Наталья Загороднева - Ловцы душ
Он не говорил о том вечере, расколовшем мир на "до" и "после". А я и не спрашивала, знала: мертвые оплаканы и преданы земле, повсюду скорбь и лишения, люди бродят у своих разрушенных домов, собирая немногие уцелевшие пожитки. В его глазах я видела вопрос, но не спешила отвечать. Мне самой нужно было понять...
Жрец часто снился мне, звал, тянул к себе, я вздрагивала, просыпалась, и Тимнеон прижимал меня сильнее, будто чувствуя, что могу исчезнуть.
Но больше бездействовать было нельзя. Я чувствовала - чем больше я откладываю нашу встречу, тем сильнее он становится. А я становлюсь слабой. Боль убивает меня.
- Мне нужно уйти,- сказала я на исходе третьего дня.
- Нет,- отрезал Тимнеон.
- Мне нужно,- повторила я. - Он ищет меня. Ему все известно теперь. Зверь, проснувшийся в нем, набирается сил. Слишком долго он ждал этой встречи, и не будет покоя ни мне, ни ему, пока мы не уничтожим друг друга. Жертва не принесена...
Правитель сжал кулаки. Он не смотрел на меня, в его глазах отражалось заходящее солнце.
- Я дам ему множество дев вместо тебя,- проговорил с отчаянием в голосе. - Отдам все, что попросит.
Я покачала головой.
- Что ему твои дары! Он всесилен, охвачен яростью и готов разрушить мир, чтоб погрести меня под его осколками. Я предала его... Отвергла дыхание его сердца. Магия Хранителей, сотворившая твой дворец, скрывает меня от его взгляда, пока я слаба. Но едва сила вернется ко мне, он почувствует ее. Он придет сюда...
- Я встану на его пути! - Тимнеон поднялся, размял руки, будто враг уже у ворот дворца.
- Ты его не удержишь.
- Боги привели тебя ко мне,- упрямо возразил он. - Я лишь исполню их волю.
- Боги не видят нас,- горько ответила я. - И никогда не видели. Что для них ничтожные смертные? Наши души - вот их забава. Они создали тьму и свет, и повелели им ходить друг за другом, вращая колесо времени. Стоит им сойтись - и земля волнуется, вода выходит из берегов. Сейчас мое солнце сокрылось за его луной. Кому-то из нас нужно уйти, иначе мир исчезнет.
- Что мне этот мир? - вздохнул Тимнеон, отходя к окну. - Люди смертны, и что лучше - прожить сотни лун в одиночестве или три рядом с той, что одним взглядом вернула к жизни?
Его слова согрели мое сердце.
- Повелитель, у тебя есть все - богатство и власть, наложницы, рабы... Зачем тебе никчемная горянка, к тому же обреченная стать жертвенной девой?
Он помолчал, затем сказал:
- Я отдал бы все, лишь бы каждое утро, просыпаясь, видеть твои глаза.
- Чем они так тебе по нраву? - улыбнулась я.
- В них я вижу истинный свет,- тихо ответил он. - И за это стоит бороться.
Моя душа взмыла ввысь, к облакам. Не этого ли ждала я, не об этом ли мечтала? Вот он, рядом - и я уже не знаю, как можно быть без него. Моей жизни осталось на волосок, но и в ней будет чудо...
Я подошла к нему, опустилась на колени.
- Правитель, - шепнула, опустив голову. - Я не стала невестой Ориса. И не стану. Мое сердце выбрало себе хозяина. Возьми мою душу, накрой меня покрывалом верности...
- Майана, - счастливо выдохнул он, опустился рядом со мной и его глаза были так близко, и губы так мягки...
Я не стала невестой Ориса. Я стала кацу Правителя.
Он уснул счастливый и даже во сне крепко прижимал меня. Голова моя кружилась, сердце трепетало от безграничной нежности. Наши души слились воедино, и никогда мне не было так хорошо, как рядом с ним, единственным моим любимым. От переполнившей сердце любви хотелось плакать. Я прислушивалась к дыханию моего дару, моля богов о том, чтоб никогда оно не прекращалось. Я придумала кое-что: стоило мне захотеть, в руках оказался мой камень, и я шепнула ему:
- Возьми сейчас часть наших душ, счастливых, всесильных. Сохрани и, что бы ни случилось, помоги мне найти его и воскресить этой частью.
Я вложила камень меж наших сердец, и почувствовала, как он согрелся, впитав в себя любовь, которой у нас было с избытком.
- Айя, - шепнул дару сквозь сон.
- Тимнеон, - счастливо прошептала я в ответ, любуясь им.
Пусть недолго продлится это блаженство, пусть разлучат нас боги, я-то знаю, что оно было, и уже ради этого стоило жить.
Усталая, я закрыла глаза и провалилась в туман...
Тот самый, густой, непроглядный. И под ногами - холодный камень жертвенника...
Что это? Сон?
Я в ужасе оглядывалась, пытаясь понять, как оказалась там, какая сила перенесла меня в это страшное место. Раздался глухой мерный гул и из тумана выступили фигуры в темных плащах. Я закричала, отпрянула, но они были повсюду - страшные, пустые, мерно гудящие на одной ноте. И я знала, что последует после.
- Майана! - голос Кетцаля расколол мою голову, пробрал до костей, заставил стиснуть зубы и зажать уши.
- Нет, - затрясла я головой. - Я не твоя больше, отпусти меня!
- Ты моя,- зашипело отовсюду. - Моя, и я тебя не отдам. А он заплатит за то, что сделал... Жизнью...
Я закричала и проснулась.
Тимнеон обнял меня, погладил по волосам, успокаивая:
- Это всего лишь сон, кхана, ты со мной, дару ма.
Я дрожала и прижималась к нему, а в голове все еще звучал голос жреца:
- Жизнью...
Дару целовал меня и шептал на ухо нежности, крепко сжимал в сильных руках мое замерзшее от страха тело, согревая. Его сердце, живое, горячее, билось ровно и спокойно.
Я потихоньку сползла с ложа, обернулась, посмотрела на спящего Правителя. По щекам прокатились слезы. Надела платье, собрала волосы в косу, вытерла мокрые щеки и развела руки с камнем в стороны.
- Прости, любимый,- шепнула. - Я должна. Я приму свою долю. Будь счастлив...
И шагнула во врата.
Я вышла в саду Кетцаля. В темноте дворец Жреца казался мрачной горой, без единого проблеска света. Как же мне не хотелось идти туда! Мелькнула шальная мысль: вернуться к Тимнеону, и, что бы ни было, быть рядом с ним.
- Ты пришла,- раздался голос Кетцаля.
От неожиданности я вздрогнула и шагнула назад. Мои ноги погрузились во что-то мягкое, словно мох. Я попыталась выбраться, но жижа держала меня крепко. Отчаянно дернувшись, я потянулась к дереву - ухватиться за ветку, но не дотянулась. Меня затягивало все сильнее, и я поняла, что это вовсе не земля - черное, густое, как смола, болото жадно всасывало меня, и не чувствовалось ни влаги, ни холода.
Жрец расхохотался.
- Покорись, ты уже ничего не можешь сделать, Хранительница.
В темноте сверкнули его глаза, и сам он, освещенный слабым светом луны, казался призрачной тенью, вышедшей из недр земли.
