Ольга Мяхар - Я и мой летучий мышь
— Я… я не верю.
— Я знаю. Но мне уже наплевать.
Вздыхаю и смотрю на него исподлобья.
— Скажи, чего ты хочешь? — Он поворачивает голову и смотрит на меня в упор.
В ответ я упорно изучаю носки своих сапог. Ну не могу смотреть ему в глаза. Не могу. Хоть режьте.
— Покоя.
— Я его обеспечу.
— Тишины.
— Никто тебя не потревожит.
Молчание. Хм, а носок у правого сапога-то прохудился. Надо будет подклеить.
Странно, но я ему верю. И все равно не понимаю: зачем ему все это надо? А поверить в то, что он и впрямь влюбился, — не могу. Это все равно что поверить в то, что солнце больше никогда не взойдет. Глупо и не смешно.
— А умереть ради меня можешь? — спросила я, поднимая голову и смотря на него.
— Я уже умирал, — пожимает плечами он.
Стоять на расстоянии нескольких шагов и не иметь возможности коснуться его. Стоит. Ждет.
— Я…
— Да любит он тебя, любит. Чуть не чокнулся, когда ты уехала.
От неожиданности вздрагиваю и оборачиваюсь. Смотрю на Мэг в образе старушки, стоящей за моей спиной.
— Я ненадолго, — пояснила она. — Просто вижу, что вы без меня здесь никак. Ты хоть скажи, мне-то ты веришь?
— Это кто?
Отмахиваюсь от василиска и подхожу к ней. Мне улыбаются, подмигивают и бросают грозный взгляд в сторону насторожившегося василиска.
— Любит он тебя до безумия, любит. И ты его любишь. — Взгляд василиска мгновенно переметнулся с нее на мое лицо, жадно вглядываясь и ища подтверждение выше сказанному. Краснею и опускаю взгляд, усиленно рассматриваю свои сапоги. — А потому хватит вам ходить вокруг да около: живите спокойно и счастливо. — С этими словами она исчезла так же неожиданно, как и появилась. Я только глазами хлопнула.
А в следующую секунду меня крепко обняли, прижав к груди. Застываю, старясь не шевелиться и даже не дышать.
— Больше не отпущу. Никогда, — шепнул он мне на ухо, утыкаясь носом в висок.
— Только попробуй, — отвечаю я, чувствуя, как слезы так и покатились по щекам.
Они и сломали плотину. Теперь уже я сама прижимаюсь к нему, жмурясь от счастья и давая себя обнимать. Повернув голову, я почувствовала, как его губы коснулись моих губ, обжигая почище раскаленного железа. А еще через секунду вредным голосом одной знакомой мыши громко и возмущенно спросили:
— Ну и долго вы тут целоваться будете?
Усмехнувшись, я отпрянула и рассмеялась крайне недовольному выражению лица Дрейка. Да, теперь он для меня не граф Василевский и не василиск, а Дрейк, просто Дрейк.
— Пошли посмотрим, — шепнула я.
Он вздохнул, рывком поднял меня на руки и понес на кухню. Пых сел мне на живот и взахлеб расписывал, как его детки прекрасны, умны, гениальны и замечательны. Все в него.
А в небольшой корзинке на пуховой подушке лежала маленькая усталая Шу и прижимала к себе двух маленьких лысых сонных мышат — будущих разбойников и угрозу тишине и спокойствию этого города.
Слушая восторженную болтовню Пыха и прижавшись виском к груди Дрейка, чувствуя, как сильно колотится его сердце, я поняла, что здесь и сейчас я как никогда счастлива и наконец-то верю, что у каждой истории может быть свой счастливый конец.
