Н. К. Джемисин - Дни черного солнца
Сперва была лишь тишина. Лишь растущее чувство присутствия и огромности. Оно заполняло спальню, оно давило… Стены отзывались едва слышным потрескиванием. Нас определенно посетил не человек.
И тому, кто к нам явился, я очень не нравилась. Очень…
Я стояла тихо-тихо и вслушивалась, однако ничего не услышала. А потом нечто втянуло воздух прямо сзади меня, возле шеи, и голос сказал:
— Ты еще пахнешь им…
Каждая жилка в теле завопила от ужаса, но этот вопль так и остался внутри, потому что тот же ужас лишил меня дыхания. Теперь я знала, кто к нам пожаловал. Я не услышала его приближения, я не отваживалась назвать его имя… но я знала его.
Голос у меня за спиной — тихий, низкий, очень недобрый — насмешливо хмыкнул:
— А ты красивее, чем я ожидал. Сиэй был прав: ты оказалась для него удачной находкой.
Рука прошлась по растрепанным волосам, по наполовину распустившейся косе. Палец, проникший сквозь волосы, чтобы коснуться моей шеи, отдавал ледяным холодом. Я невольно содрогнулась.
— И такая нежная… Бархатная ручка на его поводке…
Я даже не удивилась, когда эти длинные пальцы внезапно вцепились мне в волосы, вынудив запрокинуть голову. Я почти не заметила боли. Голос, звучавший теперь у самого уха, с невероятным нажимом спросил:
— Он еще любит тебя?
Я слышала каждое слово, но смысла не воспринимала.
— Ч-что?..
— Он. — Голос зазвучал ближе. — Еще.
Мне уже полагалось бы осязать его тело у своего плеча, но там был лишь воздух, стылый и холодный, как в зимнюю полночь.
— Любит тебя?
Последние слова прозвучали так близко от моего уха, что кожу защекотало дыхание. Я ждала, что вот сейчас меня коснутся его губы, и знала, что вот тогда-то неминуемо заору на весь дом. Еще я знала со всей определенностью, что в этом случае он меня тут же убьет.
Но я не успела обречь себя на смерть: с другого конца комнаты донесся еще голос:
— Неправомерный вопрос. Откуда ей знать?
Это говорила женщина, и я тотчас узнала ее. Я слышала этот голос год назад, в переулке, где густо воняло мочой, горелой плотью и страхом. Туда явилась богиня, которую Сиэй называл матерью. Теперь я знала, кем она на самом деле была.
— Зато единственно важный, — отозвался мужчина.
Он выпустил мои волосы, я шатнулась вперед и замерла, дрожа, всем существом желая бежать и понимая бессмысленность подобной попытки.
А Солнышко все спал. Я слышала его ровное, медленное дыхание. Что-то тут было неправильно, очень неправильно…
Я сглотнула.
— Как тебя называть, леди? Йейнэ или…
— Пусть будет Йейнэ. — Она помедлила, что-то в моих словах позабавило ее. — А имени моего спутника ты разве не хочешь спросить?
Я прошептала:
— Думается, я и так его знаю…
Я ощутила ее улыбку.
— Тем не менее формальности соблюсти надо. Ты, конечно же, Орри Шот. А это — Нахадот.
Я кое-как заставила себя не то что поклониться — деревянно кивнуть:
— Очень рада встрече с вами обоими…
— Ну вот, так-то лучше, — сказала женщина. — Как тебе кажется?
Я сообразила, что это последнее относилось уже не ко мне, только когда ответил мужчина — ох, не человеческий мужчина, совсем даже нет… И тут я снова подпрыгнула, потому что голос успел отодвинуться и прозвучал рядом с кроватью.
— Мне все равно, — сказал он.
— Ну, будь же ты немножко помягче, — вздохнула женщина. — Я ценю твой вопрос, Орри. Когда-нибудь, полагаю, мое имя станет лучше известно, но пока меня еще путают с предшественницей, и это несколько раздражает.
Теперь я сообразила, где ей заблагорассудилось расположиться: возле окон, в большом кресле, где я сама сиживала временами, слушая звуки городской жизни. Я легко представила, как она сидела там — в изящной позе, положив ногу на ногу и чуть кривя губы. Да, и ноги у нее наверняка босые…
Воображать себе того, второго, я даже и не пыталась.
— Идем со мной, — сказала женщина, поднимаясь.
Она подошла ко мне и взяла за руку прохладной ладошкой. В тот далекий день, в загаженном переулке, я получила некоторое представление о ее могуществе, но сейчас оно совершенно не ощущалось — даже вблизи. Комнату заполнял лишь холод Ночного хозяина.
— Но…
Я было повернулась идти с ней, как диктовало не рассуждающее чувство самосохранения. Но вот она потянула меня за руку… а ноги отказались двигаться. Йейнэ тоже остановилась, глядя на меня. Я пыталась говорить, но не находила слов. Я лишь обернулась — не потому, что мне хотелось, просто так было надо. Я обернулась к Ночному хозяину, что стоял у кровати, нависая над Солнышком.
В голосе Госпожи прозвучала теплая, добрая нотка:
— Мы не сделаем ему ничего плохого. Даже Наха его не тронет.
Наха, тупо пронеслось у меня в голове. Поди ж ты, у Ночного хозяина есть ласкательное, короткое имя… Я судорожно облизала губы:
— Я не… он… — Я снова сглотнула. — Он всегда так чутко спит…
Она кивнула. Я не видела ее, но угадала движение. Я это умела.
— Солнце только что село, хотя в небе свет еще есть, — проговорила она и вновь взяла меня за руку. — Это мое время. Он проснется, когда я позволю ему… хотя прежде нашего ухода я делать это не собираюсь. Так будет лучше…
Она повела меня вниз. На кухне она устроила меня за столом и сама села напротив. Здесь, вдали от Нахадота, я постепенно начала ее ощущать. Чувство было совсем иное, нежели тогда в переулке. Я воспринимала ее как сдержанность, равновесие и покой.
Я задумалась, а не предложить ли ей чаю.
— А почему будет лучше, если Солнышко все проспит?.. — спросила я наконец.
Она негромко рассмеялась:
— Мне нравится это имя — Солнышко… И ты тоже мне нравишься, Орри Шот; потому-то я и пожелала поговорить с тобой наедине.
Я слегка вздрогнула, когда ее руки — осторожные и, как я с удивлением заметила, мозолистые — повернули мою голову, чтобы удобней было рассматривать. Я вспомнила при этом, что она гораздо ниже ростом, чем я.
— Наха был прав, — сказала она. — Ты красива, и твои глаза, как мне кажется, это только подчеркивают.
Я промолчала, беспокоясь про себя, — ведь она не ответила на мой вопрос.
Насмотревшись, она выпустила меня:
— Ты знаешь, почему я запретила младшим богам покидать Тень?
Я недоуменно заморгала:
— Э-э-э… нет.
— А я думаю, на самом деле ты знаешь, причем лучше, чем кто-либо. Сама видишь, что получается, когда хотя бы один смертный начинает настолько близко соприкасаться с нашим народом. Разрушения, убийства… Допущу ли я, чтобы весь мир так страдал?
Я нахмурилась. Открыла рот, помедлила… и все же решила высказать, что было у меня на уме.
— Думаю, — проговорила я, — нет разницы, запрещаешь или нет ты это богорожденным.
— Вот как?
Я гадала про себя, вправду заинтересовал ее мой ответ или она испытывала меня.
— Ну… Я ведь родилась не в Тени. Я приехала туда, потому что прослышала о тамошней магии. Потому что…
Я хотела добавить: «Потому что там я могу видеть», но это не было правдой. В Тени я каждый день наблюдала чудеса, но в плане повседневности мне там было не намного легче, чем здесь, в Наказуеме. Там я тоже без посоха на улицу не выходила. Да и не так-то уж я стремилась к способности видеть. Я приехала в Тень ради Древа и богорожденных, ради слухов о чем-то совсем уже неисповедимо странном. Я мечтала найти место, где мой отец мог бы почувствовать себя дома… И я была не одна такая. Все мои друзья — а в большинстве своем они не были ни демонами, ни богорожденными и вообще к магии никаким боком не относились — прибыли в Тень ровно по той же причине. Потому что это единственное место на всем белом свете. Потому что…
— Потому что ко мне воззвала магия, — произнесла я наконец. — И так будет всегда, где бы магия ни пребывала. Она стала частью нас, и некоторых неизменно к ней тянет. Так что либо вы вообще ее искорените — а с этим не совладало даже Отречение… либо знайте, что плохие вещи все равно будут происходить. Как и хорошие.
— Хорошие?.. — задумчиво повторила Госпожа.
— Ну… да. — Я снова сглотнула. — Я жалею кое о чем из того, что со мной произошло. Но далеко не обо всем!
— Понятно, — сказала она.
Мы некоторое время молчали — почти по-приятельски.
— Так все-таки почему будет лучше, чтобы Солнышко спал? — спросила я, на сей раз — очень тихо.
— Потому что мы пришли тебя убить.
Как ни странно, разговаривать стало легче. Мое волнение словно перешло некий порог, утратило смысл… и испарилось.
— Вы знаете, что я такое, — предположила я наудачу.
— Да. А еще ты ослабила узы, наложенные нами на Итемпаса, и высвободила его истинное могущество — пусть и ненадолго. Это привлекло наше внимание, и с тех пор мы внимательно за тобой наблюдали. Но… — она передернула плечами, — я была смертной дольше, чем богиней. Возможность смерти для меня не нова, и я не нахожу ее особо пугающей. Поэтому для меня не имеет значения, демоница ты или нет.
