Скотт Линч - Обманы Локки Ламоры
Локки огляделся и понял, что сидит за столом, на простом стуле, в комнате самой обычной таверны. Он разглядел стойку, очаг и другие столы, но все было запустелым и сырым, пахло пылью и плесенью. В глаза светил мигающий желтый огонек масляной лампы. Стекла на окнах казались затуманенными или смазанными каким-то жиром. Они отражали свет и не позволяли выглянуть наружу.
— За вашей спиной взведенный арбалет, — донесся голос сзади, с совсем близкого расстояния. Судя по всему, он принадлежал еще не старому мужчине, образованному, определенно каморрцу, но с каким-то странным акцентом. Возможно, этот человек долгое время прожил в другой стране? Как Локки ни старался, он не мог узнать этот голос. — Лучше не дергайтесь, мастер Бич.
По спине Благородного Подонка пробежал холодок. Он напрягся, припоминая последние секунды в парке: вроде бы один из этих людей еще там назвал его Бичом. Он с трудом проглотил комок в горле.
— Почему вы так ко мне обращаетесь? Мое имя Лукас Фервит. Я эмберлинский подданный, служащий дома бел Аустеров.
— Вполне убедительно, мастер Бич. Не знай я доподлинно, кто вы такой, наверняка бы поверил. Акцент неплох, а упорство, с которым вы кутаетесь в эту черную шерсть, заслуживает уважения. Неудивительно, что дон Лоренцо и донья София пребывали в заблуждении — пока вы сами их не разубедили.
Это не Барсави, с отчаянием осознал Локки. Там все было бы по-другому. Барсави предпочел бы провести дознание сам. Благородные Подонки корчились бы в недрах Плавучей Могилы, а рядом стоял бы Мудрый Праведник с наточенным и отполированным ножом.
— Меня в самом деле зовут Лукас Фервит, — настойчиво повторил Локки. — Не понимаю, чего вы хотите и зачем привели меня сюда. Что с Грауманном? Он цел?
— Жеан Таннен в абсолютном порядке, — ответил мужской голос. — Впрочем, вы и сами это знаете. О, я бы не отказался полюбоваться на то, как вы заявились в дом дона Сальвары с дурацкой печатью под черным плащом. Пришли и уничтожили его веру в Лукаса Фервита. Как отец, ласковым голосом объясняющий детям, что Благословенного Дарителя не существует. Да вы великий артист, мастер Бич!
— Я уже сказал вам, что мое имя — Лукас Фервит, и я…
— Если вы еще раз повторите, что ваше имя — Лукас Фервит, я прострелю вам левое плечо. Убивать вас я не собираюсь, но осложнить жизнь могу. Славная глубокая дыра… возможно, сломанная кость. Порву ваш прекрасный костюм. Быть может, залью кровью ваш любезный пергамент. Интересно, что скажут на это чиновники Мераджио? Испачканные красным расписки всегда привлекают нежелательное внимание.
Локки надолго замолчал.
— Нет, мастер Ламора, так тоже не пойдет. Вы ведь уже наверняка поняли, что я не из людей Барсави.
«О Тринадцать! — подумал Локки. — Где, черт побери, я мог ошибиться?» Если это правда, и незнакомец действительно не работает на Барсави, оставалось единственное возможное объяснение: настоящий Паук. Настоящие Полуночники. Неужели ему донесли о том, что Локки подделал и использовал печать? Неужели тот мошенник в Талишеме прельстился лишними деньгами и шепнул словечко секретным агентам герцога? Скорее всего, так оно и было.
— Повернитесь. Медленно.
Локки встал и повиновался. Ему пришлось прикусить язык, чтобы не вскрикнуть от удивления.
Человеку, сидевшему напротив него за столом, можно было дать от тридцати до пятидесяти. Высокий, тощий мужчина с сединой на висках… Все в его внешности обличало каморрца — темно-оливковая кожа, высокие скулы, резко выступающий нос.
Незнакомец был одет во все серое: серый кожаный дублет, под ним серая шелковая рубашка, сверху — серый плащ с откинутым капюшоном, а на руках — тонкие серые перчатки для фехтования. От долгого ношения лайка вытерлась и морщилась на сгибах. У мужчины были глаза прирожденного охотника — холодные, неподвижные, оценивающие. В черных зрачках отражался оранжевый огонек лампы, и на мгновение Локки показалось, что это не отблеск, а их собственный свет, темный огонь, горящий внутри чужих, опасных глаз. Вор невольно содрогнулся.
— Ты… — прошептал он, вмиг позабыв о вадранском акценте.
— Совершенно верно, — кивнул Серый Король. — Честно говоря, этот наряд утомляет меня своей театральностью, но это необходимо. Уж вы-то должны понимать значение внешних эффектов, мастер Бич.
— Ума не приложу, почему вы продолжаете меня так называть, — заявил Локки, незаметно меняя позу и тут же ощутив успокаивающую тяжесть второго стилета в другом рукаве. — А еще я не вижу никакого арбалета.
— Я же сказал — он сзади, — Серый Король с тонкой насмешливой улыбкой кивнул за спину Локки. Тот осторожно повернул голову.
В дальнем углу таверны, ровно в том месте, куда он смотрел секунду назад, стоял человек. Широкоплечий мужчина в плаще с капюшоном лениво прислонился к стене, держа в руках взведенный арбалет. Острие болта смотрело прямо в грудь Локки.
— Я… — Локки обернулся, но Серого Короля не оказалось на прежнем месте за столом. Теперь он стоял на десяток футов левее, около пустой стойки. В ярком свете фонаря Локки ясно видел, как человек в сером усмехается. — Разве это возможно?
— Еще как возможно, мастер Бич. Просто вероятность такой возможности исчезающе мала, — Серый Король медленно провел левой рукой вдоль окна, будто стирая с него пыль. Оглянувшись, Локки увидел, что арбалетчик опять исчез.
— Черт меня подери, — ахнул Локки. — Да вы контрмаг!
— Мимо, — усмехнулся Серый Король. — Я, равно как и вы, не обладаю никакими магическими способностями. Но у меня есть контрмаг, который работает на меня.
И он указал на тот самый стол, за которым прежде сидел.
Там возник — именно возник, не прыгнул, не подошел со стороны (в этом Локки мог поклясться) — худощавый молодой человек лет двадцати. Его щеки и подбородок покрывал легкий юношеский пушок, но на лбу уже начинали проступать залысины. Ситуация явно забавляла его, однако в глазах читалась жесткость, которая однозначно выдавала давнюю привычку повелевать — такое выражение Локки нередко подмечал у особ знатного происхождения.
Одет молодой человек был в изящно скроенный серый камзол с алыми шелковыми отворотами. На обнаженном левом запястье четко виднелась татуировка в виде трех черных линий. Правая рука мага была затянута в толстую кожаную перчатку с раструбом, а на ней с величественным видом восседал самый свирепый с виду охотничий сокол. В золоте перьев поблескивали круглые черные глаза, между ними торчал острый, как кинжал, клюв. Хищник посмотрел на Локки пронзительным немигающим взглядом, и тот почувствовал себя крайне неуютно, словно был кем-то вроде мыши-полевки. Коричневые с серым крылья аккуратно сложены на спине, а вот когти… Таких когтей Локки никогда не видел — непомерно большие, раздутые, странной удлиненной формы.
