Лис Арден - Алмаз темной крови. Дудочки Судного дня
Сначала вспыхнула тростниковая дудочка — и сгорела в минуту, рассыпаясь в пепел и прах. Потом пришел через самозванца. Виша не знала, с чем сравнить это горение; и только потом на память пришли костры нужды, зажигаемые по традиции глубокой осенью с незапамятных времен. Эти костры всегда складывали из сырых, прогнивших за осень веток, горели они плохо, давали много едкого дыма, пламя их было невеселым, то лиловым, то блекло-красным. Но потом, после долгих хороводов и песен, костры нужды вспыхивали злобным, бело-оранжевым огнем, не давая света, только сильнее подчеркивая непроглядную темень предзимней ночи. Так сгорел и он, не получивший своего истинного имени, не завоевавши й своего мира… да и вряд ли хоть кого-то сделавший счастливым.
Когда эльфы осторожно опустили Вишу на землю, кристалл в ее руках нежно, чуть жалобно прозвенел — и начал рассыпаться, сотнями осколков, совсем не острых, не ранящих, шелково скользящих меж ее пальцами, падая на измученную землю, растворяющихся в ней. Виша медленно опустилась на колени и заплакала — а что ей еще было делать? Она гладила сухие комья, обожженные обломки стеблей, вытирала слезы, размазывая по лицу ядовитую пыль. И вдруг, повинуясь голосу сердца, который нет необходимости объяснять, прижала обе руки к медальону и тихо-тихо, еле слышным шепотом попросила:
— Амариллис… помоги нам…
Цветок за ее ухом шевельнулся, упал рядом. И вот уже Вишу обняли тонкие, сильные руки, и ее щека прикоснулась к вечной путанице светлых волос.
— Моя девочка… — карие и серые глаза встречаются… оказывается, богиня плачет совсем как девчонка, и нос у нее краснеет. — Твои глаза… ну совсем как у моего Арчеша, свет ему под ноги в любом из миров… Теперь можно. Теперь помогу.
Они встают.
— Нам покинуть это место, госпожа? — Калима кланяется и Гираш ему вослед.
— Зачем? — Амариллис смеется. — Боитесь, что я разучилась танцевать? Нет, никому не надо уходить. Вот только ты, — и она подходит к Гирашу, — смотри у меня… не забывай, это и моя девочка тоже.
— Я запомню, — Гираш опускается на колено и целует ее руки.
— Амариллис, от кого ты научилась так запугивать богов? — Эльф, все это время стоявший сзади Калима и закрывший его от всего что пропустили и аспиды, и углежоги — а было этого ужаса немало, — тоже смеется.
Виша заметила, что некоторые эльфы, и орки и даже пара людей стоят как-то очень рядом со спутником Амариллис. И среди них — цветовод Сорью из дома Клеис, и профессор Вильма Эредиа, и ее знакомая эльфка из инфоцентра, которая всегда разрешала ей засиживаться намного дольше оплаченного срока…
— Они уходят со мной, Виша, — заметив ее взгляд, грустно улыбнулся Хэлдар. — Для кого же мы разводили райские сады? Не печалься. Не бывает вечных разлук.
Они расходятся, чтобы освободить место для Танцующей Судьбы, которая выглядит, надо сказать, как девчонка, удравшая от домашних дел, побегать по полю в простеньком коротком льняном платье, вышитом по груди красной нитью. А она подходит к Калима и о чем-то его просит; тот сначала пытается отказать, но потом нежно гладит ее обнаженные руки — от плеч до кончиков пальцев, проводит раз за разом, оставляя за собой тонкие красные полосы.
— Довольно! — на этот окрик Хэлдара Амариллис даже не поворачивает головы. Еще несколько движений — и она подпрыгивает, зависает в воздухе как пушинка и целует Калима в лоб.
Она встает посреди пустоши — дважды проклятая, отравленная, убитая земля под ее босыми ногами рассыпается в пыль. И откуда-то приходит музыка, даже не музыка, сначала только ритм — редкий, глухой. Не сразу Виша понимает, что это дождь. Вслед за ритмом начинает звучать мелодия — такая ласковая, чистая и радостная, что удержаться от слез не могут даже углежоги. А Танцующая Судьба срывается с места и первым же жестом выбрасывает высоко в небо десятки красных капель, чтобы смешались они с дождем и успокоили измученную землю. И начинает танцевать. Под запах полыни, перестук первого летнего дождя, шелест очнувшихся от кошмарного бреда листьев, голоса птиц, слетевшихся посмотреть на такое чудо… Виша видит, как каждое движение Амариллис снимает злые чары с земель Нильгау, как земля начинает не задыхаться — а дышать, как изломанные купола храма просто опускаются на землю, чтобы стать ее частью, и как расходится волной сила от каждой капли божественной крови — очищая и освобождая.
Сколько длился этот танец — никто не мог сказать. Он закончился только тогда, когда откуда-то из-за моргенштерна вышел неприметный человек, одетый в простой дорожный плащ, с посохом, рядом с которым шел мальчик. Мужчина подошел к Амариллис, замершей как стебелек, раскрыв ладони над землей.
— Отличная работа, моя девочка. А теперь отдыхать…
И на его месте оказался Дракон, к которому Амариллис без сил опустилась на шею. Он бережно поднял ее крылом на спину, едва повернув голову в сторону Хэлдара, бросил: «Я отнесу ее домой», кивнул мальчику, который тут же принял точно такой же облик Дракона. Ни Калима, ни Гираша зримым вниманием он не удостоил, хотя, судя по их лицам, кое-то они от него все-таки услышали.
Дракон поднялся над землей — из которой уже начинали пробиваться первые зеленые лоскутки травы, вслед за ним второй. Хэлдар с теми, кому предстояло покинуть Обитаемый Мир, исчез за минуту до этого.
— Вот и все. Закончилась твоя сказка, — Виша оглянулась на голос, старавшийся казаться глумливым или хотя бы насмешливым. Это был Маульташ.
— Ну и что. — Виша взяла гнома за руку. — Я не единственная в этом мире. И вообще… моя сказка вон, видишь, с братом рядом стоит. Так что…
— Что? Не угасают искры вечного огня? — усмехнулся Маульташ. — Ну, гному об этом не спорить. Пойдем, Виша.
— Куда это ты ее ведешь? — Гираш оказывается рядом в доли секунды. — Размечтался.
— Ох ты, скажите, какой грозный. — И Маульташ отвесил Гирашу поклон, предварительно скорчив рожу. — Забирай свое сокровище… Тойво Маарви.
— Иди ко мне, — и Гираш поднял Вишу на руки, прижал к груди, еще пахнущей раскаленным металлом. — Устраивайся поудобнее, ты здесь надолго.
Вскоре поле опустело. Оставшиеся в живых ушли в моргенштерн, Гираш унес Вишу туда, куда было ведомо только ему, и только Калима остался стоять на своей вновь обретенной земле.
Эпилог
— Я выиграл! Я выиграл! Йоу!!! — Так вопить может только десятилетний мальчишка, выигравший свою первую Игру.
— Ну, выиграл. — Снисходительно улыбнулся Пьющий Песок. — Отчасти потом, что я тебе совсем чуть-чуть поддался…
