Голос пугающей пустоты (СИ) - Дичковский Андрей

Теолрина осенило.

«Подошва. Ну конечно».

Он вскочил, потрясенный внезапным открытием. Его затрясло — теперь, когда он нашел крохотный шанс что-то изменить, перспектива неудачи пугала его до чертиков. Ливень был совсем близко. Полминуты, не больше — и он попадет в стеклянную мясорубку. Стоит ли пробовать?.. Теолрин заставил себя отмести сомнения, после чего развернулся в сторону Стеклянного Леса, наклонил корпус чуть вперед и приподнял пятки.

Раньше ему не приходило в голову, что ключом к полетам может быть что-то стеклянное и одновременно зафиксированное на теле человека — что-то, на что обладатель силы красного стекла может влиять, что может двигать в пространстве, притягивать и отталкивать.

Он мысленно свалил в одну кучу все свои эмоции: панику и переживания о неудаче, злость за то, что не додумался об этом раньше — а затем направил их, сквозь все тело, себе в ноги, в стеклянные подошвы ботинок, словно отшвыривая их прочь от земли. Где-то на периферии сознания промелькнуло опасение, что вместо полета он сейчас запросто может расплавить собственные ботинки и превратить последнюю минуту жизни в кромешный ад…

Теолрин не успел испугаться этой мысли, как его подняло в воздух.

Это было куда резче, чем он ожидал. Голова Теолрина пошла кругом, и он почти сразу же потерялся в пространстве; благо, с одной из сторон к нему с воем приближались мириады осколков, так что Теолрин быстро сообразил, в каком направлении ему точно не надо двигаться. Он пролетел по диагонали несколько ярдов, быстро, очень быстро — но затем почувствовал, что останавливается. Более того — его начинало тянуть вниз.

Понимая, что любая, даже малейшая ошибка станет для него последней, Теолрин постарался взять себя в руки и сконцентрироваться на полную. Определившись с тем, где находится запад, он повернул ботинки диагонально к земле и постарался, вложив в бессловесный порыв оставшуюся ярость и желание выжить, вновь «оттолкнуться» от своих же стеклянных подошв и ускорить свой полет. Его бросило вперед, так, что от свиста воздуха заложило уши, и закружило. Перед глазами мелькало то хмурое небо, то земля и река, то надвигающаяся ливневая стена. Теолрин невольно вспомнил, как с час назад пытался использовать свои силы, чтобы прикончить Адвайса на дистанции, а вместо этого устроил цирковое представление скачущего ведра — теперь он понимал, что с ведром все было не так уж и плохо. Его снова куда-то резко потянуло, кажется, вниз. Перед глазами промелькнул Стеклянный Лес и даже три силуэта, затесавшиеся среди мерцающих деревьев. Спасительная граница была близка, гораздо ближе, чем прежде — ярдах в тридцати, не больше.

Проблема была в том, что стеклянный ливень был еще ближе.

И что двигался ливень быстрее, чем Теолрин «летел».

Продолжая падать, Теолрин попытался оттолкнуться от подошв, но на этот раз что-то пошло не так: то ли он неправильно «вложил» в порыв эмоции, то ли просто устал… Как бы там ни было, его по-прежнему тянуло вниз, куда-то на границу берега и беспокойных вод Слез Кельма. С пугающим отчаянием Теолрин понимал, что даже если успеет отправить себя в полет, это никак не поможет спастись от ливня. Он опоздал. Буквально на минуту, может, даже на полминуты.

И все же — опоздал.

Или же…

Странная, почти что безумная идея посетила его. Теолрин крутанулся корпусом и, вложив в порыв отчаянное желание выжить, чуть оттолкнул себя в сторону. Немного левее — чтобы упасть не на берег, а в реку. Затем он перегруппировался, развернувшись лицом и вытянутыми руками вниз, и набрал в грудь как можно больше воздуха.

А затем — за пару секунд до того, как на его место налетела стеклянная стена — погрузился с головой в воду реки.

Его тело сразу же пробрал леденящий холод, а глаза погрузились почти что в непроглядную темноту. Теолрин активно заработал руками и ногами, ускоряя свое перемещение ко дну реки. Где-то над ним воду начали пронзать осколки; не успей он уйти вглубь, и некоторые из них уже наверняка пронзили бы его насквозь. Здесь же, на глубине, он был в относительной безопасности — чем ближе ко дну, тем больше замедлялись стекла — по крайней мере до тех пор, пока ему хватало воздуха.

Наконец сориентировавшись в пространстве, Теолрин, по-прежнему держась в районе дна, поплыл против течения. Набухшая одежда и ботинки тянули его к илистому дну, а легкие потихоньку начинали требовать вернуться к поверхности и запастись новой порцией воздуха. Теолрин заставлял себя не обращать внимание ни на то, ни на другое. Вперед. Только вперед. Он подталкивал себя, отсылая гнев к подошвам, но не мог с уверенностью сказать, работает это или нет. Полет забрал у него слишком много сил — и сил Летающего, и обычных. Все чаще с периферии разума стали всплывать мысли о том, что пора расслабиться и сдаться. Что он лишь отсрочил свою гибель — не более того.

В какой-то момент Теолрин утратил счет времени. Оставался лишь он, холодная вода, изредка скользящие мимо него осколки, уставшие, сопротивляющиеся каждому движению конечности и горящие от натуги легкие. Сознание мутнело. Все чаще Теолрина стало посещать желание рискнуть и выплыть на поверхность в надежде, что он уже пересек роковой рубеж… Однако он заставлял себя оттягивать этот момент до последнего.

Лишь когда Теолрин почувствовал, что с секунды на секунду потеряет сознание, он позволил своему телу взять верх и начал тянуться к поверхности.

Он вынырнул, готовый к тому, что сейчас по нему пройдется стеклянная волна, но этого не случилось — хотя где-то в непосредственной близости все еще раздавался оглушительный звон и лязг. Умопомрачительно жадно выхватывая ртом глотки воздуха и учащенно моргая, Теолрин повертел головой. Когда ясность мышления начала к нему возвращаться, у ближайшего берега от приметил ряд маститых стеклянных деревьев…, а так же три человеческих силуэта на берегу, один из которых указывал на него рукой и что-то кричал.

У Теолрина не оставалось сил, чтобы как-то отреагировать. Убедившись, что водная граница между лесом и ливнем осталась в нескольких ярдах позади, он поплыл к берегу, изо всех сил надеясь, что не потеряет сознание посреди пути. Через какое-то время — то ли несколько секунд, то ли минут, ему сложно было судить наверняка — чьи-то сильные руки подцепили его за предплечья и помогли взобраться на покатый берег, засеянный чем-то вроде стекловидной гальки. Дрожа всем телом, Теолрин упал на спину и, раскинув руки, принялся, наконец, переводить дыхание. Он все еще не мог до конца поверить в то, что сумел вырваться из цепких лап этой бушующей невдалеке стеклянной преисподней.

Кто-то сел слева от него, и Теолрин, со свистом выдохнув в очередной раз, повернул голову к знакомому силуэту, сконцентрировав взгляд на черном пауке, обрамленном засохшей кровью.

— Ну что ж, — хрипло произнес Теолрин, заставив выдавить из себя вымученную улыбку, — вот теперь я точно Летающий. И заодно Плавающий.

— Нет, мой хороший, — не менее вымученно отозвалась Джейл, взглянув на него блестящими в уголках глазами. — Ты все еще чудила. И это в тебе никогда не изменится.

Глава 35

Гулкое эхо шагов разносилось, словно тревожный звон набата, по низким темным коридорам, когда инквизитор спустился на один из нижних ярусов подземелий.

Он шагал, гордо вскинув голову и сцепив пальцы поверх своей новой оранжевой мантии. Когда-то, почти что в другой жизни, это пропитанное сыростью и болью место свело бы его с ума — однако он изменился. Он определился с тем, кто он на самом деле, и это вселяло в него уверенность — уверенность, которой раньше ему так не хватало.

Он больше не страшился мрака подземелий — поскольку больше не был пленником этого мрака.

Он стал его повелителем.

Из-за окованных железом дверей, время от времени всплывающих сбоку, доносились приглушенные голоса, стоны и крики. Однако шаги инквизитора не сбились с ритма, и ни один мускул не дрогнул на его посуровевшем за последние дни лице. Он упрямо шагал вперед, и двое стражников за его спиной едва поспевали следом.