. Год 48 после Темной Бойни.Новый лист.Распоряжение №15693.«— умение читать и писать признается вредным и способствующим распространению заразы (исключение — хранители Покоев и их ученики, как обладающие дарованным им свыше очищением);
— умение петь, танцевать, смешить, изображать иных людей или животных признается вредным и способствующим распространению заразы;
— умение украшать одежду, инструменты, оружие ненужными узорами признается вредным и способствующим привлечению Опасности;
— желание много молчать признается вредным и способствующим зарождению заразы;
— желание много говорить, признается вредным и способствующим распространению заразы;
— желание уклонятся от заранее указанных маршрутов и норм поведения признается особо вредным и способствующим распространению заразы;
— хранение дома неразрешенных предметов (список прилагается) приравнивается к сознательному и злостному распространению заразы и привлечению Опасности…».
Тезисы правильной жизни.Выписки из книги сделанные учеником Урром,по велению старшего Покоев для зачтения вслух.«… устала так, что сил нет ни шевельнуться, ни даже руку поднять. Мы втроем, с теми, кто остался от нашей связки, много-много времени копали корневой сад, выгребая мушеру и землю. И до дома еле доплелись. Маленький плакал, почувствовал, что я рядом, хотел кушать, а я лежала пластом на полу, глядя как под лежанкой катают комок пакли два жужела, и не могла даже глаз отвести. Хорошо этим тварям, им для жизни не надо ни света, ни еды особенной. А мы ведь не подземные черви. Потом, когда стало чуть легче, покормила маленького и принялась писать в тетрадь просто для того, чтобы не думать. Иначе выть хочется. Я на маленького смотреть не могу, он такой тощенький, бесцветный, вялый как червь, что выпадает из раскопов. Глаза его такие же светлые, белесые. Бабушка говорила, что мы способны ко всему привыкнуть, что вот уже несколько поколении мы живем под землей, что надо смириться и учится здесь жить, потому что путь наверх нам заказан, там смертоносные твари и беспощадное солнце. Я родилась здесь и никогда его не видела, но, говорят, оно страшнее и ярче даже десятков желтых светляков… Только все равно. Хоть под этот страшный свет, лишь бы не ползать по черным дорогам. Пусть твари, но не эти безглазые, сосущие выродки, что кишат за каждым поворотом. Пусть огонь, только бы не здесь… Я не привыкну, хотя другой жизни не знаю, но знаю, что так жить нельзя. Бабушка говорила, что я порченая. Что почти в каждом поколении есть хоть кто-то такой и что они однажды вытащат нас снова наверх. Не знаю. Я всего лишь женщина, глупая и трусливая, да к тому же с маленьким на руках. И все, что я хочу — унести его из тьмы…
