Правильный Драко (СИ) - "Tasadar"
Крам попытался уйти перекатом, но было поздно. Тень накрыла его.
Удар хвостом был такой силы, что Виктора отшвырнуло к полуразрушенной стене храма. Он врезался в камень спиной, глухо застонав, а нагрудник из драконьей кожи жалобно скрипнул.
Не успел он поднять палочку, как огромная тяжёлая лапа прижала его к земле, выдавливая весь воздух из лёгких. Острые когти, каждый длиной с кинжал, слегка выпустились, упёршись в незащищённое горло.
Человеческое лицо Сфинкса склонилось к самому его лицу. В её раскосых глазах плясали безумные огоньки азарта.
— У меня нет голоса, но я повторяю каждое твоё движение, — закончила она, дыша жаром ему в лицо. — Отвечай, воин. Кто я? Ошибёшься — и я перекушу твою шею.
На стадионе повисла мёртвая тишина. Тысячи зрителей замерли. Все видели: физически Крам проиграл. Он лежал в пыли, израненный, прижатый к земле монстром класса «XXXXX».
Виктор сплюнул кровь, смешанную с песком. Его мозг, привыкший к безумным скоростям снитча, лихорадочно собирал воедино услышанные в бою фразы.
Чёрное лицо у дитя света. Растёт без еды. Повторяет движения. Исчезает, когда нет света.
Он встретился взглядом с вертикальными зрачками Сфинкса и, превозмогая боль в груди, хрипло выдохнул:
— Тень.
Сфинкс замерла. Её когти, готовые сомкнуться на горле, медленно втянулись обратно. Секунду она смотрела на него немигающим взглядом, а затем убрала лапу.
— Верно, — промурлыкала она, и в её голосе скользнуло неподдельное уважение. — Твой разум так же остр, как и твои рефлексы. Ты достоин.
Она грациозно отступила в сторону, освобождая проход к руинам.
Крам, шатаясь, поднялся на ноги. Он не стал отряхиваться или лечить рану на плече. Прихрамывая, он подошёл к постаменту. Там, на бархатной подушечке, лежал небольшой камень, пульсирующий мягким голубым светом.
Как только его пальцы сомкнулись вокруг камня, Виктор обернулся. Сфинкс наблюдала за ним, сидя на задних лапах, величественная и спокойная, словно и не пыталась убить его минуту назад.
— Ступай, — произнесла она. — Испытание огнём и песком закончено. Но впереди тебя ждёт холод.
Она склонила голову набок, и её голос стал тихим, почти шелестящим, как пересыпающийся песок:
— Второе испытание заберёт у вас то, что вы цените больше всего. Но помни: не всегда то, что похищено — утрачено навеки. Ищи там, где голоса немы, а воздух становится ядом.
С этими загадочными словами она повернулась и ушла в сторону развалин.
Сектор Гриффиндора взорвался так, словно они только что выиграли Кубок Школы.
— ДА!!! КРАМ! ТЫ ВИДЕЛ ЭТО, ГАРРИ?! — вопил Рон, перекрикивая общий шум и чуть не вываливаясь с трибуны. — ОН ЕЁ СДЕЛАЛ! ОН ГЕНИЙ!
Драко медленно опустил омнинокль и, с лёгкой, едва заметной ухмылкой, перевёл взгляд на друга.
— Ну что, — поинтересовался он, кивнув в сторону пустеющей арены, — Ты всё ещё горишь желанием вписать своё имя в историю, Тео? Или, может быть, вид разъярённого Сфинкса и перспектива стать чьим-то обедом немного остудили твой пыл поучаствовать в чём-то подобном?
Теодор задумчиво проводил взглядом хромающего Крама, которого внизу уже окружали суетящиеся целители. Он помолчал пару секунд, взвешивая увиденное, а затем повернулся к Драко. Лицо его оставалось серьёзным, но в глазах плясали смешливые искорки здравого смысла.
— Знаешь, Драко, насчёт места в истории я не передумал. Слава — вещь по-прежнему заманчивая, — философски заметил он, поправляя манжеты своей мантии. — Но, пожалуй, для своего триумфа я подберу случай, где вероятность быть размазанным по песку, съеденным заживо или расчленённым будет… скажем так, несколько ниже. Я всё же предпочитаю, чтобы моё имя помнили живые, а не высекали его на мраморном надгробии раньше времени.
— Разумные мысли, друг мой, вполне разумные, — с одобрением отозвался Драко.
Их диалог бесцеремонно прервал громоподобный голос Людо Бэгмена, который, казалось, даже не нуждался в передышке. Он все продолжал комментировать успех болгарина:
— Феноменально! Просто феноменально! — ревел он, перекрывая гул толпы. — Кто бы мог подумать, что за этой суровой внешностью скрывается такой острый, как лезвие бритвы, ум? Виктор Крам только что доказал нам всем, что истинная сила волшебника — не в мышцах, а в его разуме.
Трибуны снова взорвались овациями, особенно неистовствовал сектор Дурмстранга, где студенты в меховых плащах ритмично стучали посохами о деревянный настил.
Бэгмен выждал, пока шум немного утихнет, и, набрав в грудь побольше воздуха, провозгласил:
— Но у нас остался последний участник! Последний шанс увидеть триумф или поражение! Встречайте — гордость Франции, обворожительная и бесстрашная… ФЛЁР ДЕЛАКУР!
Под оглушительные аплодисменты зрителей густой туман в последнем, северном секторе арены дрогнул, пошёл рябью и начал стремительно оседать в землю.
Картина, открывшаяся взору, заставила многих на трибунах поёжиться. Это не был тёмный лес и не раскалённая пустыня. Это было мрачное, продуваемое всеми ветрами скалистое ущелье.
Острые, как клыки дракона, серые скалы вздымались вверх, образуя лабиринт из камня и теней. Земля была усыпана мелким щебнем и сухими, колючими кустарниками. А в самом центре этой безжизненной пустоши темнел зловещий провал пещеры, похожий на разинутую пасть гигантского зверя. Оттуда тянуло холодом и опасностью.
На краю каменистой осыпи появилась Флёр.
В своей небесно-голубой форме из тонкого шёлка она казалась чужеродным элементом среди этой грубой, серой реальности. Девушка выглядела бледной, её губы были плотно сжаты, но двигалась она с удивительной грацией. Она ступала мягко, осторожно, стараясь не шуметь осыпающимися камнями, и непрерывно водила палочкой из стороны в сторону, сканируя каждый тёмный угол и каждую расщелину.
Её взгляд был прикован к чернеющему вдали входу в пещеру — логову самого опасного хищника из всех представленных сегодня.
Из чернильного провала пещеры сначала донёсся запах — тошнотворный, густой смрад гниющего мяса и серы, от которого у зрителей на первых рядах заслезились глаза. Затем послышался звук: тяжёлый, влажный хруст и цокот, словно сотни костяшек стучали по камню.
И наконец Она вышла на свет.
Мантикора была воплощением ночного кошмара. Её массивное тело льва, покрытое густой, свалявшейся багровой шерстью, бугрилось узлами мышц, способных дробить гранит. Длинный, членистый хвост скорпиона, сочащийся ядовитой слизью, нервно хлестал по воздуху, оставляя за собой дымный след, прожигающий камни. Но самым жутким было лицо. Это было не лицо зверя. На мощной львиной шее сидела почти человеческая голова — с бледной, мертвенной кожей, обрамлённой гривой, и безумными, налитыми кровью глазами. Её рот, растянутый в вечной гротескной ухмылке, был полон рядов острейших акульих зубов.
Зверь не стал тратить время на прелюдии.
Увидев одинокую фигурку девушки, Мантикора издала жуткий, вибрирующий вой — смесь львиного рыка и человеческого плача — и с места рванулась в атаку.
Флёр среагировала мгновенно, вскидывая палочку.
— Протего Максима! — её голос звенел сталью.
Сияющий купол возник за долю секунды до того, как чудовищная лапа обрушилась на неё.
Удар был такой силы, что магический щит не просто треснул — он взорвался с оглушительным звоном, разлетевшись на тысячи искр. Флёр отбросило назад, как куклу. Она пролетела несколько метров и с глухим стуком врезалась спиной в скалу.
Толпа ахнула.
Флёр попыталась встать, но Мантикора уже была рядом. Огромные когти распороли воздух там, где секунду назад была её голова. Девушка успела уйти перекатом, но недостаточно быстро: один из когтей задел левое плечо. Тонкая ткань мантии окрасилась алым, и по руке побежали горячие струйки крови.
— Конфринго! Редукто! Бомбарда! — выкрикивала она, отступая и морщась от боли.
Заклинания вспыхивали яркими цветами, ударяя в грудь монстра. Но легендарная шкура Мантикоры отражала магию, словно зеркало. Проклятия рикошетили в стороны, взрывая валуны вокруг, осыпая девушку градом каменной крошки.
