Ольга Мяхар - Я и мой летучий мышь
Мелькнули чьи-то лица, стены темницы. Я услышала грохот открываемой двери и все пыталась остановить бешеное кружение разноцветных пятен перед глазами. Плюс меня тошнило. Гхыр, я явно не создана для путешествий между мирами. Ой, меня сейчас вырвет.
Не вырвало. Желудок нехотя начал успокаиваться, а зрение — возвращаться. Оглядевшись, я поняла, что мы идем по длинному темному коридору, лишь кое-где освещенному неярким светом факелов.
— Ммм… ты, конечно, тут хозяин, и все такое, но выход вроде бы был в другой стороне.
— Я знаю.
— Да? Тогда зачем…
Мышцы его рук напряглись, словно тугие канаты, а еще через минуту меня швырнули в одну из камер и захлопнули дверь. Кое-как встав, подхожу к решетчатому окошку и смотрю на его лоб. Сам василиск закрывал дверь на засовы, громыхая старым слегка ржавым ключом.
— Ты… — прошептала я и, не договорив, оборвала фразу.
Впрочем, я уже все и так поняла.
— Сиди здесь. Выйдешь — убью, — проговорил Дрейк и удалился быстрым шагом по коридору.
Сползаю по стене на холодный пол, обхватываю колени руками и чувствую, как меня колотит нервная дрожь.
Глава 24
Василиск стоял и смотрел на темный шар из серого дымчатого стекла, поблескивающий на черной каменной подставке в центре комнаты. Он знал, что он должен сделать, знал, что должен сказать, но шею словно жгло каленым железом. Король не любил плохие новости, так что вероятность пережить разговор была ничтожно мала.
В кабинете больше никого не было. Только ветер развевал шторы, покачивая фрамугу распахнутого окна. Василиск отодвинул стул и сел. Руки коснулись прохладного стекла, а губы прошептали заклинание. Накрепко вбитое в память, оно немедленно заставило камень светиться неярким сероватым светом, пульсировавшим в такт произносимым словам.
— Да. — Над камнем возникло лицо пожилого человека с высокими скулами, кривым носом и кустистыми бровями, из-под которых смотрели колючие маленькие глазки правителя.
— Я добыл камень.
— Молодец. Все прошло удачно?
— Девушка жива.
— Так убей ее. И доставь мне камень.
Шар погас. Василиск прикрыл глаза, утихомиривая бешенство, и снова произнес заклинание вызова.
— Что еще? — нахмурилось лицо. На заднем плане послышались женский смех и звон стекла.
— Девушка оказалась хранительницей камня. Камень внутри нее.
— Так вынь его!
— Это невозможно.
Глаза правителя злобно сузились. Слово «невозможно» он не переносил на дух.
— Если ты не можешь сделать этого сам, тогда приведи ее ко мне. Или ты изменил свое отношение к нашей маленькой воровке?
Пальцы правителя шевельнулись, и тут же вены на шее графа вздулись, препятствуя действию ошейника. Лишь большим усилием воли василиск удержался от того, чтобы не схватиться за горло и не попытаться оттянуть, разорвать ошейник. Он знал, что это бесполезно. Ошейник был неосязаем.
Пальцы короля разжались, и граф судорожно втянул воздух, опираясь обеими руками о стол и медленно приходя в себя.
— Я… кх-кх… не изменил… отношение. Но камень слился с ней. Он неосязаем. Он словно… растворился в ее теле.
— Значит, нам нужна помощь мага, чтобы заставить камень снова стать осязаемым. Так или иначе через два часа вы оба должны быть во дворце. В противном случае…
И шар снова погас.
Граф сел в кресло и откинулся на спинку. Шею жгло, нервы были на пределе. Но нужно было шевелиться: встать, спуститься вниз…
Шар снова начал светиться, и в третий раз за день над ним появилось лицо короля.
— Ты все еще здесь?
Васильковые глаза смотрели в упор. И в них не было ни страха, ни злобы. Только холодный вызов. Король нахмурился, но все же чуть сбавил тон.
— Хотя это хорошо, что ты еще не ушел. Я переговорил с придворным магом, он сказал, что хранительницу нужно будет поместить в специальную камеру, которая еще не готова. Только в камере из серебра можно будет попробовать извлечь из нее камень. На оборудование камеры уйдет примерно неделя, так что пусть пока девчонка побудет у тебя. Твои камеры ведь отделаны адамантом, если я правильно помню.
— Да.
— Вот и прекрасно. Тогда приказываю явиться во дворец в понедельник в семь утра. И да, я надеюсь, тебе не нужно напоминать, что она не должна ни о чем знать.
— Когда ты снимешь ошейник?
Губы короля сжались. Он очень и очень не любил этого панибратства. А вызывающий взгляд васильковых глаз всегда приводил его в бешенство. Поймать василиска было непросто, и даже очень. А если еще и учитывать магическую способность этих красивых глаз… Пятеро лучших королевских воинов теперь украшали подвалы замка в виде каменных изваяний, а еще шестеро так и сгинули бесследно. Но василиск все-таки попался. Допустил оплошность. Всего одну и, конечно, перед женщиной, которая давно уже мертва.
— Сразу после того, как получу камень. Таков был уговор.
— Камень в девчонке, которую я могу передать в любое время.
Король постарался ничем не выдать ярость, накатывавшую волнами. Спокойно, только спокойно. На этой собаке есть намордник, и довольно хороший. А потом ее можно будет и удавить.
— Да, но, видишь ли, камень и девчонка — две разные вещи. И я не совсем уверен, что то, что ты говоришь, — правда. Мне нужны доказательства того, что камень действительно внутри нее. А получить я смогу их только через неделю. Не волнуйся, раньше этого срока ошейник не сработает. Или ты против проверки?
Синие глаза сузились, василиск ничего не ответил.
— Вот и славно. Тогда больше не отвлекай меня.
И свечение камня погасло уже окончательно.
Глава 25
Сижу в темнице. Холодно. Суму граф утащил с собой, что, в сущности, обидно. Кутаюсь в куртку, если еще и капюшон нацепить — совсем хорошо получится. Смотрю на дверь и думаю о том, сколько меня здесь продержат. А еще… еще я рада, что все закончилось. Шею больше не сдавливает невидимый поводок, я перестала бояться того, что голова в любой момент может отделиться от тела. Да и башня эта с камнем…
Я, оказывается, устала бояться. Устала постоянно думать о смерти, пытаться быть вежливой с тем, кого ненавижу. Сейчас на душе так спокойно, словно все закончилось. Ложусь на деревянную лавку и закрываю глаза. В куртке тепло и уютно. Жестковато, конечно, но и не в таких условиях приходилось спать. Устала я что-то… Завтра подумаю о том, как отсюда сбежать, пока надо поспать.
Разбудил меня шелест крыльев и тихий скрежет. Открываю один глаз и изучаю нечто трепыхающееся на решетке двери. Это нечто тихо материлось и изо всех сил пыталось протиснуться внутрь.
