Ольга Денисова - Черный цветок
- Примерно так. Ну, на жизнь, конечно, приходится зарабатывать, бесплатно кормить тебя никто не будет. Но в порту всегда есть работа, особенно летом. Мы жили, конечно, бедно, спали в жутком клоповнике, но зато очень весело: утром - занятия, днем в порту корячились, а вечером пили и гуляли. Такой разгул, бывало, устраивали - стража сбегалась.
Урд, в отличие от Олехова и Кобруча, имел несколько базаров: хлебный, мясной, рыбный, платяной, железный. Сверху базар сразу можно было отличить от других строений, только одну странную площадь Есеня за базар не признал.
- А это что? - он ткнул пальцем в широкое открытое пространство.
- Это? - Полоз хмыкнул. - Это невольничий рынок.
- Как это?
- Здесь продают невольников. Рабов.
- Кого? - Есеня, конечно, слышал о невольниках, но почему-то считал, что это выдумки. Если такое где-то и есть, то очень далеко, за морями.
- Рабов. Видишь ли, в Урдии за деньги не продают знания, но зато продают людей. Хороший раб стоит примерно три-четыре золотых, рабыня - один-два.
- Это как лошадь, что ли? - лицо Есени вытянулось: он пытался понять, зачем это потребовалось жителям Урдии.
- Ну, породистая лошадь и пятьдесят золотых может стоить… - усмехнулся верховод. - Но, в общем, так и есть.
- Полоз, а зачем? Какой в этом прок? Лошадь - понятно, она телеги возит, пашет. А человек-то зачем?
- Ты в мастерской работал? Вот и представь: ты работаешь, а тебя только кормят за это и ничего не платят. Здесь каждый ремесленник имеет двух-трех рабов, а иногда и рабыню - для работы по дому.
- А жена тогда на что? Если рабыня по дому?
- Жена - чтобы наряжаться, воспитывать детей и командовать рабыней, - Полоз улыбнулся и указал на восток, на высокие белокаменные дворцы и башни. - А вот в тех домах рабов держат до сотни и больше. Даже у мудрецов есть рабы. На постоялом дворе, где мы живем, работает шестеро невольников. Во всяком случае, я насчитал шестерых. Готовят, убирают, ходят на рынок, разносят вино и еду.
- Но почему они не убегают? Зачем они соглашаются?
- На лбу у раба выжжено клеймо, и где бы он ни появился, всем будет ясно, что он - раб.
- Но у нас бы никто не догадался! И в Кобруче тоже!
- Видишь ли, я знал несколько случаев, когда раб бежал в Кобруч, а потом возвращался к хозяину. К зиме, как правило. В Кобруче люди живут немногим лучше рабов, а то и хуже. А у нас… Среди вольных людей есть несколько беглых невольников, но это исключение, а не правило. У хозяина раб сыт, одет, обут, у него есть теплый кров. А то, что его могут в любую минуту наказать, как собаку или лошадь, так в мастерских ведь то же самое, на своей спине знаешь. Так что бегут единицы, те, кому совсем невмоготу такая жизнь. Кому свобода дороже миски с кашей.
Дома мудрецов утопали в маленьких ухоженных садиках. И хотя черные ветви яблонь и вишен на фоне серого подтаявшего снега нагоняли уныние, Есеня с легкостью представлял, как уютно летом в белых ажурных беседках, и как над дорожками сплетается зелень ветвей, и как цветут эти садики, далеко распространяя сладкий запах и роняя на траву бело-розовые лепестки.
- Полоз, мудрецы - такие богачи? - спросил он, заглядывая за красивую резную ограду одного из садиков.
- Нет, едва ли богаче твоего отца.
- А откуда такая роскошь?
- Видишь ли, в Урде земля стоит намного дешевле, чем в Олехове. Олехов весь помещается за крепостной стеной, и там особо не развернешься. В Урде же - строй сколько хочешь. Ближе к порту или вдоль реки, конечно, так просто дом не купишь, а тут - пожалуйста.
Они свернули на широкую улицу, поднимавшуюся вверх, и вскоре вышли к одному из садов - может быть, чуть большему, чем остальные.
- Вот тут живет мой учитель, его зовут Остроум, - Полоз толкнул калитку и пропустил Есеню вперед. - Пойдем к дому, сейчас у него должны сидеть ученики.
Дом мудреца Остроума, как и большинство домов Урда, был сложен из камня и выбелен известью. Есеню это удивляло: урдийские дома напоминали ему кухонные печи. И крыши у них не поднимались круто вверх, чтобы зимой сползал снег, а, наоборот, оказались плоскими, сделанными из смеси глины с соломой и покрытыми дерном. Наверное, летом на них росла трава.
- Когда становилось тепло, мы занимались в беседке, - Полоз показал на нее рукой, - а зимой теснились в комнате.
Мудреца Остроума дома не было. Но многочисленные ученики - ребята чуть постарше Есени - сказали, что он вернется через два дня. И насчет «теснились» Полоз сильно преувеличил: комната, в которой они собирались, показалась Есене огромным залом, по трем сторонам которого в три яруса выстраивались широкие высокие ступени, на которых ученики и сидели. На четвертой стене, напротив окна, висела аспидная доска - Есеня учился писать именно на такой, только маленькой; впрочем, маленькие доски были у каждого ученика.
Ему было интересно, зачем ученики собрались здесь, когда их учитель отсутствует, но спросить он не решился. Полоз поговорил с ребятами, и лицо его стало задумчивым и немного печальным, словно он тосковал о том времени, когда сам сидел на этих ступенях с грифельной доской на коленках.
Глава II. Балуй. Почти булат и отцовская сабля
Каждый вечер, в преддверии ранних сумерек, Есеня тащил Полоза посмотреть на море: шторм не утихал, ветер все так же выл и рвал с головы шапку, волны с грохотом разбивались о берег, и Есеня мог смотреть на это без конца. Если бы Полоз не волок его за руку обратно в город, он мог бы торчать на берегу всю ночь. Они всегда уходили за мыс - что толку любоваться морем сквозь лес мачт столпившихся в порту кораблей? Да и волны в бухте были ниже.
Их четвертый день в Урде ничем не отличался от остальных - они успели обойти весь город и даже побывали за крепостной стеной, но Остроум еще не вернулся. На этот раз они отошли от города чуть дальше, за поворот скалистого берега, и Есеня, к своему восторгу, увидел на песке развалины старого корабля. Однако Полоз запретил ему лазить внутрь: прогнившие доски могли проломиться в любую минуту. И вообще, пустынным этот берег не был: кроме корабля, вдалеке стоял полуразвалившийся каркас какого-то деревянного сооружения и несколько сарайчиков вокруг него.
- Здесь когда-то был маяк, - пояснил Полоз и показал наверх, где угадывались остатки разрушенной каменной башни, - тут лежит гряда рифов. Но сейчас башню построили в порту и на ее вершине зажигают огонь, так что издали видно, куда нужно плыть.
Есеня посмотрел в море: волны здесь катились не так, как за поворотом, - они пенились и вставали на дыбы, не достигнув берега.
- Пойдем назад. Холодно, - Полоз зябко повел плечами.
