Олег Авраменко - Конноры и Хранители
— Знаешь, — произнесла Джейн, прикоснувшись ладонью к покрытой трёхдневной щетиной щеке брата. — Я на всю жизнь запомню это путешествие. Ведь сейчас у нас медовый месяц.
С трудом сдержав стон, Кейт обнял сестру и потёрся щекой о её волосы.
— Боже! — прошептал он с мукой в голосе. — Что мы делаем?…
— Мы любим друг друга, — сказала Джейн. — А любовь не признаёт негативных характеристик. Если любовь настоящая, то она по определению чиста и прекрасна. Отбрось все свои комплексы и будь так же счастлив, как я. Когда любят, о грехе не думают.
— Ах, Джейн!.. Ты слишком прямолинейна. Пойми же, что любить можно по-разному. Любить сестру не грешно. Но грешно любить её, как женщину.
— А ты любишь меня? — уже в который раз за эти дни спросила она. — Любишь как женщину?
Кейт тяжело вздохнул:
— Да, Джейн. Я люблю тебя, как женщину.
— И ты счастлив со мной?
— Да, счастлив. Мне горько, мне больно, мне стыдно… Но я так счастлив!
Джейн крепче прижалась к нему и попросила:
— Повтори ещё раз. Скажи, что ты любишь меня. Скажи, что счастлив со мной.
— Я люблю тебя, — обречённо повторил Кейт. — Я счастлив с тобой.
«Господи! — подумал он. — Господи, если Ты есть, прости меня грешного. Я люблю родную сестру, как женщину…»
Кейт понимал, что попал в западню, и не видел из неё выхода. Он пытался разобраться в своих чувствах, но всё больше и больше запутывался в них. Он по-прежнему любил Марику, любил всё той же безнадёжной любовью… и, вместе с тем, любил Джейн, любил как сестру и как женщину…
— Кейт, — робко отозвалась сестра. — Если мы выберемся отсюда…
— Когда мы выберемся, — поправил он.
— Хорошо, когда выберемся. Что тогда будет с нами? Мы останемся вместе?
Кейт давно ждал этого вопроса. Ждал с того самого момента, как три с половиной дня назад, проснувшись утром и обнаружив в своих объятиях Джейн, с ужасом понял, что всё происшедшее той ночью ему не приснилось.
— Мы не расстанемся, родная, — произнёс он одновременно ласково и горестно. — Я уже не представляю своей жизни без тебя.
Её глаза засияли.
— Правда? Ты не обманываешь меня?
— Нет, Джейн. Я говорю, что думаю.
— И мы будем жить, как муж и жена?
Кейт снова вздохнул:
— Боюсь, это неизбежно.
Джейн прислонила голову к его плечу.
— Я так счастлива, милый! Я так долго мечтала об этом… — Тут она умолкла и помрачнела. — Но что мы скажем маме, отцу… и всем остальным? Как объясним наши отношения? И как объясним наше отсутствие?
— Никак, — ответил Кейт. — Даже вернувшись в свой мир, мы не сможем вернуться домой.
— Я боялась, что ты это скажешь, — грустно промолвила Джейн.
— Даже если предположить невероятное, — продолжал он, — и нас ни в чём не заподозрят, то всё равно допросят под гипнозом, для подстраховки. Меня наверняка: ведь я выполнял ответственное поручение — и вдруг ни с того, ни с сего исчез. Я не обладаю сопротивляемостью и выложу всё, как на духу, сам подпишу свой смертный приговор… Кстати, тебе это не грозит. Ты не совершала серьёзных преступлений. Единственное, в чём тебе обвинят, это что ты полтора года молчала о своих подозрениях относительно Марики, а потом пассивно покрывала меня.
— И кроме того, я собиралась рассказать Алисе и Марике о планах нашего отца, — добавила Джейн. — И обязательно расскажу, когда мы встретимся с ними. Так что мы с тобой оба предатели. Нам обоим нельзя возвращаться домой, попадаться на глаза родным и знакомым. Теперь мы одни во всём мире… во всех мирах. У меня есть только ты, а у тебя — только я. Поэтому не надейся избавиться от меня.
— Мы всегда будем вместе, — заверил её Кейт. — Я очень нуждаюсь в тебе.
В этот момент корабль слегка накренился, немного меняя курс. Поскольку поворот был небольшой, штурман на мостике не стал предупреждать пассажиров — или они не расслышали его окрика. Одной рукой Кейт вцепился в поручень перил, а другой крепче обнял сестру за талию.
— Что нам делать, Кейт? — жалобно спросила Джейн. — Как мы будем жить?
— Как-нибудь проживём. Конечно, нам придётся всю жизнь скрываться, но тут уж ничего не поделаешь. Уедем в Америку или Австралию, станем жить тихо и спокойно, не высовываясь. Деньги у нас есть, от голода не помрём.
— Какие деньги? Дедово наследство?
— Оно самое, — подтвердил Кейт.
Их дед по матери, Патрик О’Лири, не был Хранителем и не знал, чем в действительности занимался Гордон Уолш. Он считал его бездельником, не любил его и не доверял ему, поэтому оставил своей дочери Дэйне лишь недвижимость, а весь капитал завещал непосредственно внукам. На имя Джейн был создан траст с уставным фондом восемьсот тысяч фунтов; а Кейт унаследовал сумму почти в полтора миллиона, которой мог распоряжаться по своему усмотрению.
— Ты думаешь, мы сможем взять деньги, не выдав себя? — скептически осведомилась Джейн. — Я уверена, что сразу, как только мы исчезли, отец установил наблюдение за нашими счетами. Он очень методичный человек.
Кейт ухмыльнулся:
— Тогда его ожидает неприятный сюрприз. Ещё пять месяцев назад я произвёл кое-какие операции, и почти все мои деньги были окружным путём переведены на номерные счета в Швейцарию. Проследить их невозможно. А триста тысяч я обратил в наличные и разместил в трёх индивидуальных банковских ячейках в Лондоне, Сиднее и Нью-Йорке. Так что денег нам хватит, будь спокойна.
Джейн смотрела на него с изумлением:
— Значит, ты давно был готов к этому?
— К тому, что мы так глупо вляпаемся, нет. Но поскольку я прикрывал Марику, то не исключал возможности разоблачения. И готовил путь к бегству.
Сестра задумчиво кивнула:
— М-да, ты всё предусмотрел… Но почему ты перевёл деньги лишь пять месяцев назад? Почему не сразу — когда только начал прикрывать Марику? Или ты так долго колебался — сдавать её нашим или нет?
Кейт поджал губы и отвернулся.
— Я ни секунды не колебался, — глухо проговорил он. — При первой же встрече с Марикой я твёрдо решил, что не отдам её мир на растерзание нашей братии. Однако… Ну, как бы это сказать?… Словом, вначале я питал определённые надежды…
— Что женишься на ней?
— Ну, вроде того… То есть, да. И я… В общем, я был согласен жить с ней в её мире. Я понимал, что даже ради самой большой любви она не откажется от своей родины, от своей родни и от своего высокого положения.
— А ты готов был отказаться, — не спросила, а констатировала Джейн.
— Да, я готов был на всё. Я собирался непосредственно перед бегством обратить все свои деньги в золото и драгоценности… Впрочем, теперь это не важно. Когда я понял, что Марика не для меня и мы не сможем быть вместе, то выбросил эту дурь из головы.
