Ч. Цыбиков - Хроники Земли Простой (специально обработанные для жителей Земли)
— Проклятье, — неожиданно сказала Белинда. Вся компания тут же остановилась.
— Что случилось? — зловещим шепотом поинтересовался владетель Бленда, озираясь по сторонам.
— А где же Бэйб, Бойб и Буйб? — спросила Белинда. Аманда немедленно запричитала.
— Нас так мало осталось, мы не можем потерять и их!
— Тихо, — сказал Хромой Сом. — Дамы, давайте ставить перед собой реальные задачи. Гораздо важнее свиней остаться в живых самим. Иначе все наши планы развеются словно дым.
Через секунду до мага дошло, что все смотрят на него. Ещё мгновение спустя он осознал, что говорит стихами, и ему стало неудобно.
— Любопытно, — сказала Белинда. — Прямо интересно как. Вот как раскрываются старые знакомые в минуту опасности. "Иначе все наши мечты рассыпятся словно прах". Красиво.
— А что тут такого? Подумаешь, складно. Нам время на вирши тратить накладно, — сказал Бывший Король гномов и поперхнулся. Отчасти от неожиданно вырвашейся шалуньи-рифмы, отчасти оттого, что он вообще старался не отсвечивать, чувствуя себя виноватым.
— Ого, — сказала Аманда. — Кругом рифмоплеты. И некому мечом взмахнуть.
Следует отметить, что эту фразу Аманда произнесла твёрдо. До этого слова "меч", "меченосец" и все прочие, связанные с Эрвином, понятия вызывали у неё сдержанные рыдания без слёз.
— Одного не могу понять, — задумчиво сказала Белинда. — Когда Сом говорил, у него получалось складно. А ведь "самим" и "прах" не рифмуются.
Маг диковатым взглядом посмотрел на Белинду и ответил Аманде:
— А это вовсе ни при чём. Нам нет нужды махать мечом.
И закашлялся — оттого, что его хватил нешуточный испуг, что он нечувствительно пал жертвой некоего заклятия, и теперь всю свою остатнюю жизнь обречён разговаривать стихами.
— Да? — сказала Аманда. — Может, вы надеетесь, что наши поросятки сами к нам прибегут?
— А я говорю… — начал было маг, но Аманда перебила его.
— Когда меня одолеет тоска по родине, а это произойдет очень скоро, если кое-кто не замолчит прям счас, я хочу, чтобы рядом были родные мне лица.
— Морды, — тихонько поправил юный с’Пелейн и тут же прикусил язык.
— Да, морды, — поправилась Аманда. — Родные мне.
— Знаете что, красавицы, — нервно сказал маг. — Давайте отойдем куда-нибудь. Действие заклинания зависания не вечно. А на нас и так уже смотрят.
Последнее было верно. Порядочная толпа собралась около наших друзей и молча наблюдала за диспутом. По лицам столпившихся было видно, что они не понимают, о чем идет речь, и тем не менее никто не расходился.
Друзья огляделись, затем быстро покинули площадь.
Толпа молча смотрела им вслед.
* * *Кабачок был как по заказу — затхлый и тёмный. Именно такой был нужен нашим друзьям, чтобы поговорить, не опасаясь, что кто-то обратит внимание на их внешний вид. Они отмахали не один квартал, пока нашли подходящий. Возможно, они пропустили бы и этот, но юный владетель Бленда обратил внимание на название — "Угрюмый слон". Он вообще был излишне суетлив и избыточно услужлив.
— Это бесполезно, — сказал Хромой Сом, как только они уселись за столом в самом тёмном углу.
Развить разговор не удалось, поскольку к ним вальяжно подошел узкоглазый молодой человек снисходительного вида. Молодой человек оглядел компанию и сказал:
— Чего желаем?
Белинда грациозно подперла подбородок кулачком, — узкоглазый молодой человек с удивлением уставился на столь немужественного воина Приемной стражи, — и томно вопросила:
— А какое у вас коронное блюдо?
Молодой человек подумал, почесал затылок и сказал:
— Э-э-э… чего?
— У вас нет коронных блюд? — широко распахнув глаза, удивилась Белинда.
— Не знаю, — уныло сказал молодой человек. — Может, и есть. Как они выглядят?
— Ну, — сказала Белинда, — по-разному.
— Один раз оно было сладкое, белое и холодное, — вдруг мечтательно сказала Аманда.
— О! — понимающе сказала Белинда.
— А мне нравится, когда оно мясное, — сказал Хромой Сом. — С соусом южных варваров.
— Тушеные баклажаны! — победно вскричал Микки.
— Ага, — сказал узкоглазый молодой человек. — Сладкое, белое, холодное мясо с баклажанами. Такого не готовим.
— Возмутительно, — сказала Белинда, но маг не дал разгореться страстям.
— Несите что есть, — сказал он, и юноша удалился.
Наши друзья посмотрели друг на друга. Никто ничего не сказал. За столом установилась та особая тишина, которой никто не хочет. Знающие люди именуют её неловкой. Самое неловкое в неловкой тишине, это то, что хошь, не хошь, а кому-то ломать её надо. На этот раз это сделал Микки.
— Я могу сходить и поискать их, — сказал он. Предложил он себя неспроста. Во-первых, он, как уже было упомянуто, чувствовал себя виноватым. Во-вторых, зрело в нём подспудное, но весьма отчётливое ощущение, что пришла пора ему что-то делать. Что-то предпринимать, решать и что-то на себя брать. Беда была в том, что было совершенно непонятно, что именно хотело взять и предпринять мятущееся подсознание юного с’Пелейна.
* * *Во дворце царило смятение. Это если сказать деликатно. А если быть грубыми и откровенными, что, кстати сказать, зачастую суть одно и то же, то во дворце творилось чёрт-те что.
Паника.
Больше всех паниковал начальник Приёмной стражи Бат Мунх, ибо это из-под носа его людей бежали пленники и горе-оккупанты. Впрочем, сейчас употреблялась другая формулировка — гости Императора. Бат Мунх сумел придать своей панике пристойный вид и с блеском проводил служебное расследование; так, он успел в течение получаса подать Главному Нухыру последовательно пять служебных записок, в которых указывал на новые вскрывшиеся обстоятельства, на новых виновных, и просил для всех публичного позора. Бат Бэлиг данным запискам ходу благоразумно не давал. В конце концов, никого позорить не стали, ограничившись устным внушением, дескать, повезло вам ребята, что это были гости императора, вот если бы это были пленники и горе-оккупанты, то не сносить бы вам головы!
Проблема, тем не менее, осталась. Потому как хоть гости, хоть враги, а куда-то они, как их не именуй, подевались. Особенно удручало Приёмную стражу то обстоятельство, что решительно никто не понимал, каким образом гостям Императора удалось исчезнуть. Самого Янданцэбэга Первого в силу его молодости это обстоятельство хоть и взволновало, но не тревожило совсем. Бат Бэлиг тоже хранил спокойствие, но для себя уже решил, что обнаружение умеющих столь загадочно исчезать иноземцев является задачей первостепенной.
