Галина Романова - Чара силы
— Перун, — выдавил он. — Нашел…
— Князь обещал ему содействие, но я предупреждаю тебя потому, что вижу — ты исполнил свой долг честно, — объяснил Крик.
Велес резко натянул повод, горяча коня.
— Что ж, — набычился он, устремляя рога вперед. — Знать, пришла пора расстаться!
— Не бойся — я замолвлю за тебя слово перед Перуном! — крикнул ему вдогонку Даждь, но Велес, коротко кивнув, уже мчался прочь с такой скоростью, словно ветер нес его на крыльях, и вмиг он исчез за поворотом.
После его стремительного отъезда настала пора прощаться и остальным. Крик сам вывел Даждя и его спутников к выходу — тому самому, которым когда‑то воспользовался Агрик. Пек ленцы остановились шагах в десяти от узкой щели, не решаясь приблизиться.
Отправив Агрика вперед — искать лошадей, — Даждь в последний раз повернулся к друзьям.
— Ну что, Арагаст, — окликнул он, — поедешь со мной?
Тот покачал головой.
— Уж прости, но я остаюсь. На пепелище не хочется возвращаться. В войске Пекла, думаю, я больше пригожусь… Но знай — когда бы ты ни приехал сюда, здесь тебя будет ждать друг!
— И не один! — добавил Крик. — Пока тебя выручали, у меня сын родился. Так что приезжай — мы всегда тебе будем рады!
Распрощавшись с остальными пекленцами, Даждь наконец вышел на поверхность.
При виде яркого синего неба, светлых горных вершин, пятен грязного весеннего снега и первых проталин, на которых уже зеленела перезимовавшая травка, при одном взгляде на горные ручьи, бегущие по склонам, на облака в вышине Даждь почувствовал, что у него защипало в носу. Как странно и страшно — он провел внизу, во власти Марены, половину осени и всю зиму, а мог остаться навсегда! Никогда бы не подумал, что будет так радоваться солнцу, робкому весеннему теплу и ветру! Даждь стоял у валуна, отмечающего вход в Пекло, прижимая чару к груди, и во все глаза смотрел на чуть было не потерянный им мир.
Внизу послышался свист, заставивший Даждя очнуться. У подножия склона стоял Агрик, держа за гривы двух лошадей. Пусть и отощавших, с клоками зимней шерсти на боках, все равно не узнать их Даждь не мог.
Он окликнул отрока, махнул рукой, и золотистый жеребец рванулся из рук Агрика, приветственно заржав.
— Хорс! — позвал Даждь. — Ко мне!
Конь с визгливым ржанием, играя как жеребенок, кинулся вверх по склону. Подбежав, он вдруг как‑то разом присмирел, по–человечески смущенно изогнул шею, перебирая копытами, а потом потянулся к вновь обретенному хозяину и положил голову ему на плечо.
— Знаю, знаю, — ласково шепнул ему Даждь, оглаживая всклоченную гриву. — Ждал меня, горевал… И мне без тебя было нелегко!
Жеребец утробно вздохнул. Крупная слеза сорвалась с его ресниц и звучно шлепнулась на дно чары. Вслед за нею упала другая, родив булькающий звук. Не поверив своим ушам, Даждь отстранил жмущегося к нему Хорса и заглянул в чару. На дне ее поблескивала мутноватая жидкость, от которой исходил незнакомый резкий бодрящий запах. Жидкость дрожала и колебалась как живая, и казалось, что ее становится все больше и больше. Чара наконец ожила!
Насторожив уши, Хорс во все глаза смотрел на хозяина.
— Милый друг мой! — Не сдержавшись, Даждь обнял его голову и расцеловал в нос. — Милый мой! Ты даже не знаешь, что для меня сделал! Спасибо тебе!.. Агрик, иди сюда, посмотри — она живая!
Отрок оставил лошадь внизу и стал подниматься, но Даждь не мог стоять и ждать, сам бросился ему навстречу, радуясь как мальчишка.
Когда восторги немного поутихли и друзья стали собираться в путь, неожиданно обнаружилось, что они не одни.
Неподалеку вдруг заржала лошадь, и к уже готовым вскочить в седла Даждю и Агрику вышел Падуб, ведя в поводу двух лошадей. Ни разу не выходивший до того наружу, пекленец от яркого света щурился и отворачивался, поминутно вытирая слезящиеся глаза, но настроен был решительно. Подойдя вплотную, он встал перед Даждем, опустив голову и ожидая наказания.
— Ты что тут делаешь? — спросил его Даждь.
Падуб всхлипнул.
— Простите меня, — тихо промолвил он, не поднимая глаз, — и возьмите с собой… Я еще пригожусь, вот увидите!
Я тебя давно простил — еще там, в Столбовом зале. Ты ни в чем передо мною не виноват…
— Возьмите, — повторил Падуб.
— А как же твой дом? Пекло, твоя семья?
— Нет у меня никого, — вздохнул пекленец. — А в Пекло я не вернусь — уже решил. Возьмите, я буду верно служить!
От страха, что его могут не взять, он упал на колени, схватил руку Даждя и лихорадочно прижался к ней губами.
— Эй, ты чего? Даждь еле вырвался. — Не надо этого… Поезжай, если хочется, но как же ты будешь в верхнем мире?..
Падуб одним прыжком вскочил на ноги и опрометью кинулся к лошадям, взлетая в седло.
— Отец мой жил — и я смогу! — воскликнул он.
* * *Двадцать дней спустя три всадника осадили коней у подножия одинокой горы над морем.
Весна сюда пришла позже — здесь только–только начинали появляться проталины, набухать почки на ольхе и иве, темнела вода подо льдом, и первые ручьи бежали к вспухшим рекам.
Оставив лошадей внизу, взяв только чару, Даждь взобрался на гору. Полтора года назад, поздней осенью, он уже проходил этими тропами, но тогда ливень грозил смыть его вместе с грязью вниз, где поджидали враги, и он не знал, что ждет его впереди. Не ведал он этого и теперь, но на сей раз Даждя никто не преследовал, а сам он точно знал, куда направляется. Тревожило иное — выполнил ли свое обещание брат, сохранил ли поврежденный им по незнанию склеп, не поздно ли явился сам Даждь?
Падуб и Агрик, с мечами наголо, в молчании шли за ним — юноши ни за что не хотели оставить его одного. Конечно, впереди их не ждет засада, но за последний год Даждю хватило неожиданностей, и он только радовался скрипу шагов за спиной.
Ход, через который он зашел когда‑то вместе с конем, был завален, но мимо него вела круто вверх узкая тропинка. Пройти по ней мог только привычный человек, и здесь Падуб неожиданно обогнал Даждя, руки которого были заняты Граалем. После того как слеза Хорса оживила ее, чара больше не оставалась пустой — на дне ее всегда плескалось немного жидкости, а стоило ее поднести к губам и чуть наклонить, как тут же наполнялась до краев. Она и сейчас была полна, и Даждь прилагал все усилия, чтобы не расплескать ни капли. И помощь Падуба была как нельзя кстати.
Пекленец первым добрался до той площадки, где Даждь когда‑то разговаривал с Хорсом, и успел найти вход в склеп. Поднявшись следом, витязь обнаружил проводника, с интересом заглядывающего в неширокую щель.
— Там что‑то есть, — объявил он и посторонился, давая дорогу.
Проход был достаточно широк для человека — в случае чего могли пройти и двое, — но Агрик и Падуб, не сговариваясь, пропустили Даждя вперед.
