Роберт Сальваторе - Легенда о Дриззте: Избранные Истории
Потому что дело вовсе не в бизнесе, как вы понимаете. И никогда так не было. Не может бизнес быть связан с писательством. Впрочем, писательство с целью заработка служит толчком к писательству как таковому, но значение имеет лишь писательство как таковое.
Многие годы я думал, что всё дело в читателях, и на самом деле когда получаешь множество писем и откликов на свою работу, это служит хорошим стимулом и согревает душу. От солдата в пустыне, рассказывающего мне, что мои книги помогают ему скоротать время между военными операциями, до болеющего раком мальчишки, который черпает силы, читая о Дриззте, и до школьника, пишущего, что у него нет друзей, но всё хорошо, потому что он может проводить дни вместе с командой Мифрилового Зала — всё это чудесно и здорово, и какое это блаженство осознавать, что кто-то таким образом приоткрывает тебе завесу своей жизни.
И всё же должно быть нечто большее — и оно есть. Думаю, ещё до недавних пор я не вполне это осознавал. Почему я стал писателем? Потому что писательство это процесс, при помощи которого я могу передать своё отношение к миру, бытию, жизни и смерти. Для меня процесс написания это ведение внутреннего диалога. Мне даже интересно, если бы я это понял раньше, смог ли бы я тогда пустить читателя к себе?
Я часто говорил, что Дриззт это тот, кем бы я хотел стать, хвати мне на то смелости. Но кроме того, он и другие персонажи являются катализатором моих вопросов и, надеюсь, подсказками к ответам на них.
И ни в одной моей работе это не ощущается так явно, как в «Ируладуне» — я имею в виду не сам рассказ, а его концепцию. Перемены в Забытых королевствах, неизбежность того, что многое изменилось для команды Мифрилового зала, нанесло серьёзный удар владениям Сальваторе. Больше двадцати лет я был знаком с этими друзьями. Смерть четверых из них — могло ли бы этого оказаться достаточно? Возможно, но если я прибегал к помощи этих друзей дабы исследовать вопрос жизни, то почему тогда не продолжить с ними путь и не задать более глобальные вопросы, выходящие за рамки привычного бытия? В конце концов, это же фэнтези, мир, населённый богами и мощной магией.
Если я хочу раскрыть концепцию войны в рассказе «Камни и кости», то почему бы не раскрыть концепцию жизни после смерти здесь, в «Ируладуне»? Помню, когда я был ребёнком, мой дядя часто шутил: «Если рай это кучка поющих и трубящих в рожки толстяков, тогда я отправляюсь в ад!»
Самое забавное то, что Ируладун для меня — концепция раскрывающаяся. Я пока не могу в полной мере прояснить всё, что в нём происходит, хотя в мыслях уже кое-что проясняется. Для меня это очередной переулок, очередное путешествие в фантастическое место, где я могу задать важные вопросы и где, надеюсь, такие же вопросы возникнут у самих читателей.
Я хочу знать, почему поёт Кэтти-бри. И поверьте, я узнаю.
Лес Ируладун.
Весна, годы затихающей активности Магической Чумы.
— Не успеем! — испуганно закричал стоявший на носу Латан Обридок.
Он обернулся и оглядел экипаж, лицо было мокрым от брызг. «Погост Ларсон» рассекал крутые волны Лэк Диннешера. Зубы молодого юнги дрожали одновременно от страха и от зверского холода, исходящего от озера. В Долине Ледяного Ветра водоёмы большую часть года были покрыты толстым льдом.
— Латан, расслабься. Я бы не отправился с Эшелией Ларсон, если бы думал, что она заведёт меня в водную могилу, — успокоил его Аддадэрбер Молниеносный, весьма яркая и колоритная фигура Каэр-Диневаля, портового городка на западном берегу озера, откуда отправилось судно. Озеро являлось одним из трёх огромных водоёмов этого края, расположенных вокруг одинокой горы, известной как Пирамида Кельвина.
С этими словами Аддадэрбер принялся размахивать руками, однако эффект оказался куда меньше обычного. И неудивительно, ведь ему пришлось променять робы красного волшебника на более практичную для мореплавания одежду. В конце концов, ничто так быстро не утягивает на дно, как намокшая шерстяная мантия. Зато с чёрной шляпой Аддадэрбер расставаться не пожелал. Некогда высокая, прямой конической формы с твёрдыми полями, шляпа ныне представляла собой жалкое подобие головного убора: поля с обеих сторон обвисли, а конус перегибался на середине, из-за чего конец смотрел в левое плечо волшебника. Казалось, шляпа отражала не столько суть своего хозяина, человека преклонных лет с седыми волосами, густой бородой, и скрюченной осанкой, сколько его магию, сопровождающуюся частыми осечками и неудачами, вызванными разрывом Плетения Мистры, катастрофой, известной на просторах Забытых королевств как Магическая Чума.
— Могила по тебе давно плачет, и мне тебя ничуть не жаль, — огрызнулся Спрэган Рубрик, самый молодой член команды «Погоста». Ему было шестнадцать, и он был почти на два года младше Латана. С его кудрявых каштановых волос стекала вода, тёмно-карие глаза блестели от попадавших в них капель. Он первым обнаружил пробоину, заметив, как в трюм набирается тёмная вода озера, протягивающего свои ледяные объятия к выбранной жертве.
— Я бы на твоём месте выбирала выражения, разговаривая с Аддадэрбером, — крикнула стоявшая у румпеля Ашелия, сверкнув серыми глазами. В её голосе чувствовалось куда меньше страха, чем у молодых рыбаков. Ашелия была статной женщиной средних лет с широкими плечами, на которые спадали светлые прямые волосы, зачёсанные на пробор. Несмотря на принадлежность к слабому полу, выглядела женщина весьма крепкой. Её светлая и гладкая кожа напоминала фарфор, что сильно отличало её от бывалых рыбаков. Лишь присмотревшись поближе, можно было заметить намёк на загар, проступивший вскоре после окончания суровой зимы.
— Он надеется, что старый колдун превратит его во что-нибудь водоплавающее, — с усмешкой произнёс пятый из-под низко надвинутого капюшона зелёного плаща.
— Лучше в жабу, — отозвался волшебник. — Они-то умеют плавать. Но далеко ли — это другой вопрос, зависящий от размера костяной форели, которую мы два дня ловили. Попадись рыбёшка килограмм в пять, тогда держу пари, жалкое земноводное и десяти гребков не успеет сделать. Как думаешь, Обход?
Человек в плаще издал тихий смешок, потешаясь одновременно над остротой мага и над своим прозвищем. В Десяти Городах его прозвали Обходным, и это имя ему приходилось очень кстати. «Обходной, Обходной, обходи нас стороной», часто говорили люди о следопыте, настоящее имя которого почти никто не знал и которое он, похоже, открывать не собирался. Он был среднего роста, мускулист, хоть и строен, с прямыми чёрными волосами и колючим разноглазым — один карий, другой голубой — взглядом. Ходили слухи, что глаза выдавали в нём признак смешанной крови. Уши следопыта были длинными и проглядывали сквозь волосы, и он даже не пытался скрыть тот факт, что в его венах течёт эльфийская кровь.
