Тимофей Алексеев - Дети заката
Только задумался Негодин. Что-то здесь не так! Больно уж складно все выходит. Ещё не было достоверно известно, он ли вскрыл квартиру полковника, а уже в органы попадает его труп. Если бы кто-то по-настоящему хотел, чтобы этого человека не нашла милиция, даже убив, они бы спрятали его надежно — ну утопили, наконец! А нет — бросили рядом с тропинкой, где сотни людей ходят. Кто-то хотел, чтобы его вскоре нашли да начали отрабатывать по полной программе… А что, если вообще не был этот человек на квартире у полковника? Уж больно жалким и убогим выглядел. Такие при слове «милиция» писают дальше, чем видят. Убит он был тяжелым предметом по голове. Затылочная кость была раздроблена.
— Чем его так? Кувалдой? — Негодин обошел вокруг трупа. — А смерти он не ждал! Знал, видно, палача…
Проводивший описание при поднятии трупа медик вскинул голову:
— Мне тоже так сначала показалось. Только убили его не здесь, и по крайней мере, три дня назад. Да и вообще, похоже, его сбила машина. А черепок об асфальт разлетелся.
— Откуда такая уверенность?
— У него живот синий — первый удар был туда. Но точно будем знать после вскрытия. Что раньше времени судить?
Встреча у дома полковника с Сажиным произошла вовремя, только он уже был не один. С ним прохаживался седоватый мужчина в светлых брюках и такой же рубашке. Негодин понял, что это и есть хозяин вскрытой квартиры. В дом не пошли, присели тут же на скамье под чахлыми молодыми деревьями.
— Ну, что, капитан… Мы тут с майорам посовещались… Прикрывать это дело нужно! Надо — я заявление напишу в твоем отделении. Ну, исчезла какая-то кассета — да она, может, с мультиками была. — Седоватый внимательно смотрел в глаза Негодину. — Решай, капитан! У тебя своих дел выше крыши.
— Вчера, может быть, и закрыли бы, а сегодня уже не могу. — Негодин понял, что они не желают, чтобы кто-то посторонний вникал в это дело.
— Так… В позу встал, что ли?
— Да нет, товарищ полковник! Какая уж тут поза? Труп уже по этому делу — наверное, из-за мультиков, как вы говорите. Сегодня с утра на подъем выезжали.
Сажин с полковником переглянулись.
— Твои мысли по этому делу. — Полковник и Сажин ждали. — Что думаешь?
— Что было на кассете, я не знаю, какие уж тут мысли. А как понял, делиться со мной информацией вы не будете. А раз уж вы берете дело в свои руки, то и труп берите. Мне-то он зачем? Совет могу дать на прощанье, точнее, зацепку. Человечка своего приставьте за водилой из мебельной фирмы — он нас навел на этого, что сейчас в морге показания дает патологоанатому.
— Ну, ты сразу и прощаться, капитан?… Если честно, и сами не знаем, что было на кассете. Обряд какой-то: мужики с мечами, бабы с ребятишками — ничего ценного. Вот только ума не приложу: кому она понадобилась и кто о ней пронюхал? Но этот кто-то в мой дом был вхож… А человека мы приставим. Только будет ли толк? Он сейчас, если рыльце в пушку, затаится, примерным станет. А то, может, и вслед за этим дьяконом — как ты его называешь — пойти. Только этого нам не подбросят.
— Так я поеду. — Сажин поднялся. — А то и впрямь к раздаче опоздаем.
— А ты, капитан, веди параллельно с нами дело. Может, на что и выскочишь. Да и вообще, «одна голова хорошо…».
— А две много. — Негодин тоже поднялся. — Пойду я, мне до пенсии далеко, работать надо.
Валентин Михайлович Аридаков, полковник ФСБ, ушёл на пенсию сам. Выслуги давно хватало, но ещё бы работал, если бы не эта злополучная кассета. После операции в урочище Двух Братьев понял, что нужно уходить самому, а не ждать, когда узнают сослуживцы и руководство и переведут на бумажную работу — в архив, подшивать старые дела. А то и вообще не оставят — сошлются на пенсионный возраст да отправят восвояси.
А всё началось после того, как приехали они с Сажиным из Буранова. В один прекрасный момент осознал, что не помнит ничего. Ради чего ездили? Ради чего вертолёт с группой захвата задействовали? Провал в памяти! Поговорил с Сажиным, а тот только и вспомнил, что пили, наутро на рыбалку собирались с участковым местным — и всё. Сели они тогда с ним вдвоем, после того как кассету просмотрели, думать, что же всё-таки было. Только так и не надумали ничего. Решили, что не случайно это с ними произошло, а кому-то надо было, чтобы они потом ничего не помнили. А тут рапорт снова поступил от летнаба Соколова. Донесение было, что люди исчезли из скитов. Потом милицейская ориентировка пришла на Светоярова. Понимал полковник, что это звенья одной цепи, но с потерей памяти разорвалась эта цепь, и теперь вряд ли соединишь её.
Написал рапорт об увольнении да отправился на заслуженный отдых. А кассету домой забрал — думал разобраться в ней детально. Что-то ведь было! Люди откуда-то пришли и так же бесследно исчезли! Не испарились ведь? Не их ли рук дело — кассета? Исследовал, перед тем как уйти из конторы, первый рапорт Соколова, потом второй, собрал воедино всю картину. Только для чего появлялись эти люди, так и не объяснил себе. Не смог, как и не смог понять, что это были за люди? Кроме одного Светоярова — на того-то досье было будь здоров! Настоящий волкодав! Только пропал он, а с ним пропали и ответы на вопросы.
Год уже прошел, как в отставку вышел, да уже и забыл почти о том случае! А тут — звонок ночной. Где-то в глубине душе назревало беспокойство. Почему-то стало казаться, что дело, которое вели они год назад, более серьёзно, чем они отнеслись тогда к нему. И если уж их просчитали да выкрали кассету, а теперь и труп подбросили, — значит, дело нешуточное и кто-то намеренно с пути сбивает. Значит, в чём-то ценность той кассеты кроется. Хотят узнать, но что? Тогда это только начало. Тогда и на него они выйдут, и на Сажина — на всех, кто знал об этом деле. Нужен агент и в Буранове, и в Верхней Каменке — оттуда ведь началось. Знать следует о всех передвижениях незнакомых людей, кого-то ищущих, опрашивающих, — все поставить на контроль. Сам виноват — не доделал в прошлый раз, провалил, можно сказать, дело. Кто и зачем, а главное, как из их памяти те события вырезал? А оно вот! Раз — и всплыло!
Через две недели наружное наблюдение за водителем впервые зафиксировало кое-какие странности, которые он проявил. До этого работал, пил в ближайшем ларьке пиво и шёл домой. Ничего необычного — вполне нормальный мужик, каких тысячи. Но в один прекрасный момент внедренный грузчик заметил, что после телефонного звонка по мобильнику водитель занервничал. Стал суетливым, торопился работу закончить, стал даже помогать выгружать, чего за две недели работы грузчик не видел. Пока водила затаскивал кресло с его напарником, грузчик спустился к машине и успел позвонить, чтобы дальше водилу повели другие, потому как тот уезжать куда-то собрался без них. На пиво им денег дал, чтобы сами до дома добирались. А у него, как объяснил, калым горит первостатейный.
